— Ты менестрель? Ты играешь, чтобы заработать на жизнь?
Он взял куртку, отряхнул ее, накинул на плечи.
— Да. В вашей деревне я смогу заработать?
— Может быть… позже.
— Почему?
— В деревне много мертвых. Настроение не для праздника.
— Мне очень грустно слышать это. Может, я найду другое занятие со временем, когда научусь чему-нибудь здесь.
Лицо ее просветлело.
— Да. Я уверена, что ты сможешь.
Он взял гитару и пошел вперед.
— Покажи мне дорогу, — сказал он.
— Хорошо, — она повернулась, и Дэн последовал за ней. — Расскажи мне о твоей стране и о местах, где ты бывал.
Лучше, если он будет говорить поменьше, — решил он, пока не узнает все об этой стране. Пусть лучше говорит она. Хотя неприятно начинать жизнь со лжи.
— О, все страны похожи друг на друга, — начал он. — Эта страна фермеров?
— Да.
— Моя тоже. А что вы здесь выращиваете?
Она вела его по тропе через лес. Когда над головой пролетала птица, она смотрела вверх и вздрагивала. Постепенно Дэн обнаружил, что и сам он с тревогой смотрит вверх, Пока они шли в деревню, он умело направлял беседу, и к тому времени, как они пришли туда, он знал всю историю Марка Мараксона.
Старик в бледно-голубой мантии шел по спящему городу. Шел мимо темных витрин, припаркованных автомобилей, заплеванных урн, надписей, которые он не мог прочесть. Шаги его были медленными, дыхание тяжелым. Временами он останавливался и отдыхал, опираясь на посох или прислонясь к углу дома.
Над темным горизонтом впереди начал медленно появляться свет. Желтые волны постепенно стирали с неба звезды. Вдали старик узнал оазис — темные деревья, едва покачивающиеся под утренним ветерком. Его посох тяжело стучал по бетону. Он перешел улицу неверным шагом. Дрожащей рукой он ухватился за столб. Мимо него проехало несколько автомобилей. Старик стоял, шатаясь. Когда улица опустела, он перешел на другую сторону.
Ближе. Теперь уже ближе стало то место, куда он стремился, место, где начинаются зеленые ветки, где поют под первыми лучами солнца птицы, где пахнет травой. Он шел вперед, и слабые голубые искры плясали на кончике его посоха. Ветерок донес до него слабый аромат, похожий на запах цветов. Мор завернул за последний угол.
Он снова остановился, тяжело дыша, почти задыхаясь. Когда он прошел через улицу, походка его была неверной, ноги заплетались. Один раз он упал, но машин, к счастью, не было, и старик поднялся и доковылял до парка.
Над парком небо было розовым. Его посох, в котором угасли последние искры, тяжело опирался на землю. Старик пересек клумбу цветов, которые тут же сомкнулись за ним. Мор не слышал шипения аэрозольных установок, когда шел через травяную лужайку, чтобы лечь под деревьями стандартного городского парка.
Он надеялся вдохнуть запах трав и цветов.
Старик слабо улыбнулся, когда ветерок освежил ему лицо. Глаза следили за пляской бабочек в свете восходящего солнца.
Посох выскользнул из его пальцев, дыхание стало совсем слабым. Бесчисленные утра его прошлой жизни соединились с этим, его последним утром. Все их цвета и запахи вернулись к нему, чтобы, наконец, показать то, ради чего стоило жить. Одна из искусственных бабочек пролетела слишком близко от него и была схвачена последним усилием немощной старческой руки: бабочка неподвижно застыла рядом с родимым пятном в форме дракона.
С лязгом, шумом и грохотом вокруг старика оживал город.
Странные ощущения приходили и уходили. И каждый раз при своем возвращении они становились все сильнее. И каждый раз, когда они уходили, они оставляли что-то. Эти ощущения были незнакомы Дэну, который приколачивал рейки к забору. Возможно, подумал он, все это связано с новым миром, таким знакомым ему, таким близким ему.
Подошла корова, как будто хотела осмотреть его работу.
— Нет, иди прочь, — мысленно приказал он. И пятно на его руке ощутило тепло, как будто из него изливалась невидимая энергия. И корова подчинилась его молчаливому приказу.
Это понравилось Дэну. Он чувствовал себя здесь все лучше и лучше.
Гвоздь вошел в столб под ударом молотка, и доска легла на место. Щепка полетела прямо ему в лицо.
— Прочь, — не думая, приказал он, и щепка пролетела мимо, повернув почти под прямым углом.
Закончив работу, Дэн улыбнулся и начал собирать инструменты. Он пошел вдоль забора, который сделал сам. Тени становились все длиннее. Пора было умываться и готовиться к концерту.
Вот уже три дня он жил в доме дяди Норы, спал в сарае и делал всякую работу, которую не мог делать старик. За это время он полностью овладел языком, как предсказывал Мор. Как будто вспомнил знакомое, но забытое.
Мор…
Он не вспоминал о нем уже давно. Как будто все воспоминания о его невероятном путешествии были заперты в какой-то ящик памяти.
Это путешествие действительно было невероятным, хотя теперь он был здесь.
По прошествии времени он смог оглянуться назад, вспомнить свое удивительное путешествие, подумать, как его отсутствие воспримут в том мире. Он очень удивился, почувствовав, что его прошлое превратилось для него в какую-то сказку, нереальность… А этот мир….. Он глубоко вздохнул. Этот мир был реален. Он стал его домом. И хорошо иметь добрых соседей.
Когда Дэн вычистил инструменты и положил их на место, он понял, что это настоящая деревенская жизнь, и она ему нравится. Могло быть гораздо хуже. Сегодня вечером, после праздника, он будет играть для жителей деревни. У него весь вечер чесались руки — не терпелось взяться за гитару. В этом мире обнаружились интересные эффекты — парамузыкальные — и ему хотелось поэкспериментировать, продемонстрировать свое искусство людям. Норе…
Нора… Он улыбнулся, стягивая с себя тяжелую рабочую куртку, принадлежащую ее отцу. Затем он пошел умываться, прежде чем надеть свою одежду. Девушка очень хороша. Но было смешно, что она так напугана этим местным изобретателем игрушек.
А если этот Марк Мараксон — действительно сын Майкла? Тогда вполне понятна его страсть к технике, она у него в крови. Плохо, что он не может вернуться в свой мир и заняться делом. Они с Майклом быстро бы спелись.
Во время умывания к нему пришла другая мысль. Зачем он здесь? Мор утверждал, что его присутствие здесь необходимо. Для чего? Что-то связанное с делом Марка. Дэн фыркнул. Мор не сказал ничего конкретного. Какую угрозу могли нести механические вещи этому миру? И почему вызвали его? Почему он должен противостоять злу? Нет. Тревожные фантазии старика не дошли до разума Дэна. Он не понимал их. Но и не чувствовал себя жертвой заговора против своей личности. Когда он обживется здесь, то получше узнает этот мир, хотя ему уже теперь казалось, что для него жизнь здесь предпочтительнее, чем там, откуда он пришел. Здесь он может стать выдающимся менестрелем.
