Отвечаю не сразу. Мне совершенно не хочется давать кузнецу твердое обещание, что и второй раз в подобном случае я смогу оставить в живых его потерявшего берега отпрыска. Если встанет вопрос кому умирать, мне или ему, выбор для меня будет очевиден. Кузнец мои сомнения, похоже, прекрасно понимает и терпеливо ждет, не пытаясь меня торопить.
— Сделаю, что смогу, — наконец отвечаю я.
— Уже неплохо, — медленно кивает кузнец. — Рассчитывать на большее было бы глупо. К лавочнику сейчас не ходи, дай мне время перекинуться с ним парой слов. Завтра ему товар скинешь, и цены тебя приятно удивят. А вот к шерифу зайди обязательно, он тебя, наверное, уже заждался.
* * *
Складывающаяся ситуация мне совсем не нравится. Нет, новые цены в конторах кузнеца и лавочника меняют финансовую сторону моей жизни весьма радикально и, понятно, что не в худшую сторону. Вот только у этой истории есть и оборотная сторона. Я теперь знаю о младшем сыне кузнеца то, чего никому знать не положено. Связи с пришлыми бандитами — это очень серьезно. Настолько серьезно, что выплыви эта информация наружу, и не спасли бы его ни кузнец, ни даже староста. За сокрытие подобных фактов можно легко лишиться своего положения, а то и головы. Говорят, барон такого не прощает.
У кузнеца теперь перед шерифом и старостой изрядный должок образовался. За то, что отпрыска его непутевого прикрыли. Одна беда — между собой-то они договорятся, а вот я в эту схему вписываюсь не слишком хорошо. Мое молчание они руками кузнеца вроде как купили, но если я просто сгину где-то на охоте, всем будет намного спокойнее. И ладно бы вопрос был только в том, что я могу вольно или невольно сболтнуть лишнего. В конце концов, одному моему слову никто не поверит, особенно по прошествии какого-то времени. Не та у меня репутация, чтобы к таким моим обвинениям односельчане стали относиться всерьез. Да и наличие у шерифа моих письменных показаний, где об Аркадии не будет ни слова, тоже не в мою пользу сыграет. Так что с этой стороны шериф и староста более или менее прикрыты. Хуже другое. Кузнец, к сожалению, абсолютно прав. Аркадий — тот ещё отморозок, с детства привыкший к собственной исключительности и безнаказанности. Вчерашнюю историю он однозначно воспримет, как очередное унижение, и в том, что Аркадий попытается отомстить, у меня нет ни малейших сомнений. Да, случится это не завтра, но и слишком долго тянуть он точно не станет. Чем такая попытка может закончиться, кузнец очень хорошо представляет, а сына он действительно любит, несмотря ни на что.
В общем, идея тихо от меня избавиться рано или поздно в голове кузнеца созреет, а шериф и староста хоть сами в этом участвовать и не будут, однако и противодействовать скорее всего не станут. Я, конечно, для деревни человек полезный, но свет на мне клином не сошелся, можно и без моих трофеев как-нибудь обойтись, есть ведь и другие охотники.
За этими размышлениями даже не замечаю, как дохожу до конторы шерифа. Мне опять везет, он как раз свободен.
— Проходи, Сергей, — шериф жестом приказывает мне сесть и кладет передо мной на стол лист бумаги. Терять зря время он явно не собирается.
Проверив, плотно ли я прикрыл за собой дверь, шериф начинает диктовать мне мои показания. Я молча пишу, про себя отмечая, что опыт у Константина Егоровича в таких делах явно немалый. Ничего опасного для меня в диктуемом шерифом тексте нет, но события в нем представлены, естественно, не совсем так, как они происходили на самом деле. Аркадий в этой версии событий вообще не упоминается, но число грабителей не изменяется. Их по-прежнему пятеро. Меняется другое — в живых из них не остается никто. Пращник, арбалетчик и главарь умирают на месте, а ещё двое получают несовместимые с жизнью травмы и отдают концы при транспортировке в деревенскую больницу, даже не успев прийти в сознание. Впрочем, я указываю, что об их судьбе мне стало известно много позже и с чужих слов. Как шериф решил проблему с тем, что имеющихся в наличии трупов на один меньше, чем количество фигурирующих в протоколе грабителей, я благоразумно не спрашиваю. Не мое это дело.
Шериф забирает у меня листок, внимательно перечитывает мою писанину, неопределенно хмыкает и одобрительно кивает.
— Надо же, даже без ошибок, — похоже, он слегка удивлен. — Лучше бы в паре мест хотя бы запятые не там поставил. Достовернее бы выглядело, а то рядовой охотник, а грамотность, как у сына аристократа.
— Я не прогуливал занятия в школе, — отвечаю спокойно, и это даже не требует от меня никакого напряжения. Представление обо мне, как о неисправимом дурачке, слишком сильно въелось в мозги большинства моих односельчан. К этому я уже привык. Не помогло даже то, что школу я закончил лучшим учеником выпуска. Мою тягу к знаниям, особенно сильно проявившуюся в двух последних классах, просто посчитали очередной странностью не вполне дружащего с головой придурка, которому и заняться-то больше нечем. Остальные деревенские дети особого рвения к учебе не проявляли.
— Ладно, сойдет и так, — решает шериф, возвращая мне листок. — Ставь дату и подписывай.
Я молча выполняю распоряжение, и лист с моими показаниями исчезает в верхнем ящике стола хозяина кабинета.
— Ну что ж, — удовлетворенно произносит шериф. — Теперь, когда все формальности соблюдены, можно поговорить откровенно. Ты у кузнеца уже был?
— Только что от него.
— Вот и хорошо. Значит ситуацию тебе объяснять не надо. Вчера и сегодня ты убедительно доказал, что все слухи о твоих неладах с головой, мягко говоря, не соответствуют действительности. Скажу честно, ты меня удивил, но на этом, пожалуй, хорошие новости для тебя заканчиваются. Думаю, ты понимаешь, что на какое-то время тебе лучше из деревни исчезнуть. Не то чтобы это очень срочно, но через недельку тебе бы лучше отсюда свалить, причем не по своей инициативе, а в силу необходимости. Нужно дать Аркадию остыть и прийти в себя, а то он парень горячий, учудит ещё что-нибудь, не подумавши.
— Хотите, чтобы я ушел в длительный рейд? — я смотрю на шерифа с некоторым сомнением. — Но это максимум дней десять, в пределе — две недели. Погода сейчас не та, чтобы долго по лесам и полям в одиночку шататься.
— Рейд не подходит, — отрицательно качает головой шериф. — Я же сказал, нужно, чтобы ты покинул деревню не по собственной воле, иначе Аркадий решит, что ты струсил и сбежал. Тогда вместо того, чтобы успокоиться, он накрутит себя ещё сильнее, а ни мне, ни старосте ваши разборки сейчас совершенно не нужны.
— Разве есть другие варианты? — кажется, я догадываюсь, к чему клонит шериф.
— Есть. Через десять дней к нам прибудет караван из Динино. Он идет в город на ярмарку, и от нас к нему присоединятся пять подвод с товаром. Нашу часть каравана поведет Федор, старший сын лавочника. Я своим приказом отправлю тебя с ним в качестве охранника. Разумеется, ты такой будешь не один. Товар ценный, так что от нашей деревни отряд охраны пополнят шесть человек, включая тебя. Работа эта неплохо оплачивается, но и легкой прогулки не жди. Лихие люди на трактах в это время обожают щипать купеческие караваны. Прекрасно знают, что на ярмарку торговцы не пустыми едут. Люди барона бандитов, конечно, гоняют, но, сам понимаешь, извести их под корень ещё ни у кого не получалось.
Я слушаю шерифа и понимаю, что в моей жизни наступают серьезные перемены. Пойти охранником с караваном — это мечта любого охотника. За места в охране идет вечная подковерная борьба, и просто так их никому не дают. Во-первых, платят там действительно неплохо, хотя в сравнении с суммой, которую я получил от кузнеца за последнюю порцию трофеев, эти деньги уже не кажутся мне столь уж большими. Главный бонус в другом. Я, наконец-то, попаду в город, да ещё и на ярмарку. С моими деньгами там есть что купить, причем не по ценам кузнеца и лавочника, которые на привезенные из города товары задирают ценники больше чем втрое. Да и посмотреть на город и баронский замок я хочу уже давно. Расширить, так сказать, кругозор. Раньше со мной на эту тему никто и говорить бы не стал, а теперь, как прижало, сразу отношение поменялось. Вот только заботой обо мне во всех этих действиях власть предержащих даже и не пахнет. Они решают свои и только свои проблемы, о чем мне не следует забывать ни на секунду.
