– А ты не догадался? – Казалось, Хенрик был слегка удивлён.
Маг успел заметить, что мальчишка теперь смотрит мимо него, на приоткрытую дверь, и вдруг услышал хлопок за спиной, а потом до него донёсся лязг запирающегося замка.
– Ты… – выдохнул Раим, почувствовав, как к нему возвращается недавний страх. Теперь надо постараться не подать виду, что холодеет спина, и начинают дрожать коленки – иначе можно навсегда перестать быть хозяином в собственном доме. – Откуда ты знаешь…
Костяная бляха, сплошь покрытая резными знаками альвийского письма, которая становилась ключом к любому замку, стоило произнести нужное заклинание, лежала здесь же, на полке, но то, что ей можно воспользоваться, находясь даже за дверью, для Раима было новостью. Хотя, конечно, можно было догадаться…
– Ну, я ответил – теперь твоя очередь. – Хенрик усмехнулся и откинулся на спинку стула.
Маг только сейчас обратил внимание на то, что ученик сидит в присутствие учителя, а уж за это точно полагалась порка… Пожалуй, самое время применить Плеть не для того, чтобы вызвать восхищение невежественных придворных, а для дела, действительно полезного и важного. Тем более, идти за ней никуда не надо – вот она, лежит здесь же, среди прочих древностей, назначение которых ещё не вполне понятно, или вполне непонятно…
– Значит, ты хочешь знать о храпунах? – переспросил маг, медленно отступая к полке.
– Да, я хочу знать всё и даже больше, – негромко сказал Хенрик, обращаясь, скорее, к самому себе, чем к магу. – Ты даже представить себе не можешь, учитель мой, чего я хочу…
– А ты не боишься, что я тебя просто уничтожу?! – Раим сам не ожидал от себя таких слов, но сейчас, когда Плеть была уже почти под рукой, он вдруг обрёл уверенность в себе. – Не думаю, что твой дядюшка будет сильно расстраиваться, если ты куда-то исчезнешь…
– Я тоже не думаю, – спокойно отозвался Хенрик. – Но тебе лучше не рисковать. Ты ведь не знаешь, на что я…
– А теперь слушай меня! – прервал его хозяин дома. – Слушай и запоминай! Либо ты уберёшься отсюда, либо будешь почтителен со мной и перестанешь лапать всё подряд. И не смей больше входить сюда без спросу.
– Ты хотел рассказать о храпунах. – Мальчишка, казалось, пропустил мимо ушей вспышку гнева, которую позволил себе маг.
– Хорошо, хорошо… – Раим решил, что не стоит торопить события – в конце концов, пользу можно было извлечь даже из самых, казалось бы, бесполезных вещей, нелепых ситуаций или никчемных людей. Если, конечно, можно считать человеком этого нахального юнца… – Храпуны – это древние духи разрушения… Это колдуны, когда-то давно потерпевшие поражение в магических поединках. Победитель заключал своего врага в бронзовый кувшин, и держал его там сотни лет. Чем дольше длилось заключение, тем яростней был гнев того, кого выпускали на свободу. Когда храпун вырывается на волю, рушатся стены, закипает земная твердь, гибнут целые армии, а потом дух разрушения уничтожает и самого себя. Имея лишь одного храпуна, можно полмира держать в страхе… Только считалось, что последний из них разрушил Альванго, столицу альвов. Это всё. – Раим наконец-то дотянулся до Плети. – Ты услышал то, что хотел, а теперь ты будешь наказан. Положи руки на стол ладонями вверх!
– Что?!
– Что слышал! – Раим издал протяжный вопль, и его рука почувствовала, как Плеть наливается неведомой силой. Удар – и от стола, за которым продолжал сидеть наглый мальчишка, полетели щепки, и через мгновение обломки столешницы обрушились на пол. – Ладони вверх, и не смей вопить!
До Хенрика дошло: если не подчиниться, следующий удар рассечёт его пополам. Он раскрыл узкие длинные ладони, но не позволил себе зажмуриться… Маг что-то пробормотал себе под нос, и вновь раздался свист невидимого хлыста.
Боль в ладонях проступила не сразу. Раим успел заткнуть Плеть себе за пояс и склониться над свежей бороздой, пересёкшей обе ладони ученика. Из неглубоких ран выступили капельки крови, и маг вздохнул то ли с облегчение, то ли разочарованно – кровь была красной, обыкновенной, человеческой, но от его внимания не ускользнуло, что в глазах мальчишки мгновенно вспыхнули и начали медленно гаснуть отблески изумрудного огня…
Даже самый умелый маг не может знать, когда и как его же заклинание настигнет его самого.
Из духовного завещания Лина Трагора, придворного мага императора Ионы Доргона VII Безмятежного.
Зима – самое опасное и трудное время. Мало того, что холодновато, так и болото покрывается ледяной коркой, становясь проходимым для людей… И, хотя они предпочитают, как только наступают холода, не отходить далеко от своих жилищ, нельзя терять бдительности… Это не слишком трудное дело – не спускать глаз с людского селения, а самому оставаться незамеченным. Только холодновато. День прошёл, и ночь на исходе… Скоро придёт смена, и можно будет идти домой, туда, где есть тёпло очага, кусок жареной оленины, пресные лепёшки и горячий отвар трав, приготовленный Энной, самой старшей женщиной народа альвов, самой доброй, самой мудрой и самой внимательной… Она, правда, молчит всё время, но хватает и того, как она смотрит, и что она делает. Да, сидеть в дозоре, накрывшись шкурой белого оленя, – дело скучное, и ума для него большого не надо, но это настоящее дело. Если кого-то из людей вдруг понесёт в сторону островка посреди болот, нужно только послать мысленный сигнал, и незваного гостя, или гостей, встретят на границе болота. Был человек – и нет человека… Стрелы альвов не знают промаха, а зимний лес скроет все следы. Такого на памяти Трелли ещё не случалось, но учитель говорил, будто раньше среди людей было гораздо больше любопытных, но и теперь они только потому опасаются приближаться к последним владениям альвов, что этот лес пользуется у них дурной славой, и немало их соплеменников когда-то исчезло в нём без следа.
Нет, человек ни днём, ни ночью не сможет подобраться к дозорному незамеченным – во-первых, откуда людям вообще знать, что с них не спускают глаз, во-вторых, ни один человек не сравнится с альвом по остроте зрения и чуткости слуха. Ни один… Речь их груба и примитивна. Зачем им вообще говорить друг с другом, если в их речи так мало звуков и слов…
С тех пор, как вождь подарил ему раба, прошло два с лишним года, но человеческую речь Трелли освоил всего за несколько дней, и теперь ему казалось, что ради такого простого дела и не стоило брать пленника – учитель Тоббо знал гораздо больше человеческих слов, чем этот мальчишка, Сид. Конечно, чтобы остаться неприметным среди людей, нужно было ещё научиться быть таким же неловким в движениях и шагать неуклюжей людской походкой, ковыряться в носу, чесаться… Но учитель сразу сказал, что и в этом нет особой нужды – все люди говорят и двигаются по-разному. Тогда зачем нужен этот раб? Ведь и отпустить его на волю уже нельзя, а он с каждым днём становится всё сильнее и смышленее, а недавно Трелли показалось, что Сид понимает то, что говорят альвы, общаясь между собой.
