Студентки ошеломленно переглянулись, после чего подбежали к Джулио.
— С вами все… в порядке?
Продолжая лежать на земле, юноша приветливо улыбнулся. Из-за такой очаровательной улыбки ученицы, обманутые таким несоответствием между неприглядностью падения и этим улыбающимся лицом, были еще больше сражены.
— На вашем лице — земля… П-пожалуйста, воспользуйтесь этим… — одна из девочек намеревалась передать Джулио свой носовой платок, после чего другие ученицы изменились в лице.
— П-пожалуйста, воспользуйтесь лучше этим!
— А этот платок хорошо надушен!
— Исключительно для настроения этого вполне достаточно.
— Ну же! Ведь к этому восхитительному облику грим из почвы не идет!
— Все хорошо. Совсем чуть-чуть.
— Однако…
— С тех пор, как закончилась недавняя война, я еще не мыл свое лицо. Поэтому мой внешний вид выглядит более чем неопрятным, — Джулио помахал рукой.
— Почти три недели? Едва ли!
— Вы так не любите мыть лицо? — раздался смеющийся голос.
— Недопустимо пачкать платок, принадлежащий леди, поэтому я стесняюсь.
Он быстро встал и поклонился.
— Ах! Он еще и проворный! — среди учениц забурлили радостные возгласы.
Мальчики с неприязнью уставились на такое поведение студенток. Один из учеников с вызывающей улыбкой приблизился к Джулио.
— Пелиссон! — воскликнула одна из девочек. Это был самый популярный среди женского пола студент Академии Волшебства Тристейна, обучающийся на третьем курсе. Он обладал совершенной красотой, словно старинное изваяние, однако обходительности ему недоставало. Он был ревнив, и неожиданно появившийся новый кумир, так или иначе, вывел его из себя.
Пелиссон, который, скрестив руки, злобно уставился на Джулио, заметил висящий у того на груди символ святости.
— Хм, — у студента появилась издевательская ухмылка. — Священник, вы прибыли, чтобы клянчить пожертвования?
Без всякой робости Джулио парировал:
— Я прибыл, чтобы встретиться с другом.
— Здесь — школа для дворян. Если вы занимаетесь уличными проповедями, то не отправиться ли вам в другое место?
— Не помню, чтобы вы мне давали указания.
На лбу у Пелиссона проступили голубые жилки. Осознав, что у Джулио нет палочки, студент вытащил свой тонкий жезл с длинным эфесом. Это был совершенно новый волшебный жезл, оснащенная эфесом армейская модель, выполненная, вероятно, в желании подражать древним рыцарям.
— Судя по вашему стилю разговора, который я недавно слышал, вы, вероятно, также участвовали в альбионской кампании, священник?
— Да.
— Я был назначен в Наваррский полк посыльным офицером. Вы?
— Разные обязанности, — помахав рукой, сказал Джулио.
— Мне кажется, что вы занимались только уходом за драконами. А сзади, похоже — ваша награда? Да.
— Для радушного священника — подходящее занятие.
Пелиссон ударил концом своего волшебного жезла Джулио по голове.
— Бить меня по голове — все равно, что наносить оскорбление богам и Основателю Бримиру. Мистер офицер.
— У меня нет причин наносить оскорбление богам. Я всего лишь обучаю некоего священника, который пытается подражать дворянам, аристократическим манерам. А если для вас это — оскорбление, то продемонстрируйте нам процесс изгнания зла.
— И где же в вас дворянин? Что ж, возможно, внешность у вас — аристократическая, однако внутри — логово ревности, не так ли?
Лицо у Пелиссона покраснело. Собравшиеся вокруг ученицы испугались и отступили назад.
— И это — несмотря на то, что вы не умеете использовать магию! — когда ревнивец, воскликнув это, уже намеревался произнести заклинание…
Сидевший за спиной Джулио ветряной дракон внезапно вскочил на ноги и набросился на Пелиссона. В мгновение ока студент был прижат огромным зверем к земле, не сумев оказать какого-либо сопротивления.
— Э-эй! Это — подло! Ты натравил на меня дракона! Черт!
Пелиссон, чья спина была прижата к земле огромным зверем, потерял сознание.
— Ведь я не способен применять магию. Поэтому позвольте мне хотя бы пускать в ход дракона.
Разразился переполох, и тогда к ним вприпрыжку подбежала низенькая пухлая учительница Шеврез.
— Что это?! В чем дело?! Я полагала, что война наконец-то закончилась, а она на этот раз началась во внутреннем дворе! Это — уже не шутки!
Учительница заметила стоявшего Джулио, и у нее округлились глаза.
— Ах, разве вы не иностранец?! На основании чьего разрешения вы сюда явились? И вдобавок притащили с собой этого дракона!
Взяв непрерывно говорящую Шеврез за руку, Джулио изящно поклонился.
— …Что?
Продолжая держать учительницу за руку, юноша заглянул ей в лицо. От такой красивой внешности женщина залилась краской, что не приличествовало ее возрасту.
— Я искренне прошу меня извинить. Я прибыл исключительно для того, чтобы встретиться с другом…
— А-ах, вот оно что? И кто же это?
— Да, это — мисс Вальер. Я хотел бы попросить у вас, такой красивой женщины, разрешение осведомиться о ее самочувствии.
— Красивая? Я?
— Да. В моей родной стране Ромалии имеется множество икон, на которых изображена святая женщина. Когда вы появились, я принял вас за сошедшую с тех икон святую женщину.
— Ах! Святая женщина! Вот как! — шаловливым голосом воскликнула Шеврез.
— Я могу войти в здание Академии?
— Та, кого мистер священник назвал святой женщиной, не в силах отказать! Ах, пожалуйста, возьмите это!
Учительница с таким лицом, словно видела сладкий сон, с легкостью выписала на бумаге разрешение на свидание и вручила его Джулио.
— Искренне благодарю. Ах, если это возможно, я хотел бы поручить вам заботу о драконе.
— Д-да! Пожалуйста, доверьтесь мне!
Шеврез встала навытяжку. У нее было побуждение чуть ли не отдать честь.
— Азуро! Я пойду.
Взревев, ветряной дракон сделал вид, что кивнул своему хозяину.
Студентки ледяными взглядами сердито смотрели на Шеврез, которая зачарованно уставилась в спину уходящего Джулио.
— Н-на что это вы смотрите?!
— Ну, конечно же… учительница, к тому же еще и женщина. Так ведь?
— Н-не смейте дразнить своего педагога! А теперь, ты! Тебе не удастся бесконечно валяться на земле! Быстро, убирайся из-под лапы дракона, принадлежащего мистеру священнику! — Шеврез с пунцовым лицом заорала на стенающего Пелиссона, затоптанного мистическим животным.
* * *
В дверь постучали, и Луиза рассеянно подняла взгляд.
— Кто там? — спросила она.
На некоторое время повисла пауза, а затем последовал ответ: "Это же — я. Я".
