Ротчильда оказался зачарован могущественной магией. Если бы она оказалась слабее, то я бы, вероятно, погиб от удара, хотя моим сломанным ребрам легче от этого не было.
Я также получил из первых рук урок применения удивительной целительной магии. Мази и снадобья Ариэль поправили мое здоровье, и после еще одного дня отдыха я был готов вернуться к работе. Ариэль сказала, что она имела дело и с более серьезными ранами, чем моя.
Однако я понял, что целебная энергия белой магии не была основной причиной страха врагов Къелдора. Не только могущественная защита стала символом величия нашей нации. Тут было что-то еще, думал я.
Ариэль порекомендовала мне постельный режим до конца дня, но, поскольку я не чувствовал усталости, я сидел в кровати и читал приключенческий роман.
Через несколько часов лорд Ротчильд пришел навестить меня. Я хотел прокричать ему в лицо: «Где же вы были?» – но, конечно, я не мог сказать такого королю, и мы оба избегали этой темы.
– Ты сообразительный юноша, Финрой, – сказал он с некоторой неуверенностью в голосе. Он был более подавленным, чем я когда-либо его видел, и смотрел на меня очень серьезно. – Я был горд за тебя как за моего королевского помощника. Ты показал свое истинное лицо и превосходно справился с обязанностями. Мои поздравления.
– Спасибо вам, сир, – прохрипел я.
– Хорошо. Целительница сказала мне, что ты полностью восстановился, – лорд быстро сменил предмет разговора. – Я рад был это услышать.
Несколько минут мы вели светскую беседу, а потом лорд Ротчильд пожелал мне всего хорошего и, извинившись, удалился.
Вечером явился следующий посетитель – Девариукс, которого интересовал только я, и от которого до сих пор я слышал только угрозы. Казалось, что он пытался показать свою заботу о моем благополучии.
– Твоя услуга королю была оценена должным образом, – сказал он. – Ты истинный патриот и честный гражданин народа Къелдора.
Даже когда герцог осыпал меня комплиментами, его манера общения не менялась. Если бы я слышал лишь тон его голоса, а не слова, то, вероятно, начал бы опасаться за свою жизнь. Только его поведение заставляло поверить в его дружественный настрой.
Он дал мне коробку вафель, пропитанных каким-то сиропом. Как Девариукс объяснил мне, их испекла его матушка. Она всегда давала ему такие вафли, когда он болел. Мысли вслух герцога Девариукса о его маме вызвали у меня усмешку. Я взял одну вафлю. Она была неаппетитной на вид и мерзкой на вкус – самая мерзкая стряпня, которую я когда-либо пробовал. Несмотря на почти непреодолимый позыв выплюнуть вафли, я набивал ими рот одной за другой.
Это было первым проявлением доброты, которое я увидел от этого человека, и я, конечно, не желал оскорбить ни его, ни, тем более, его матушку. Я лишь спрашивал сам себя, почему все народные целебные средства столь неприятны и невкусны.
Мы разговаривали с Девариуксом, и его искренность была необычна. Он рассказал мне, что отец лорда Ротчильда погиб на турнире, когда лорду было шесть лет. Его мать скончалась на следующий год от чахотки. Молодой лорд Ротчильд рос без родительских наставлений. Все взрослые обходились с ним, как с принцем, и только. Лорд был образцом безответственного поведения, которое могло бы погубить его. Его спасали лишь две вещи: он знал, как окружить себя способными советниками и помощниками, и он имел обаяние и задатки правителя.
Девариукс также поделился со мной полезными сведениями. Он рассказал мне о местах, где мог оказываться лорд Ротчильд в различное время суток, если его не было там, где он должен быть. Само собой, точно утверждать ничего было невозможно, но зато эти данные были шаблоном, который я мог использовать, чтобы избежать будущих разочарований в моих рыцарских способностях.
После беседы герцог развернулся и ушел прочь. Уже у двери он сказал лишь одно:
– Ты амбициозный молодой парень, и ты можешь попытать счастье на службе королевскому двору.
Спустя недолгое время, затраченное на выздоровление, я снова вернулся к своим обязанностям. Мои заботы в этот раз были связаны с общественными и дипломатическими списками дел лорда Ротчильда. В дополнение ко всему, следующие две недели он планировал произносить речи на городской площади.
В один из назначенных дней я посетил одну из таких встреч – самую обычную церемонию. Лорд говорил со своего балкона, и подбирал каждое слово так умело, словно находился в своей стихии. Его голос разносился по всей площади, и его воздействие на толпу напоминало влияние кобры на свою жертву.
– Магия Къелдора будет отдаваться эхом в бальдувийских залах. Она промчится метелью сквозь холодные леса Финдхорна. Она скроется во тьме, и сомкнется мертвой хваткой на горле Лим-Дула. Враги Къелдора будут разметаны, подобно соломе на ветру, нашей непобедимой армией. И, в символическом жесте къелдорского величия, завтра утром я отправлюсь один в самое сердце леса, чтобы убить подлого чешуйчатого вурма Райндла. Его голова станет украшением городской площади и символом гордости Къелдора.
Толпа взревела.
– Нет предела нашему величию! – выкрикнул кто-то из людей. – Къелдор воистину величайшая нация, которую когда-либо видела Терисиария!
После речи у меня возникли опасения. У лорда Ротчильда, казалось, не совпадут слово с делом, и я стал единственным, кто должен был оправдывать его обещания.
Мое настроение отчасти улучшилось, когда я в тот же день, но позже, сопровождал его на тренировку по мастерству ведения боя.
– Как вы убьете это существо, ваше Величество? – спросил я, когда мы въехали на тренировочную площадку.
– С помощью хитрости, – ответил Ротчильд.– Чтобы свалить его, мне понадобится парочка хорошо поставленных ударов.
Возможно, вы сможете умиротворить его, угостив матросским джином, чуть не сказал я.
– Ты слишком сильно беспокоишься, Финрой. Я думаю, это поэтому, что ты не пьешь. Или, возможно, мне стоит послать к тебе хорошенькую девушку, которая успокоит тебя.
– Я только пытаюсь быть практичным, сир.
После того, как мы привязали наших лошадей, мы зашли на площадку, занятую лучшими воинами Къелдора. Каждый демонстрировал свои умения лорду Ротчильду, в то время как я держал его оружие.
Первым уроком для короля было владение мечом. Соломенные мишени были расположены на одинаковом расстоянии вокруг лорда Ротчильда, и ему пришлось применить освоенные им умения к каждой из них. Он переставлял ноги, подобно танцору, и с великолепными пируэтами обрушивал меч на соломенные куклы. Все движения король переиначил на свой лад до неузнаваемости. Хотя он редко промахивался по неподвижным мишеням,
