- Откуда ты? – он задал следующий вопрос.
- С Земли.
- И какой бог тебя послал?
- Светлый. Это все, что могу сказать.
- А где настоящий Стойко?
- Погиб. Осколок мины разворотил ему череп, и я взял его образ.
- А зачем ты здесь?
- Я должен вам помочь.
- Как?
- Пока не знаю.
Я мог отобрать у него оружие и перебить есаулу кадык. Но я не хотел его гибели. Пусть судьба решает, жить ему или умереть, а я буду в стороне.
Есаул поймал мой взгляд. Он понял, что я сильнее. А поскольку новых вопросов у него не было, повесив автомат на плечо, Дементьев отвернулся и пробурчал:
- Наш разговор не окончен.
- Как скажешь, Василий Григорьевич, - я усмехнулся и занялся сбором трофеев.
Вооружение и снаряжение у ромейских спецназовцев было отличным, у словенцев я ничего такого не видел. Автоматы с приборами бесшумной и беспламенной стрельбы. Пистолеты, очень удобные, с эргономичной рукояткой и в обоймах пули повышенной пробиваемости. Гранаты, не только осколочные, но и светошумовые. Дымовые и газовые шашки. Противогазы и УКВ-радиостанции с гарнитурой. Определенно, ромеи имели связь с Землей, получали оттуда информацию о технических новинках и образцы, а потом создавали что-то свое. Я об этом не знал, хотя и догадывался. Ведь если мольфары помогали словенцам, то и у ромеев должен быть свой канал с прародиной, тайный и хорошо законспирированный. Где-нибудь на территории Турции или на Кипре с Критом. Хорошо бы выяснить, где он и заблокировать портал. Но некогда. Может быть, позже этим займусь.
Прихватив газовые и дымовые шашки, гранаты и пистолет, один автомат и разгрузку с боезапасом, а так же каску и бронежилет, я спустился вниз и увидел фрейлин великой княгини. Пять женщин старше тридцати лет в одинаковых светло-серых платьях медсестер выбрались из подвала и перевязывали раненых, а майор Тенгиев уговаривал их ради сохранения жизни сдаться ромеям. Но упрямые бабы, наверняка, из благородных семей, идти в плен не собирались и были готовы драться с оружием в руках. Крепкие дамочки, упертые и в чем-то даже фанатичные. Хорошо это или плохо? Не знаю. Но когда началась последняя атака противника они, в самом деле, схватили оружие и заняли места павших бойцов.
Эта атака была массированной. Наемники ромеев наступали со всех сторон, и бронетранспортеры поддерживали пехоту огнем. Грохот автоматов, треск винтовок, сухие щелчки пистолетных выстрелов и взрывы гранат, крики и вопли. Все смешалось. Кругом хаос и огненные смерчи. Голова идет кругом. Сориентироваться трудно. Однако у меня получалось отслеживать ситуацию, и я успел полностью сменить вооружение, облачился в трофейную броню и продумал план отхода. Так что особо не высовывался, отстреливался, старался не рисковать и был готов к рывку.
Бой шел своим чередом. Один из наших солдат со второго этажа разрядил в бронетранспортер гранатомет и поджег его. Автоматчики и пулеметчики, не жалея боезапаса, долбили легионеров, а снайпера противника вышибали наших стрелков. Ручные гранаты летели в обе стороны десятками, и когда противник все-таки вломился в гостевой дом, я вытащил дымовые шашки. Три метнул наружу и еще две использовал в доме. Дым моментально накрыл здание, и пришла очередь светошумовых гранат. Они полетели в противника и бахнули так, что никому мало не показалось. Досталось всем, кто не успел понять, что происходит. А затем, под конец шоу, я применил шашки со слезоточивым газом и натянул на голову противогазную маску. Имелась еще одна, и я отдал ее ближайшему человеку. Как ни странно, это была одна из фрейлин, и она сообразила, что к чему.
«Молодец! Проходила какие-то военные курсы», - подумал я, бросив на дамочку одобрительный взгляд, и потянул ее за собой.
Она поняла все правильно и доверилась мне, а я парой автоматных очередей расчистил проход. После чего через пролом в стене, раньше бывший окном, вылез наружу и, пока дым не рассеялся, увлек спутницу к лесу. Всех спасти не могу, не получится. Но хотя бы одного человека вытащу.
Я проснулся от тихого женского плача. Открыл глаза, подождал, пока они привыкнут к сумраку, и увидел в углу амбара свою спутницу. Юлия Петровна Фомина прижала к лицу ладони и пыталась задавить плач, но получалось это у нее плохо. А что я мог сделать? Утешать женщин я так и не научился. Но зато я понимал, почему она плачет. Женщина переживала гибель своих подруг и солдат из конвоя великой княгини, нервничала и срывалась. Слишком тяжелое испытание для нее. И если сначала, после того как мы выбрались из охотхозяйства, а затем покинули Диверский лес, она держалась, то сегодня вечером окончательно расклеилась. Как начала носом хлюпать, так до сих пор никак не остановится. Полночи пролетело, а ей стало только хуже.
- Юлия Петровна, - я позвал женщину.
Женщина резко дернулась, перестала плакать и, утирая слезы, обернулась:
- Да?
- Вчера мы мимо Сутеево проходили. Помните ту деревеньку?
- Помню. А что?
- Думаю, вам надо там остаться. С крестьянами договорюсь, найду надежных людей, и они вас спрячут.
- Я для вас обуза?
Она все понимала, неглупая женщина. Тридцать два года. Из богатой купеческой семьи. Рано выскочила замуж за блестящего гвардейского офицера, бедного, но высокородного. А через год супруга за дуэль сослали в отдаленный гарнизон, и вскоре он погиб в стычке с цийя. Детей не было. Жила на долю от семейного бизнеса. Скромная и симпатичная женщина строгих правил. Когда стала вдовой, вернулась в столицу и прибилась к свите Ярославы Келогостовны. Долгое время была ее фрейлиной и вместе с великой княгиней отправилась поближе к линии фронта. А теперь она вместе со мной бредет на север. Вот как судьба людьми играет. Поднимает повыше, а потом бросает в пропасть. Снова дает им возможность выкарабкаться из ямы, а потом опять бьет и так до самой смерти.
- Значит, я для вас обуза? – фрейлина повторила вопрос.
- Я думаю, что дальше будет еще опасней и трудней. Продовольствия у нас нет, ночами холодно, а по лесам и полям бродят вражеские патрули. Поэтому лучше вам остаться в деревне. Для вашей же безопасности. Фронт далеко откатился. До него почти сто километров. И вы можете просто не дойти.
Поднявшись, я отряхнул с одежды сено, приблизился к ней и присел рядом. Попытался почувствовать ее внутреннее напряжение и попробовал поделиться спокойствием, силой и уверенностью. Только ничего из этого не вышло. То ли у нее природная защита, то ли серьезный амулет, тот же крестик на шее или колечко на пальце, то ли она в таком стрессовом состоянии, пробить которое я не в состоянии. Между нами, словно стена, непроницаемая и непробиваемая. Однако мое присутствие ее все равно немного успокоило и, в конце концов, она сказала:
