– Вернее, искать правду о Воронцове, – подытожил следователь. – Что ж, попробуем. Может, ты и прав, Саша, но я сомневаюсь.
– Почему? – живо спросил Саша.
– Это было бы слишком просто – начальник и подчинённые. А тут получается гора нестыковок, которые… хм, впрочем… Ладно, примем это как версию и поработаем над ней на досуге. Пойдёт?
– Хорошо, – Саша снова скрылся на кухне. – Одного не могу понять, чего нам неймётся? Сидели бы дома или на даче, жарили бы шашлык вкусный… А то сравни – яичница, пусть и помидорами… и шашлык из свинины. Эх…
* * *
Поев, они снова уселись за схему. С Сашиной версией о начальнике пришлось расстаться – критики она не выдержала, сломалась под градом аргументов. И не мудрено, в принципе. Какие, к шуту, подчинённые, когда разрыв в цепочке – почти что двадцать лет?… Да ещё и Викторов, который и в самом деле действительно был начальником группы. Его куда девать?… Нет, тут что-то другое. Потом Игорю Юрьевичу пришла в голову мысль о стороннем наблюдателе, но и её отвергли – не станет наблюдатель столь активно вмешиваться в процесс. Чего только стоит это предостережение!… Накал страстей, трагедия, пафос… Впору слезливый боевик делать из этой записки. А что? И получился бы. Почему нет? Обязательно получился бы, да ещё классный, кстати. Не подчинённые это были и не сослуживцы. Скорее всего с людьми из списка Воронцова связывало прежде всего то, что на каком-то этапе они делали общее дело. Потом разрыв. А потом?… Память не подвела старика, он сделал всё хорошо и правильно. Как надо. Записал нужные фамилии, проставил даты. Всё верно. Но что за дело?
– Саш, посмотри, какая штука получается, – Игорь Юрьевич закурил, откинулся на спинку стула и задумчиво поглядел в потолок. – Эти люди связаны медицинским заключением и прощальной запиской. И более – ничем. Так?
– Похоже, что так. Я не могу только уяснить для себя, какого чёрта он выписал фамилии?…
– Этого я и сам не знаю. Поражает ещё вот что. Бездействие. На протяжении почти что двадцати лет. Полнейшее равнодушие к происходящему – и вдруг такой всплеск! Такие эмоции… прямо шпионский роман. С чего?
– Игорь Юрьевич, я тут подумал… – Саша встал, плеснул себе в чашку остывшего чая, отпил глоток. – Те люди, о которых он писал… они ведь как-то связаны с происходящим, верно?
– Верно, и что с того? – поморщился следователь.
– Если связанны, то должно быть нечто, объединяющее всех – и учёных, и хирурга, и этих «пленных». И нам, дуракам, даже написали, что их всех объединяло. А мы словно ослепли.
– И что же?
– Тут есть, – Саша вытащил из папки нужный файл. – Читаю. Дословно, чтобы потом вы мне не говорили, что беру из головы и фантазирую… «По словам доставивших их агентов, владеют нужной информацией по проекту «Сизиф». Это, как мне кажется, было написано для какого-то отчёта. Но тут же есть название. И вот оно, пожалуйста. Как говориться – и карты в руки.
– Саша, милый мой, про это проект, наверное, все давно забыли, – вздохнул следователь. – И потом – тут не указана область. Где искать-то?
– Отец был химиком, – задумчиво сказал Саша, снова отпивая чай. – Дарья – биологом. Кто-то там, не помню, кто – радистом. Смею предположить, что это был инженер. Потом…
– Стоп, стоп, стоп, – предостерегающе поднял руку Игорь Юрьевич. – Ты намекаешь на то, что работали на стыке? Что это может быть?
– Космос, – неуверенно сказал Саша. – Или что-то с ним связанное. Вполне может быть, верно? Там же все нужны – и пленные, и учёные…
– И хирурги, – с сомнением заметил следователь. – Причём военные. И допрос ведёт хирург. Полный отпад. А химик оперирует, не иначе. А биолог в это время пытается спроектировать летательный аппарат. А инженер, к примеру…
– Инженер лез в гору с рацией и там умер, – тихо сказал Саша. – Я думаю, этот проект закрыли ещё в шестьдесят седьмом году. Космос там или не космос, а работать-то стало некому.
– Конечно, – засмеялся Игорь Юрьевич. – Проект закрыли в шестьдесят седьмом, а бедный хирург бегал по развалинам института в восемьдесят шестом и писал письма неизвестно кому и непонятно, с какой целью. Причём имена употреблял те, что постраньше. Для пущего эффекта. Так, что ли?
– А что вы думаете о всём этом? – спросил Саша. – Раз вы не согласны, то предложите что-нибудь сами.
– Пока ещё рано что-либо предполагать. Информации слишком мало, и она слишком разрозненна. Попробуем узнать о тех, кто в списке. В первую очередь – их специальности, образование. Узнаем – хорошо. Доминанта должна быть.
– Вот именно, доминанта, – поморщился Саша. – Но как её выделить? Вполне возможно, что их имена и специальности нам ничего не дадут…
– Как знать. Может, дадут. Стоит, по крайней мере, попробовать. Понимаешь, мы с тобой уже нашли главное. У нас есть какая никакая точка отсчёта. А это уже прогресс, согласись.
– Если это можно так назвать – точка. У нас есть сильно устаревшие данные по горстке людей, у нас есть энное количество непроверенных слухов и сплетен…
– Ты имеешь в виду деда, который продал тебе картошку? – оживился следователь. Саша кивнул. – Это не просто дед, это дар Божий. Его потом нужно будет обязательно найти и расспросить поподробнее. По-моему, он тебе сказал далеко не всё, что знал.
– Вполне возможно, – ответил Саша. – Только ему не особенно хотелось что бы то ни было мне рассказывать. Словно… он будто боялся перейти какой-то внутренний предел.
– Вполне возможно, – покивал следователь. – Бывает и не такое. Я думаю, что найти его мы всегда сумеем. Так же, как старого альпиниста, который, вне всякого сомнения, тоже рассказал не всё, что знал.
– Совершенно верно.
Поиски ничего не давали. Информационные центры, конечно, хранили копии нужных дел не смотря на давно истекший срок давности, но толку от поднятых дел было всего ничего. Игорь Юрьевич тщательно проследил судьбу всех, кого смог найти… но ничего криминального в делах не содержалось. То есть, естественно, криминал был, но вовсе не тот, на который рассчитывал Игорь Юрьевич. Убийство в электричке. Вполне объяснимое событие – на припозднившегося сотрудника института напала компания выпивших подростков. Сначала оглушили, потом забрали из карманов деньги. Отжали двери, скинули жертву на полотно железной дороги. Нашли их почти сразу, две подельщиков постарше отправились в колонию, четверо младших – СПТУ. Сроки у всех, естественно, давно закончились. Второе убийство, на этот раз – чистой воды бытовуха. Штопор не поделили с соседом по лестничной клетке – и вот результат. Один получил восемь лет за непреднамеренное убийство, другой уехал в морг с пробитой головой. Третий случай – вообще самоубийство. Молодая женщина отравилась газом, но все было честь по чести – и предсмертная записка, и преамбула. Несчастная любовь в анамнезе… Четвертый – несчастный случай на производстве. Не дождался техника ученый, сам полез в щиток что-то исправлять – и вот результат. Триста восемьдесят вольт, мгновенная смерть. Пятый случай, шестой, седьмой… Из архива Игорь Юрьевич приезжал к себе в расстроенных чувствах – ничего интересного или хотя бы немного интригующего в ИЦ не оказалось.
