- Есть здесь кто? - тихо позвал я. - Ауууу.
В ответ тишина. Совесть не дала мне отделаться подобной проверкой, и я зашел внутрь дома, предусмотрительно оставив дверь открытой. Медленно переступая ногами, я начал осматривать дом. Вот убранная шкурами постель, плетеное кресло-качалка, стол с наполовину разделанной тушкой зайца. Похоже, готовили ужин, да так и не приготовили. Следов борьбы или пятен крови, я не углядел. Все было так, как будто что-то заставило людей молниеносно покинуть жилье, возможно, прихватив самое ценное. Хотя, были бы следы поисков этого ценного - разбросанные вещи, например. Я не думаю, что многие в панике сразу же осознают, что у них самое ценное. Большинство примется бестолково метаться и рыться в вещах, выискивая пресловутое наиболее ценное. Это у богачей золото да серебро, а у нас, простых деревенских жителей и не знаешь, что схватить-то.
Полностью осмотрев дом, направился к выходу. Улица встретила меня гробовой тишиной. Не став ничего придумывать, пошел в следующий по порядку дом, затем в еще один. Везде все было одно и то же. Никаких следов людей и признаков насилия. Животных, кстати, тоже не было. Сараи и хлева были пусты. Люди как будто ушли по своей воле, оставив домашние дела недоделанными, но не забыли прихватить скотину.
Несмотря на тайну исчезновения людей и животных, так взволновавшую меня поначалу, я начал понемногу успокаиваться. Хожу себе, выискиваю следы, никто на меня не нападает, никто не воет. Я уже без признаков осторожности бродил по брошенным домам. Без всякого пиетета открывая ногами двери. Какого же было мое изумление, когда одна из дверей оказалась закрытой. Я даже не обратил внимания на боль, пронзившую ушибленную ногу. Тут же тошнотворный страх вновь принялся подтачивать мою выдержку. Вроде бы ничего необычного, но по сравнению с остальными домами... мало ли что, скрывается за этой дверью.
Пришла мысль заглянуть в окошко. Я последовал ей и осторожно припал к стеклу. Именно что к стеклу, а не бычьему пузырю. Видимо здесь жил зажиточный по меркам деревни человек. Мрак, царящий внутри, не дал мне ничего рассмотреть. Я отошел назад и взглядом окинул дом целиком. Большой, крепкий, бревенчатый, возле кирпичной трубы, где растаял от поднимающегося из очага тепла снег, угадывалась черепичная крыша, а не земляная. Рядом, прямо к дому, пристроена конюшня. Проверил, пустая. Снова в задумчивой позе встал перед домом.
Кто же мог жить здесь? Чуть поразмыслив, пришел к выводу, что это, скорее всего, купец. В начале зимы прошел слушок, что в этой деревне поселился имперский торговец. Он вроде бы сразу покупал у окрестных охотников пушнину и отправлял ее в империю. И местным удобно, и ему выгодно. Кто-то меня звал сходить к нему разузнать, что да как, но я не пошел. В тот момент не нужно мне это было.
От раздумий отвлек нарастающий звук шагов. Я вскинул лук, но тут же его опустил, узнав троицу имперцев.
- Нашел что-нибудь? - спросила, подойдя, леди-рыцарь. - У нас ничего, деревня как будто в одночасье вымерла, не оставив ни одного трупа. Ни людей, ни животных. Никого.
- Дверь в этом доме закрыта, - произнес я и поделился с имперцами своими предположениями, кто здесь мог жить.
- Горан держи дверь под прицелом, Георг выламывай ее, я с Харником по бокам, - скомандовала благородная.
Все засуетились, и через пару секунд раздались тяжелые удары плеча Георга в дверь. Бух, бух, бух - разносилось над деревней. Мне казалось, что эти звуки слышны минимум в Северном Мысе, что сейчас сюда примчится толпа недругов, верхом на волках. Я мысленно осекся. Верхом! Странный след. Кто-то ехал верхом на волке! Догадка пахнет безумием, но ведь как логично. Развить эту мысль мне не дал раздавшийся треск. Георг ввалился вместе с дверью внутрь дома, оттуда донесся слабый, женский визг, полный невероятного, всеобъемлющего ужаса. Он так полоснул по моим ушам, что аж ноги подкосились.
Харник и леди Женевьева тут же забежали в дом. Я, медленно шагая, и не убирая стрелы с тетивы лука, пошел за ними. Перешагнув порог, обнаружил вот такую картину. Троица имперцев окружила привалившуюся к стене женскую фигуру. Я подошел к ним ближе, на всякий случай, целясь в левую грудь женщины - туда, где расположено сердце.
Женщина была жива. Об этом свидетельствовали слабые хрипы, доносящиеся из ее, сведённых судорогой ужаса, губ. Закрытые глаза и струйка слюней, спускающаяся из уголка ее рта - совсем мне не понравились. Как и легкая, белоснежная ночная рубашка, покрытая капельками чего-то темного.
Леди Женевьева опустилась на колени и взяла голову женщины в свои руки. Кисти последней дернулись, и я увидел, что часть ногтей на ее пальцах отсутствовали, с них вяло капала кровь. Вот откуда темные пятна на одежде.
- Вы меня слышите? - позвала благородная. - Мы не причиним вам зла.
Глаза женщины резко распахнулись. Может быть, я себя накручиваю, но мне показалось, что именно слово "зло" заставило ее веки раскрыться и напугать меня чернотой глаз и полной опустошённостью во взгляде. Испугалась и леди Женевьева. Еще бы, зрачки женщины были расширены до предела, заполняя собой все пространство глаза. Благородная отшатнулась и выпустила женщину из рук. Голова последний безвольно склонилась к плечу и потянула за собой серебряную цепочку. На свет показался маленький круг из того же металла. Он висел на цепочке. Это был святой круг, знак принадлежности к униситам.
- Разожги очаг, - приказала Харнику леди-рыцарь, пытаясь унять дрожь в голосе.
Тот поспешил выполнить ее приказ. Воин взял несколько березовых поленьев, лежащих возле стены, закинул их в очаг и начал раздувать тлеющие багрянцем крупные угли.
- Мы ничего от нее не добьемся, - прогудел Георг. - По-моему Единый или Проклятый забрал ее разум.
- Я вижу, - бросила благородная. - Но мы не можем здесь ее оставить. Это не по-униситски.
- Но и взять с собой тоже не можем, - парировал воин.
Леди Женевьева промолчала, вглядываясь в пустые глаза женщины.
- Во имя Единого, что же здесь произошло? - прошептала, ни к кому не обращаясь, благородная.
- И часто у вас так? - спросил Георг у меня.
- Первый раз на моей памяти, - честно ответил я, глупо хлопая глазами.
Харник, наконец, закончил суетиться возле очага. Вспыхнуло слабое пламя, принявшееся лизать поленья. Они практически сразу занялись. Видимо были отлично просушены. Очаг озарил окрепшим пламенем комнату. Вот здесь, в отличие от других домой, были видны определенные следы. Стол явно был не на своем месте, словно, кто-то в спешке задел его. На полу валялись черепки от разбитого кувшина. Занавески на окнах были оборванны. Подобных мелочей было достаточно, чтобы определить, что в этом доме все произошло несколько иначе, чем в других.
