— Метрия? Тебя каким ветром сюда занесло?
От испуга Метрия обратилась в несчастную сиротку: вроде и не собиралась, но что-то во взгляде профессора размягчило ей хребет.
— Ничего особенного, Ваше Всезнайство, — пропищала она, и по ее щеке скатилась крупная слеза.
— Большинство так называемых «Студентов» приходят сюда с кашей в голове, а у тебя, я вижу, хребет из каши. А ну выкладывай, зачем заявилась.
Бедная сиротинушка, вся дрожа, двинулась к нему.
— У… меня… кое что… есть, — промямлила она на ходу.
— Давай сюда! — повелел профессор столь властно, что завибрировали стропила.
Она вручила ему диск.
— Это… п… п… повестка.
— Что?
Земля содрогнулась, с потолка посыпалась штукатурка, студенты съежились от страха.
— Присутствовать на процессе в Безымянном замке в качестве председателя…
— Сам вижу! — профессор, и на сей раз штукатурка посыпалась со стен. — По какому случаю суд?
— Я… я думала, Ваше Всезнайство все знает.
— Убирайся прочь, бесхребетница!
И несчастная сиротка исчезла, так ничего и не узнав.
— Я бы ему этого не спустила, — заявила Менция. — Да и ты тоже, пока не обзавелась своей дурацкой душой.
Метрия промолчала: бывали случаи, когда душа и вправду оказывалась помехой.
— Лучше бы эту повестку ему вручила ты, — призналась она.
— Давай я следующему вручу. Кто там у тебя по списку?
— Волшебник Трент и волшебница Ирис.
— Хм. Ты возьмешь на себя Трента, а я Ирис. У меня с ней уже вышла одна история.
Вернувшись в родной замок, Метрия заглянула к Велено, но тот все еще пребывал в блаженной прострации после предыдущего осчастливливания. Тогда она переместилась к пруду Мозговитого Коралла, где должны были находиться Трент и Ирис. Но их там не оказалось.
Метрия присела на корточки и опустила палец в воду.
— Что тебе нужно, демонесса? — осведомился пруд.
— Где волшебник Трент?
— Его здесь нет. Он забрал волшебницу Ирис на второй медовый месяц, как раз через пятьдесят три года после первого. На сей раз любовь их будет еще сильнее, ведь они стали моложе.
— Медовый месяц! — воскликнула Метрия. — Мне что же, придется на этот самый месяц лететь?
— Совершенно верно.
— Ну что ж, пруд, и на том спасибо, — со вздохом сказала она и отправилась на месяц. (Надо заметить, что столь странное, прижившееся со временем и в Ксанфе, название — «месяц» — дали луне обыкновены. Что они этим хотели сказать, так и осталось тайной. Высказывалось предположение, будто в Обыкновении каждый месяц делают новую луну, однако ученые УНИВЕРМАГа опровергли его, доказав: все, из чего делается луна, обыкновены попросту поедают.)
Шлепнувшись на груду заплесневелого сыра и выругавшись, Метрия вспомнила, что две стороны этого самого «месяца» весьма различны. Обращенная к Ксанфу давным-давно отсырела и покрылась коркой сыра, тогда как обратная сторона осталась неиспорченной.
Очистив ноги, она перелетела на обратную, медовую сторону, где счастливые новобрачные нежились в состоянии, близком к тому ужасному счастью, каким она имела обыкновение одаривать Велено. Правда, счастье это было недолговечно, поскольку они не могли навсегда остаться на медовой стороне месяца.
Обозрев идиллический пейзаж, демонесса приметила дивный фонтан из огненной воды, причем поднимавшийся от огня дым (ведь без огня его не бывает) образовывал фон из облаков пастельных оттенков. Сообразив, что это явная иллюзия, ведь никаких облаков на луне нет, демонесса направилась туда и, разумеется, обнаружила волшебницу Ирис. В облике девушки лет двадцати с небольшим она любовалась фонтаном, в то время как волшебник Трент дремал.
— Привет, король Эмеритус, — сказала Метрия, подойдя к нему, — помнишь меня?
— О, Метрия, — воскликнул он, просыпаясь. — Как же не помнить, увиденное в Обыкновении не забывается.
— Это точно, — согласилась она, — тогдашние впечатления даже побудили меня самой опробовать, что такое брак. Но я тут не для воспоминаний, а с миссией: принесла тебе повестку. Короче говоря, бери берилл.
— Я буду судебным приставом? — удивился Трент, прочтя надпись. — Это тема для романа.
— Роман будет что надо, — согласилась она, передавая тело худшей половине.
— Привет, Ирис, — сказала Менция. — Мы разделяли с тобой безумие даже там, где я была в здравом уме.
— Помню, — лениво согласилась Ирис С этой целью я была омоложена, чем весьма довольна. А что это у тебя?
— Повестка.
Ирис покрутила диск.
— Хм… спецэффекты. А зачем, скажи на милость, на суде нужны спецэффекты?
— Я знаю не больше тебя, — ответила Менция. — Может быть, по ходу дела в Безымянном замке потребуется создать какую-нибудь иллюзию в рамках этого, как его, следственного эксперимента.
— Безымянный замок? — удивился Трент. — Так суд состоится там? Это ведь то место, где сидит на гнезде птица рок?
— Точно, — подтвердила Менция, — птица Рок по имени Роксана. Как раз ее-то и собрались судить. Ты случайно не знаешь, за что?
— Ни сном ни духом, — покачал головой Трент. — Серьезная птица, ответственно относящаяся к делу. Это не розыгрыш?
— Какой же розыгрыш, — сказала Ирис Ты взгляни на диски, они ведь из черного берилла, одного из самых редких минералов Ксанфа. Кто бы стал дурачиться с такими ценностями?
— Верно, — кивнул волшебник, — Ну что ж, наше с Ирис пребывание здесь все равно подходит к концу, так что можно и на суд. Когда заседание?
— Через две недели, — сказала Менция и огляделась по сторонам. — А пока мне хочется отмочить нечто безумное.
С этими словами она нырнула в созданный иллюзией Айрис фонтан и принялась плескаться, брызгая на туманный фон.
В тот же миг вода обратилась в огонь, а огонь в воду, и она с криком выскочила из фонтана, изрядно опалив мягкое место.
— Горячо! — пожаловалась Менция.
— Некоторые любят погорячее, — пожал плечами Трент. — Но тебе урок: не стоит влезать в иллюзии.
— Это намек на то, что нам лучше отсюда убраться, — сказала Метрия худшей половине. — Думаю, они предпочтут закончить свое пребывание здесь без нас.
— Это потому, что ты замужняя и полуодушевленная, — буркнула Менция, но возражать не стала, и они вернулись в Ксанф.
— Много еще повесток? — осведомилась Худшая.
— Ровно половина уймы, — сообщила Метрия, заглянув в мешок. — Но в первую очередь надо известить Грея Мэрфи и принцессу Яне.
— А не Айви? — удивилась Менция. — Опасно допускать Яне до такого дела, как процесс: втемяшится ей в башку какая-нибудь идея, и все пойдет наперекосяк.
— Это точно. Но невозможно предположить, чтобы Симург допустила такое.
