Чубсо только рукой махнул.
— Тебе надо пить чай с медом! — поднял вверх толстый, как сосиска, палец гость. — День, два и все как рукой снимет.
Вместо ответа хозяин указал на стол, где кучковались плошки и кувшины.
— Значит, надо натереть медом грудь, — не сдавался Гафуро.
— Ты пришел лечить или рассказать новости? — раздраженно проговорил Чубсо. Он болел уже несколько дней и не знал, что происходит за стенами комнаты.
Помощник главного распорядителя постельной кладовой сегуна преобразился. Он ужасно любил поговорить. Жаль только, ему редко выпадала такая возможность. И все из-за проклятого голоса! Так похожего на кваканье лягушки. Вполне может быть, что именно возможность исполнять бесконечные монологи собственного сочинения и привели этого далеко не глупого толстяка в информаторы Тайного Ока.
Прочистив горло, Наго заговорил. Чубсо мгновенно почувствовал себя на болоте.
— Все прославляют мудрость указа Сына Неба о карательном походе в Дикие степи. Теперь в Хайдаро собираются ратники со всей страны. Выступление намечено на середину месяца Сома.
— В разгар осени? — от удивления Чубсо перестал кашлять.
— Очевидно, Сын Неба, да продлиться его жизнь десять тысяч раз по десять тысяч лет, считает, что войско под командованием мудрого и храброго сегуна Хайдаро разгонит варваров еще до наступления зимней распутицы.
— Но в степи в это время уже может выпасть снег! — вскричал больной.
— Ты сомневаешься в мудрости Сына Неба? — возмущенно проквакал Гафуро.
— Конечно нет! — Чубсо даже кашлять перестал. — Я лишь сомневаюсь в мудрости советников Сына Неба.
Собеседник сокрушенно покачал лысиной.
— Оставим Сына Неба и его мудрых советников, — вздохнул «гость сегуна». — Какие новости во дворце?
— Его высочество выбрал, наконец, награду для господина Айоро, — торжественно проквакал Наго. — После излечения его ожидает пост первого всадника.
— А как же Ано Сахо?
— Отправлен на отдых, — ответил гость.
Чубсо хмыкнул. Первый всадник сегуна является командиром кавалерии и первым заместителем Старшего соратника сегуна. Но так как пехоту после гражданской войны безжалостно разогнали, и теперь все воины землевладельцев в основном пересели на лошадей, должность первого всадника стала чисто номинальной. В Канаго-сегу ее долгие годы занимал престарелый Ано Сахо, являвшийся учителем верховой езды сегуна.
— Кроме этого господина Айоро возможно ждет рыцарское звание и земельный надел, — продолжал Наго.
— Ого! — уже не на шутку удивился Чубсо. — За что эдакая милость?
— За верность! — прогрохотал гость.
Хозяин поморщился.
— Стали известны кое-какие подробности битвы с дарийцами…
— С кем? — прервал Чубсо оратора.
— Так называют себя варварские племена Дикой Степи, — разъяснил Наго и, прокашлявшись, продолжил с прежним накалом. — Господин Айоро с горсткой соратников сумели не только вырваться из засады, но и спасти сына сегуна Хайдаро. Несколько дней они уходили от погони, но враг все же настиг их недалеко от крепости Нагаси, и тогда храбрый Айоро принял на свою грудь стрелу, предназначенную для наследника Хайдаро. Узнав об этом, сегун предложил ему остаться в Хайдаро, пообещав богатый земельный надел и титул рыцаря.
— Дальше я знаю! — Чубсо закашлялся.
— Доблестный господин Айоро сказал, что в их роду два раза не присягают! — не обратил внимания на реплику хозяина гость.
— Лучше расскажи что-нибудь об этих варварах, — устало попросил хозяин.
Гафуро смешался. Наморщив резко убегавший к затылку лоб, он несколько минут раздумывал.
— Имя вождя, они называют его Хонунг — Бьерн Огневолосый, — наконец, квакнул гость. — Говорят, что одну из его жен зовут Фудзико. А среди полководцев есть человек, которого он зовет Сакуро.
— А что-то новое ты знаешь? — Чубсо покачал головой.
— О дарийцах больше ничего, — набычился Наго. — Зато я слышал, что три дня назад умер один знатный землевладелец!
— Кто же? — заинтересовался хозяин.
— Барон Бунтаро Татсо, — ответил гость.
Сильнейший приступ кашля обрушился на Чубсо. Казалось, еще миг и его легкие вылетят на замершего в испуге Наго.
Подскочивший слуга сунул в руки господина чашку с обжигающе горячим питьем.
— Я, пожалуй, пойду, — поднялся гость. — Выздоравливай, Чубсо-сей!
Сайо постаралась обставить свое возвращение в школу как можно незаметнее. Но едва она выбралась из паланкина, на крыльце показалась госпожа Миядзо. На широком лице управительницы сияла ослепительная улыбка.
— Здравствуй, моя госпожа Миядзо-ли, — поприветствовала ее ученица глубоким поклоном.
— И ты здравствуй, Сайо-ли, — поклонилась в ответ женщина. — Очень рада видеть тебя вновь в нашей школе. Приглашаю выпить со мной чашечку чая.
— С огромным удовольствием, моя госпожа, — согласилась Сайо.
Они проследовали в знакомый кабинет, где на столе их уже ждал фарфоровый чайник, расписанный яркими цветами, вазочка с крошечными медовыми печеньями и две чашки. Управительница разлила ароматный чай, и присев на диванчик, жестом пригласила девушку расположиться рядом.
— Я знала, что твое отсутствие будет недолгим, — проговорила управительница. — Вчера я получила строгий приказ от госпожи Дзимо, немедленно пригласить тебя в школу и извиниться.
— Госпожа Миядзо-ли, — встрепенулась Сайо. — Ты не должна…
— Каждый слуга обязан выполнять приказы господина, — настоятельно проговорила женщина и, встав с дивана, почтительно поклонилась.
— Уважаемая госпожа Сайо-ли, я приношу тебе свои извинения за недостойное поведение.
Девушка вскочила и поклонилась в ответ.
— Я принимаю твои извинения, госпожа Миядзо.
— Вот и чудесно, — улыбнулась женщина. — А сейчас допиваем чай и идем на занятие.
— Спасибо, моя госпожа, но я знаю дорогу и не надо меня провожать.
Управительница засмеялась.
— Мастерица Роза покинула школу.
— Почему? — удивилась и расстроилась Сайо.
— Она совершает паломничество, — объяснила Миядзо.
— Так неожиданно, — пробормотала девушка.
Управительница, поколебавшись, понизила тон.
— Её чуть не хватил удар, и она обещала, что если останется жива, совершит паломничество. Причина серьезная и мне пришлось ее отпустить. Так что временно уроки общения веду я сама.
— Мне жаль, что с Мастерицей Розой случилась такая беда, — покачала головой Сайо, делая глоток.
— Вечное Небо посылает нам испытания, не спрашивая нашего желания, — вздохнула управительница.
