Первыми нервы не выдержали у зрителей.
– Почему они это делают? – жалобно вопрошал Алех (покидать нашу комнату белый не торопился).
Я мученически вздохнул:
– Они – черные.
– Но ты-то так себя не ведешь!
– Я не просто черный, я – умный, – и, если уж начну качать права, то ни за что не стану срамиться перед зрителями.
Какой смысл в том, чтобы устраивать бесплатный цирк, подтверждая всем и каждому скандальную репутацию черных магов? Я уже не говорю про то, как страдает от этого дело (фиг с ним, с делом!), но они же сами сократили себе возможность маневра, уткнувшись лбами, словно пара мериносов. Теперь у них не оставалось другого способа для выяснения отношений, кроме банального мордобоя, вопрос был только в том, как скоро они преодолеют старательно внушаемый каждому черному магу комплекс против насилия. Я ставил на Смита: он все-таки военный, их учат по-другому, да и в силе он дяде давал приличную фору, что в физической, что в магической. Но пока оба еще помнили, что драться – нехорошо, а оттого злились и портили нервы себе и окружающим.
Возвращение катера на время развело скандалистов, но сути дела не меняло – должна была пролиться чья-то кровь. Этого события я ждал с интересом – никогда не видел, как дерутся большие дяди, тем более – инициированные маги. Рискнут ли они использовать колдовство? И как отреагирует на это Остров (надо шлюпку с берега столкнуть, на всякий случай).
И вот наступил день, обещавший стать "тем самым". Заметив признаки, я тихо отвел Алеха в сторону и попросил его не общаться с дядей, даже не здороваться. В принципе, можно было и не предупреждать – утром дядя угреб куда-то спозаранку, а за завтраком у обоих магов были такие лица, что даже самый вредный из студентов, Пьер, не решался зубоскалить. Днем дядя ожесточенно копал, что-то неразборчиво бормоча себе под нос (наверное, подсчитывал нанесенные обиды), а Смит торчал на берегу, отрешенно глядя на море (вероятно, делал то же самое, но молча). Для финального столкновения их нужно было свести поближе. Алех ведь хотел, чтобы я им помог, так?
Улучив момент, когда миссис Клементс позвала Смита осматривать какие-то находки, я, невзначай, опустил свою корзину рядом с ними и, как бы между делом, спросил:
– А если мы найдем кости, то сможем узнать, что убило человека?
– Нет, – буркнул через плечо Смит.
Дядя оглушительно фыркнул:
– Это они теперь ничего не могут, а в мое время это делалось запросто.
– Как? – живо заинтересовался я, поскольку мой ответ тоже был отрицательным.
– Поднимали мертвеца и спрашивали, кто его убил и за что! В Краухарде безымянных могил не бывает.
– Захлопни пасть!! – тут же вскинулся Смит. – Ты еще некромантии ребенка поучи, старый висельник! – И уже мне: – Даже думать забудь, это подсудное дело!
Старый колдун расплылся в нахальной ухмылке:
– Ах, простите, запамятовал! Столичные олухи там себе правил понапридумывали, от большого ума, они теперь как кастраты – все понимают, но сделать ничего не могут.
Мистер Смит попытался взять себя в руки:
– Еще одно слово, и остаток речи ты будешь произносить своему куратору в НЗАМИПС.
Дядю эта угроза не смутила:
– То-то вы их близко знаете, чай – одна контора! Правильно мне говорили, нельзя черным в "надзоре" служить – по ходу мозги сворачивает, весь пар через жопу выходит.
Миссис Клементс, с некоторым недоумением наблюдавшая за перепалкой, такого отношения к начальству понять не смогла:
– Что за тон? – возмутилась она.
Я страдальчески вздохнул – только ее здесь и не хватало! Спрашивается, ну куда лезет человек?
– Да пусть их лаются, миссис Клементс! Это такой черномагический спорт. Как говорится, натура – дура.
А черная натура – дура вдвойне.
Леди-крокодил, кажется, поняла, о чем я говорю. Она пренебрежительно фыркнула и удалилась, многозначительно поигрывая бедрами. Мистер Смит смутился, закашлялся, бросил на меня мрачный взгляд и поспешил следом за ней.
Стоило ему скрыться из виду, как дядя тоже начал кхекать:
– Ты это, знаешь… того… нельзя так с магами-то!
– А что я сделал? – искренне удивился я.
– Того… сам знаешь.
Да пропади они! Оба – взрослые люди, оба – инициированные, что такого я могу им сказать о черной магии, чего они без меня не знали бы?
После этого случая конфликт резко сошел на нет, словно ведро воды на котов вылили. Не знаю, сыграли ли эту роль мои слова, или миссис Клементс сумела провести с подчиненным душеспасительную беседу, но разум неожиданно возобладал над магией. Они стали обращаться друг к другу предельно официально ("мистер Ферро", "мистер Смит, сэр!"), выстраивая фразы в зубодробительно литературном стиле. Я украдкой вздыхал, прочие члены экспедиции (памятуя о том, с кем имеют дело) хихикать не решались. Да, вот так и бывает, когда количество черных магов на квадратный метр зашкаливает! Неужели я вырасту и стану таким же? Как это печально…
За неделю копания в помойке мы нашли массу разных вещей, но все они относились к периоду постройки Юдоли (это было ясно даже мне) и исторического интереса не представляли. Начинали звучать разговоры о том, что никаких песчаных гнид на Острове нету, и вообще это явление может быть с Кейптрауэром не связано. Миссис Клементс была с таким мнением категорически не согласна:
– Нужно расширить географию поисков! – ее глаза горели фанатизмом. – В докладе комиссии говориться о руинах, замеченных на берегу пятью километрами к югу. Там мы наверняка что-нибудь найдем!
Еще одни руины, причем, не обжитые. Блеск! Что-то мне подсказывало, что найти мы там можем не то, что ожидаем.
На первичный осмотр нового места мистер Смит поехал сам, а в качестве помощника взял Пьера, чем тот жутко гордился (дурачок). Вернулись они, как ни странно, оба и целые. Смит нес с собой сундучок, содержимое которого никому, кроме миссис Клементс, не показал, но было там что-то, несомненно, важное, потому что дискуссии кончились и передислокацию назначили на следующий день.
В добровольцы записали нас с дядей, того же Пьера и одного из охранников, Герика. Я обратил внимание на то, что черных в базовом лагере не остается, но решил, что Смиту лучше знать, где мы нужнее.
– Что, не берут твоего подхалима? – съехидничал дядя.
Я не сразу понял, кого он имеет в виду.
– Никогда бы не думал, что в тебе такая жажда власти, племяш! Я б на эту бледную глисту не соблазнился бы.
Это он что, про Алеха? Никогда не замечал за белым подхалимажа – у него просто натура такая, вечно восхищенная. Мне, конечно, льстило, что парень на год старше признает мой авторитет, но дело было не в командирстве, скорее – в комплексе Старшего Брата, который проснулся во мне после визита домой (раньше я просто не замечал, как мне нравится чувствовать себя главой семьи). Но с чего бы это дядя полез в мои дела?
