В один из июньских дней, жарких и унылых, я сидел дома и пил пиво. Друзей нет, работы нет. Вернее, работа неделю как закончилась, и на подлете была еще одна — мои любимые крыши. На ближайшее существование денег хватало, можно не жаловаться. Нетребовательная душа холостяка-одиночки на зависть неприхотлива и может сэкономить кучу денег. Выйти на улицу было две причины: закончившаяся бутылка и прочитанная книга. Не слишком красиво заявлять, что без этих двух вещей не прожить, но перед собой-раздолбаем я бы слукавил — и к тому, и к другому я испытываю нездоровую тягу. Телевизор в квартире в пору было сдать в антикварную лавку — настоящий привет из далекой страны Советов, так что как на средство развлечения на него надежды мало.
Я накинул сланцы и вышел на улицу. Книжный был невдалеке; противиться пятнадцатиминутной прогулке лень не решилась, тем более что вечерело, и путь проходил через несколько высоток. А там и тень, и прохладные «воздушные трубы».
Покупка толстого фолианта совершилась, и на обратном пути я со спокойной совестью зашел в магазин «живого» пива. Пропустив пару стаканчиков, я навеселе отправился в квартиру, где-то в глубине души понимая, что мне, собственно говоря, будет не до чтения. Расстояние я прошел незаметно, уныние кануло в лету и как всегда в голове всплыла одна, но относительно частая мысль: «Не все так плохо». Я шел по знакомому дворику. Небо потемнело, дети давно сменились молодыми компаниями и счастливыми парочками. В беседке на площадке сидела троица шумных парней. Гремели бутылки и щелкали семечки, чиркали зажигалки и шуршали пакеты из-под чипсов. А я шаркал резиновой подошвой сланцев по земле, держа в руке книгу.
Стоило только поравняться с беседкой, как оттуда свистнули и меня незамедлительно окликнули:
— Эй, человек! Заблудился что ль?!
Хамский тон подвыпившего человека. Задиристый и провоцирующий.
— Да не, я на экскурсию приехал.
— Кто такой?
— Придурок, который орет и докапывается до прохожих, — не оборачиваясь, крикнул я.
— А ну стой!
— Остынь, Лысый!
— Перестань, а? Не лезь!
Шевеление, быстрые перемолвки, топот кроссовок по гравийной смеси детской площадки. Я решил не останавливаться, чтобы не показывать готовность к конфликту. Ударит и черт с ним. Не впервой.
Взяли за плечо. Хват цепкий, но слабый. Тем не менее я поддался и повернулся, ожидая удара.
— Смешно, — сказал я, глядя на лысого Лысого.
Долговязый и безмерно кучерявый парень со стрижкой под афро. Лысый был выше; я смотрел снизу вверх и ухмылялся.
— Ты не много ли говоришь, дядя? — спросил он, подступая ближе.
— А ты не много ли знать хочешь?
Парень заморгал, но быстро сладил с собой.
— Смотрю, кто-то с утра хлебанул эликсир радости.
— Ага, а кто-то эликир тупости, — иронично сказал я, смотря прямо в темные карие глаза. — Я перед тобой отчет должен держать или что?
Лицо собеседника рассвирепело.
— Если потребуется — ответишь. О, так ты, никак, студент-ботан? — насмешливо поинтересовался Лысый и легонько пнул пакет с книгой.
— Прикоснешься еще раз к моей вещи своими грязными лаптями — пожалеешь. И дружки не спасут.
Собеседник рассмеялся и сделал шаг назад. По его стойке я все давно понял… И не удивился, когда нога необычайно резким движением пнула книгу. Лысый еще не принял исходного положения, а я уже отправил его на землю ударом кулака в грудь. Странно, но оставшиеся двое остались сидеть в беседке, заинтересованно глядя на происходящее. Лысый быстро оправился; я, не замечая его суеты, аккуратно достал из пакета книгу, приговаривая:
— Не дай бог повредил… Не дай бог повредил…
В действительности это было отвлекающим маневром, но отвлекся я и получил по лицу. Удар вышел совсем легким и несущественным, но самолюбие-то уже задето, и бешенство вряд ли чем-то остановишь. Я деланно трагично прижал руку к лицу.
— Такой здоровый, а на деле хиляк, — разочаровался Лысый.
— Быстро ты его, — скучающе добавил крепыш.
— Ага, даже не интересно, Зеленый, — подыграл ему курчавый.
Неинтересно, да? Хорошо, исправим. И да простят меня боги книг!
Я крепко-накрепко схватил книгу двумя руками и со всей силы вогнал острый массивный корешок точно в солнечное сплетение. Лысый согнулся пополам и задохнулся. Его одолел жестокий приступ кашля и он никак не заканчивался. На сей раз его дружки с самым решительным видом побежали в мою сторону, но один из них, который покрепче, не удержался, сбавил темп и рассмеялся.
— Не, я так не могу, парни! Бакс, стой ты!
Второй товарищ, ниже кудрявого, но поплотнее, остановился и с недоумением обернулся на крепыша.
— Уверен, Зеленый? — с недоверием спросил он.
— Да конечно уверен, Баксик! Это ж наш человек, ты только взгляни! Ха, я не могу. Ты понял, да? Книгой. Книгой!!!
И закатился в новом приступе. Лысый кое-как откашлялся. А Зеленый, успокоившись, подошел к нам.
— Брат, не рыпайся. Сам виноват. Такую рыбу мог спугнуть… Я — Зеленый. — Парень протянул руку. — С Лысым ты уже познакомился, а вот с Баксом еще нет.
Этот оказался самым приличным что на лицо, что на одежду. Однако я промолчал, не желая вступать в контакт и сближаться с бесшабашной тройкой.
— Не, это было гениально! Взять и ушатать книгой. Да о тебе легенды можно слагать! Как зовешься?
— Брюс Ли, — хмуро ответил я.
— А если по серьезке? — смутившись, спросил Зеленый.
— Макс.
— У-у-у, не, так не пойдет. Будешь Библиотекарем! — он положил руку мне на плечо.
Я не расслабился и по-прежнему ожидал теперь уже тотального избиения. Но ничего не последовало, и я скинул его конечность.
— Я буду тем, кем буду. Не тебе решать.
— Да ладно тебе, Библиотекарь, не кипятись! У Лысого день плохим выдался, решил пар спустить. Сам виноват.
— Ты че, Зелень? — всполошился лохматый.
— Ничего! — осек его старшак. В том не было сомнений. — Своих надо чуять за версту. Макс, что лучше: баланда или шамовка?
— Диета! — меняясь в лице, выпалил я.
Теперь уже рукопожатие оказалось более дружеским и близким, свойским. А тут и Лысый поменялся до неузнаваемости и тоже протянул руку.
— Однако же, — пробубнил он.
— Не однако, а на правах провинившегося марш в магаз! Бакс, ты поспособствуешь?
Но это было лишним — тот уже протягивал пару голубоватых купюр.
Так мы и сдружились. Один раз, убегая от фуражек, мы забежали в мой подъезд, и я не долго думая позвал пацанов к себе. Состояние уже было не для дум и серьезных подозрений-опасок. Осмотрев квартиру, ребята сделали два вывода: не зря назвали меня Библиотекарем и сказали, что ни за что на свете не явятся в мою квартиру и под угрозой расстрела…
