— Мой господин, — успокаивающе сказала Мадьялар, — позвольте же нам закончить наше дело, чтобы мы могли вернуться в Авонар и подарить вашему народу великую новость о возродившейся надежде. Мы слишком долго жили без Наследника.
Она подтолкнула своих спутников.
— Вперед, вы, древние ископаемые. Юный принц достиг совершеннолетия. Его права уже подтверждены.
Почему они не замечают? Почему они не остановятся? Мне нужно было предупредить их, но что-то — колдовство, неуверенность, осторожность? — удержало меня. Здесь происходило что-то еще. Я ждала и наблюдала.
Экзегет подал знак остальным встать полукругом. В бледной, ухоженной руке он держал маленькую круглую золотую коробочку. Он открыл ее и взглянул на содержимое.
— Силестия, — произнес он. — Она растет в единственном месте, на высочайших склонах гор Света. Белые бутоны раскрываются только в день летнего солнцестояния, и, говорят, их аромат наполняет воздух дальше, чем на лигу во всех направлениях. Из каждого цветка мы получаем только одну каплю масла. Оно так редко и драгоценно, что на эту крохотную порцию, которую я держу, ушло двенадцать лет сборов, поскольку последнюю силестию мы потратили на юного Д'Нателя. Подумать…
— Мы согласились, что не будем устраивать замысловатых ритуалов, — выпалила Мадьялар. — Поскольку это частная церемония, нужды в них нет.
Экзегет поднял взгляд.
— Вы хотите этого, мой Господин?
Герик кивнул, но, похоже, едва ли обратил на это внимание. Он стоял, глядя на меня и обхватив руками живот, словно его мутило.
— Да будет так, — подтвердил Экзегет. — Суть обряда, конечно, довольно проста. В человеческом мире умащивают голову владыки, поскольку как голова правит телом, так и государь правит подданными. Но мы помазываем руки Наследника Д'Арната, ибо руки служат телу, добывают ему пропитание, защищают его, воплощают красоты, рожденные его духом. Так и Наследник служит своему народу, кормит его и защищает, являет собой пример и вдохновляет на создание красоты. Мы не знаем вас, юный принц, но все же мы должны доверить вам эту ответственность. Некоторые из нас говорят, нам следует подождать и рассудить, заслуживаете ли вы этого, выяснить, кто ваши защитники и каково было ваше образование, чтобы убедиться, что вы тот самый принц, на которого мы рассчитываем. Но я — глава совета Наставников и говорю, что мы знаем достаточно.
Экзегет обмакнул палец в золотой сосуд. Мадьялар, Се'Арет, Устель и Й'Дан преклонили колени перед Гериком. Гар'Дена повернулся к нам спиной, его широкие плечи, обтянутые красным атласом, тряслись. Мне показалось, он плачет. Но от слез не было никакого проку. Ему следовало бы кричать, предостерегая. Ни Мадьялар, ни остальные не понимали истины. Почему же он молчит? Экзегет коснулся протянутой руки Герика.
— Великий Вазрин Творящий, великая Вазрина Ваятельница, создатели Вселенной, будьте свидетелями…
Я не могла поверить, что он это сделает. Экзегет наверняка знал, кто были «защитники» Герика, но я убедилась теперь, что он не был предателем. Это он побледнел вместе с Гар'Деной, увидев меня, и на его лице отразилось горе поражения, когда он услышал, что мои союзники погибли. Он не мог допустить помазания Герика. Безумие и отчаяние клокотали в моем сердце, пока Экзегет не поднял на меня взгляд — и я не поняла…
«Земля и небо!»
Они собирались убить его.
— Экзегет, нет!
Словно мой собственный голос, прорвавшийся непривычным тембром, раздался этот крик — и эхом отразился от каменных стен, темных колонн и гладкого пола, скрытых за иллюзорной комнатой. Глубокий, повелительный, этот голос пронзил мое заледеневшее сердце, словно огненное копье.
— Ни помазание его, ни убийство не могут иметь смысла, пока я жив!
В одном из углов комнаты появился человек; он словно раздвинул покрытые штукатуркой стены и шагнул сквозь них. Высокий и худощавый, с дочерна загоревшей кожей, исполосованной шрамами, в ошейнике и серой тунике, с короткой стрижкой раба и лицом Д'Нателя. Один лишь взгляд сказал мне все. Узнавание, завершенность, понимание… он был Кейроном, моим возлюбленным. Он был един. Я вцепилась в его невысказанное приветствие, как голодный ребенок сжимает кусок хлеба.
Экзегет опустил руку и поклонился принцу, уголки его рта изогнулись в полуулыбке, преображающей… озаряющей его гордое лицо.
— Никогда я еще не был настолько рад видеть нерадивого ученика, государь мой.
Гар'Дена обернулся со скоростью и живостью, неожиданными для человека его комплекции.
— Мой господин!
— В'Capo, — прошептал Герик, не сводя глаз с Кейрона. — Они сказали, что мои слуги мертвы. Я сам отдал приказ… прежде, чем выслушал тебя… прежде, чем узнал…
Остальные Наставники в замешательстве переводили взгляд с Экзегета на Кейрона и Герика… кроме Мадьялар, которая заслонила Герика собой. Теперь я видела, как куски головоломки складываются сами собой.
— Что за вероломство? — прогремел голос Зиддари сразу со всех сторон, отражаясь от теней и света, заставив пол содрогнуться, уютную комнату показаться зыбкой и фальшивой, а радость, надежду и облегчение — мимолетными, словно роса в пустыне. — Как сюда попал этот раб?
— Помазание должно продолжаться! — раздался женский голос — Нотоль. — Почему вы медлите с исполнением своего важнейшего долга? Продолжайте.
— Разве вы не слышали, могучие лорды? — ответил Экзегет, со щелчком захлопывая коробочку. — Помазание этого мальчика не имеет смысла. Можете хоть искупать его в силестии, но это не даст ему власти. Помазанный Наследник Д'Арната все еще живет в Гондее, в полной мере обладая своей силой, и, прежде чем вы сможете сотворить собственного Наследника, вам придется иметь дело с ним.
— Д'Натель гниет в своей могиле! — закричал Парвен. — Никакому самозванцу не помешать нашему триумфу!
Воздух сгустился от гнева, от угрозы. Свет ламп потускнел.
— Я бы посоветовал вам, почтенные Наставники, возвращаться назад через портал, — сказал Кейрон, махнув Й'Дану и двум старикам в сторону Гар'Дены и Экзегета, медленно подошел к Герику, не сводя глаз с опустошенного лица нашего сына, и бросил через плечо: — Вы сможете удержать дорогу достаточно долго, чтобы забрать отсюда всех нас, мастер Экзегет?
— Вам придется поторопиться, государь. Прибудь вы хоть мигом раньше, и я бы смог послужить вам лучше.
Пухлое лицо Экзегета съежилось и посерело, словно он мгновенно постарел на пятьдесят лет. Но Наставник поднял сжатые кулаки и закрыл глаза. Прямоугольный проем открылся в дрожащем воздухе.
