спрятать в безопасном месте.
– Понятно, – Локшаа выбивает дробь по поверхности пульта. – Тогда жду тебя одну. Он должен скоро к нам присоединиться.
– Что-нибудь захватить с собой? – Хальдер оборачивается, будто кто-то может подслушать. – Я бы могла взять одну хорошую разработку из последних. Поможет в драке. Только она…
Шипение помех заглушает голос.
– Что там? – кричит с нетерпением Локшаа. – Повтори, не слышно!
–…в монастыре, – доносится из динамиков. – В Энландрии. Это очень мощная…
Опять помехи.
– Сходи на Землю! – кричит он. – Только быстро! И свяжись там с Тарвемом!
Шипение становится оглушительным. Силуэт на мониторе взмахивает крыльями, и связь обрывается.
– Сука! – вопит Орсилора. – Она нас бросила! Сбежала! И слизняк вместе с ней!
– Бред, – морщится Локшаа. – Невозможно сбежать от войны. Сражения начнутся везде. На Батиме, на Земле, в других колониях. Хальдер и Тарвем это прекрасно понимают. Они вернутся. Нет другого выхода…
Страшный удар колеблет стены бункера. Орсилора кричит, цепляется за кресло, чтобы не упасть. Несколько мониторов лопается, забрызгав осколками пульт. Свет гаснет, и тут же загорается вновь, но не прежний, ярко-белый, а другой, багровый, с тревожным проблеском. Аварийное освещение.
Локшаа трясёт головой, оглушённый. Малый экран над головой надтреснуто пиликает. Вызывает один из генералов, тот, который четверть часа назад получил приказ выдвигаться в Селаду. Локшаа щёлкает тумблером.
– Командующий у аппарата, – говорит он хрипло. – Доложите обстановку.
Сперва слышен лишь треск, дробный, многоголосый, нескончаемый. Локшаа не сразу понимает: это разряды боевых жезлов.
–…атакованы! Повторяю: атакованы отрядом Содруж… – голос человечка-генерала теряется, маленький, ничтожный на фоне звуков войны. – Очень мощные… видимо, новое оружие… красное небо, морфы… подкрепление! Повторяю: подкрепление! Небо красное…
Бункер вновь сотрясается от удара. Мониторы гаснут – все, кроме большого, панорамного. С потолка сыплется песок. Локшаа протирает глаза, вглядывается. На экране, как всегда, виден полигон, пустой, изуродованный воронками от взрывов. И над полигоном нависает, почти падая, небо.
Новое небо.
Серые пепельные тучи, к которым жители Батима привыкли за последнее столетие – эти знакомые тучи пропали без следа. Вместо них в вышине плывут кроваво-красные, набухшие тусклым огнём комья. Будто над миром распласталось месиво тягучей бугристой трясины.
А в зените яростно рдеет солнце. Точно раскалённая медная сковорода.
«Небо станет красным, как кровь рабов», – приходят на ум предсмертные слова Айто. Так вот оно что! Эти гады разработали какое-то новое оружие. Неудивительно, что они так искали повода к войне. Были, как видно, уверены в победе.
«Ну, это мы ещё посмотрим», – думает Локшаа.
– Орсилора! – зовёт он. – Нужно готовиться к бою. Нам, лично. Сейчас здесь будет Хальдер, и вместе…
– Готовься, раз нужно, – слышится в ответ. – С меня хватит.
Обескураженный, Локшаа оборачивается, чтобы встретить исполненный ненависти взгляд. Орсилора сейчас в человеческом облике, но выглядит не лучшим образом. Спутанные волосы серы от пыли, скафандр порван, из прорех виднеется кожа – грязная, в ссадинах. Сидя на корточках, Орсилора торопливо прячет по карманам рассыпанное по полу содержимое аптечки.
– Я ухожу, – объявляет она. – На Землю. Там есть хоть малый шанс выжить. Здесь – нет.
– Уходишь? С какой стати?! – Локшаа не верит ушам. – Мы союзники! Партнёры! На нас напали! Идет война!
– Партнёрствуй со своей птичкой, кобель.
Она исчезает.
– Вернись! – ревёт Локшаа в пустоту. Искры слетают с кончиков пальцев.
Новая взрывная волна сбивает с ног. Он падает, ударившись боком о край пульта. Хрипло вскрикивает, оседает на пол.
Посреди бункера появляется Орсилора – точно в том же месте, где была до этого.
– Грёбаная смерть! – кажется, она ещё в большей ярости, чем прежде. – Не могу уйти!
– Что, совесть заела? – спрашивает Локшаа с мучительным сарказмом. Никак не получается вздохнуть, бок онемел от удара.
– При чём здесь совесть, остолоп? – визжит Орсилора. – Я могу войти только в Разрыв, понятно? Мне не пробиться на Землю!
– От страха растеряла все умения? – презрительно кривится Локшаа. – Это такой вариант медвежьей болезни?
Орсилора скалит клыки. Подскакивает, замахивается когтистой рукой.
Локшаа бросает в неё иллюзию. Гигантское насекомое, сколопендра с ядовитыми жвалами, оплетает горло Орсилоры. Та невольно отшатывается, спотыкается, косолапо семенит, чтобы не упасть.
Воспользовавшись секундной передышкой, Локшаа проваливается в Разрыв.
Здесь тихо.
Очень тихо.
Он не сознавал, какой шум стоял там, в бункере: отдалённая канонада, непрестанный гул взрывов, слитых воедино, тревожные сирены, гудение аппаратуры.
Здесь лишь песок шелестит на ветру. Край неба светел и на глазах наливается розовым. Скоро начнётся день, убийственно жаркий даже для бога.
– Только на минуту, – бормочет Локшаа. – На минуту…
Шагнуть на Землю: он-то владеет собой, в отличие от истерички Орсилоры. Глотнуть воды. Позвать жрецов, чтобы перевязали рану, как положено. Захватить побольше оружия. И вернуться на Батим. Он не будет отсиживаться на Парнисе, ожидая смертного часа. Он – командующий армией. Защитник.
Его дом в беде. Его место – на Батиме.
– Только на минуту, – повторяет он и садится, чтобы обратиться к голосу пневмы. Вот она просыпается, омывает незримые пути внутри тела. Бьётся в груди, растекается по жилам. Приносит покой, приносит силу. Приносит знание…
Нет.
Это совершенно немыслимо, но он не знает, куда нужно двигаться. Не ощущает место, где Разрыв смыкается с Землёй. Чувство, которое ему знакомо много столетий, чувство, которое позволяет шагать между мирами – этого чувства больше нет.
Локшаа в растерянности поднимается на ноги. Бредёт по пустыне, едва не наступая на извивы хищного винограда. Бесцельно скитается, прислушиваясь к пневме, пытается угадать заветное место перехода…
Тщетно.
Солнце поднимается над горизонтом. Ослепляет, обжигает, сушит. Ветер набрал силу и хлещет песком по лицу, по глазам, по раненой руке. Локшаа – незваный гость в пустыне. Разрыв хочет избавиться от него, терзает, гонит прочь.
И Локшаа сдаётся.
В вихре песка, в огненной вспышке он возвращается на Батим.
В бункер.
Гул канонады и вой сирен наваливается, как грязное, душное покрывало. Пол ощутимо перекошен. Свет стал ещё глуше, пульт из последних сил мигает аварийными сигналами. Панорамный монитор рябит, стекло исчеркано трещинами. В кресле, спиной к Локшаа, сидит Орсилора. Она негромко переговаривается с кем-то: значит, связь ещё работает, хотя изображения нет.
Волоча ноги, Локшаа делает шаг к пульту. Орсилора оборачивается и, нажав кнопку, обрывает разговор.
Локшаа опускается рядом с креслом на пол.
