дверь. Пожарным пришлось порубить её на куски, чтобы попасть внутрь.
Быстро брошенный вокруг взгляд сказал ей, что пол в холле и лестница всё ещё были целы, что являлось маленьким чудом. Вместо этого пламя деловито поглощало содержимое комнат по обе стороны и тянулась к боковым комнатам этажами выше. Какой-то маг, или несколько магов, наложили на холлы и лестницу заклинания от огня, чтобы люди всё ещё могли выбраться из дома, когда тот горел. Для взора Даджи эти заклинания бледно блестели серебром, сражаясь с жадным пламенем. Скоро пожар настолько разрастётся, что пересилит эти заклинания, как лавины закрывали снежки.
Пожар озадачил Даджу, пока она бежала к лестнице и начала подниматься. Почему огонь не поглотил весь первый этаж, а не только комнаты по обе его стороны? Заклинания его бы не остановили. Он что, начался в подвале? Если так, то он бы прокладывал себе путь вперёд или назад от очага возгорания, прокатываясь по зданию и сжигая всё на своём пути. Наверху она увидела, что комнаты по обе стороны горели, но снова пол в холле был практически нетронутым. Будто пламя занялось на обеих сторонах дома, а это не могло произойти случайно.
Добравшись до третьего этажа, она слышала, как в передней комнате кашляет девушка, Гружа. Даджа вбежала в открытую дверь.
— Гружа, идём! Надо выбираться отсюда!
Слепая девушка резко развернулась спиной к окну, шаря руками перед собой.
— Кто это? Кто ты? ‑ Она беспомощно закашлялась.
— Не важно, ‑ сказала Даджа, и сама выкашляла из горла облачко дыма. Будучи побочным результатом огня, дым был для неё менее опасен, чем для других, но он всё же её раздражал, заполняя лёгкие, пока она от него не избавится. ‑ Закройся этим как можно лучше. ‑ Она дала девушке мокрое одеяло.
— Мои птицы! ‑ воскликнула Гружа.
Даджа увидела клетку в углу.
— Оставь их! ‑ рявкнула она.
Девушка открыла рот, затем захлопнула его и тяжело сглотнула. По её покрытым сажей щекам потекли слёзы, оставляя бледные следы.
Если бы она начала спорить, Даджа, наверное, бросила бы птиц. Но молчаливое смирение Гружи сжало Дадже сердце. Пока Гружа набрасывала мокрое шерстяное одеяло себе на голову, Даджа схватила клетку за ручку из проволоки и приложила ладонь к её плоскому верху. Её сила потекла по тонким проволочным прутьям, обволакивая её магией клетку и её напуганных обитателей, удерживая воздух внутри, а огонь — снаружи. Сжимая клетку в одной руке, Даджа взялась другой за одеяло Гружи.
— Сможешь держаться прямо позади меня? ‑ крикнула Даджа туда, где должно было быть ухо девушки.
Кокон из мокрого одеяло кивнул. Гружа выпростала руку из-под одеяла; Даджа обняла этой рукой себя за пояс.
Она осторожно повела девушку вниз по холлу. Пламя достигло этого этажа; оно радостно бормотало в комнатах вокруг лестничного колодца. Даджа сначала отталкивала назад его, а потом и пламя, которое начало пробовать саму лестницу. По туннелю огня они спустились на первый этаж.
Даджа распростёрла свою силу по кухне и дальше, в поисках более удобного выхода. Его не было: огонь добрался до кладовой в задней части дома. Она почувствовала, как он пожирает взрывающиеся кувшины с маслом. Задняя часть здания пылала. Либо они выйдут через переднюю часть, либо не выйдут вообще.
Она заставила Гружу обнять себя за пояс, чувствуя, как пропитанное водой одеяло мочит сзади её рубаху и штаны. Даджа поставила клетку с птицами себе под ноги, и поманила потоки идущего волнами пламени. Огонь с готовностью подлетел к ней, обвиваясь вокруг её рук, обнюхивая её одежду. Даджа крепко хватала огненные пряди до того, как они обнаруживали менее защищённую девушку у неё за спиной.
Над ними застонал затрещал потолок.
Даджа начала быстро плести пряди огня, придавая пламени форму трубы из огненной сетки. Когда она протянула трубу между собой и дверью, та оттолкнула пламя на стенах и потолке в сторону, открыв дорогу. Через ячейки сети проникало лишь несколько отростков пламени, угрожая двум девушкам. Даджа взяла левой рукой клетку и пошла вперёд. Она использовала правую руку, чтобы вплетать пробивающиеся к ним куски пламени в сеть над своей головой, делая её сильнее и плотнее.
Потолок обрушился. Крыша их туннеля просела. Через две широкие дырки в её сети сверху упали куски штукатурки, но остальная часть сети выдержала вес верхнего этажа. Передняя дверь представляла из себя отверстие, перекрытое огненным полотном. Эта часть ей противилась, питаемая ветром снаружи, но Даджа была не в настроении миндальничать. Она готова была позволить пожару продолжать гореть, потому что кто-то его сюда пригласил, но ему не было позволено её задерживать.
Она сжала огненные шнуры в дверях и снова начала плести, крепко стягивая огненные нити, безжалостно составляя из них огненный квадрат. Закончив, она толкнула его впереди себя подобно щиту. Он вздулся через дверной проём как пузырь.
Даджа почувствовала прилив пламени. Пол под ней просел вниз.
Она обернулась, наклонилась, затем усилием колен выпрямилась, взваливая Гружу на плечо. С ногами и головой девушки всего лишь в дюймах от языков пламени, Даджа вышла наружу с ней и птичьей клеткой. Когда они пересекли порог, пол сзади них с рёвом провалился в подвал.
Снаружи Даджа помогла Груже встать и отпустила свои огненные плетения в доме. Огонь вернулся к своей трапезе.
Бэн махнул нескольким женщинам, чтобы они подошли. Плача, они стянули с Гружи мокрое одеяло и завернули её в сухое, поглаживая её голову, лицо и руки, будто не верили, что она была реальна. Они попятились прочь от Даджи, забрав с собой слепую девушку. Даджа вздохнула и протянула вперёд клетку с птицами, забрав серебристый щит, который она ранее поместила вокруг клетки. Зяблики защебетали тонкими голосами, когда одна из женщин забрала у неё клетку.
Даджа опустила взгляд. Её рубаха и штаны, не выдержав напора пламени, против которого оказались бессильны наложенные на них заклинания, осыпались с её тела. Пожарные и зеваки попятились, как это сделали прежде подруги Гружи.
— Достойно восхищения, ‑ огрызнулся на зевак Бэн, подойдя к женщине, которая всё ещё держала вещи Даджи. Он выхватил ношу у неё из рук; женщина сбежала в толпу. Бэн повернулся к Дадже и протянул девушке её сапоги и чулки. Даджа натянула сапоги, но на чулки покачала головой: с ними пришлось бы слишком много возиться. Когда она выпрямилась, одежда начала опадать с неё хлопьями. К тому времени, как Бэн развернул её тулуп и набросил его её на плечи, она осталась одета лишь в нагрудную и набедренную повязки. Морозный, влажный воздух заставил её всю покрыться гусиной
