Олег Серёгин - Дети немилости

- Я знаю, - сказал таянец.

- Чем это окончится?

Итаяс рассмеялся.

- Император, - с прежней тягучей интонацией проговорил он. – Не торопись. В горах ты и впрямь говорил бы с моей сестрой через меня, а она бы стояла позади, опустив глаза. Но ты в Рескидде.

Я поперхнулся; хитрый бандит все-таки сумел поймать меня на слове.

Медлительно, точно преодолевая себя, Цинелия подняла лицо.

Она была очень похожа на брата; но та тонкость черт, которая делала воина гор похожим на уаррского дворянина, превращала девичью нежность Юцинеле в головокружительную хрупкость подснежника. Мне долго казалось, что она никак не может оправиться от болезни. Но она не могла быть слабой, Госпожа Выси – ни телом, ни духом. Даже в словах Младшей Матери не проскользнуло покровительственной нотки. «Играть ею невозможно, - вспомнил я. – А ведь игровые фигуры Выси, должно быть, выбирал Каэтан. Лаанга сказал, что мы, люди Бездны, не годимся для наших ролей. Они с Каэтаном преследовали одну цель. Забавно думать, что между нами и этими горцами есть нечто общее...»

Я стал подбирать слова – и замешкался.

Юцинеле смотрела на меня снизу вверх. Светлые глаза ее распахивались на пол-лица, почти как у девушек Восточных островов.

- Господин Дари, - тихо сказала она.

Я ободряюще улыбнулся, подхватывая:

- Я просил вас звать меня по имени, Цинелия. Но если вы на меня сердиты – что же, я заслуживаю наказания.

- Я... – она покраснела, - нет... я – Юцинеле, господин... император... Морэгтаи...

- Простите, что я так долго держал вас в неведении. Я не хотел ничего дурного.

Она вскинулась.

- Я верю. Я знаю. Госпожа Младшая Мать все рассказала мне. Я думала, что рескидди видят только половину того, что есть на самом деле, и я боялась. Я запуталась. Итаяс сказал, что первая мысль моя была правильна, и вы переменили имя, но не переменяли дела...

Она говорила на риеске почти без акцента, только тоны гласных причудливо менялись от слова к слову. Благородный язык в устах горянки выпевал затейливую мелодию. Странное чувство возникло; я заметил, что девочка сбивается с разговорного языка на книжный, говорит выстроенными фразами. Не так давно риеска была языком учености, и до сих пор ее понимали повсюду, но Итаяс пользовался сниженной лексикой, а сестра его говорила по-писаному. «Ужели в Таяне много книг и их читают женщины?» - задался я вопросом, но мысль эта отступила и забылась, стоило мне услышать:

- ...я хотела поговорить с вами.

- О чем, Юцинеле?

Сиреневые глаза опустились: точно небо завечерело.

- Если бы вы знали, что я Госпожа Выси – вы бы меня спасли?

На миг я оторопел: меньше всего я ждал такого вопроса. Потом поспешно начал:

- Поверьте, я совершенно...

«Она не знает, что такое высшая игра, - пронеслось в голове, - кровь небесная! Акридделат пощадила ее хотя бы в этом – не сказала о возможной замене. Погубить Госпожу Выси? Я еще не сошел с ума. Не желал бы я видеть Лиринию на месте этой туманной княжны...»

- В ту ночь, господин император, - тихо-тихо сказала она, - спасли бы?

Я помолчал, отстраняя ненужные мысли. Попытался найти взгляд девочки, но она упрямо смотрела в землю.

- Меньше всего меня занимала мысль о том, кто вы, - честно ответил я. – Вы нуждались в помощи, вот и все. Хотите, буду совершенно искренен?

Юцинеле подняла глаза; в глубине их почудилась странная тень.

- Я не совершил подвига, Юцинеле, - сказал я. – Я не спасал вас от дракона и не освобождал из железной башни. Мне неловко оттого, что мой поступок кажется вам таким большим.

Ресницы таянки порхнули. У Итаяса узорчатая радужка глаз казалась стеклянной, а у Юцинеле она точно жила своей жизнью, темнела и светлела, отражая мысли девушки. Горянка перевела взгляд на брата. Они словно обменялись мыслями: помедлив, Итаяс кивнул и удовлетворенно улыбнулся.

- А вы, Морэгтаи, - полушепотом проговорила Юцинеле, - что вы хотели мне сказать?

Я вздохнул.

- Я хотел просить вас, госпожа Юцинеле, - сказал я, - совершить подвиг: спасти от дракона Ожерелье песков...

Много позже, в кабинетной тиши, с холодной головой оценивая риск, на который я шел, и до конца понимая, чем я рисковал тогда – я содрогался. Я никогда не был опрометчив; в чем меня можно было упрекнуть, так это в склонности слишком долго взвешивать «за» и «против». Иначе как безумием я не мог назвать свой поступок – но в тот час безумие оказалось спасительным. Словно религиозный экстаз, оно стало подарком, чудом, которое было так необходимо нам... а если мыслить совершенно трезво, то бессонная ночь, тяжелые беседы и необходимость одно за другим принимать серьезнейшие решения удивительным образом не вымотали меня, а наоборот, привели на пик формы.

Впрочем, повторять этот опыт у меня не было никакого желания.

...Услыхав, о чем в действительности ее просят, Юцинеле тихонько рассмеялась – точно колокольчик прозвенел.

- Вы напугали меня, Морэгтаи, - сказала она на своем странном книжном наречии. – Я решила, что вы говорите про дракона Лациат. Конечно, я помню Атергеро. Тени Ройста забрали его и увезли. Я думала о нем после и беспокоилась. Они не были добры, эти люди. Но его я совсем не боюсь. Он даже пытался защитить меня от них, хотя только проснулся и еще ничего не понимал. Конечно, я попробую уговорить его теперь.

Брат ее разулыбался. Он, разумеется, предвидел и вопрос, и ответ. Не знаю, из каких соображений он разыгрывал весь этот спектакль; скорей всего, развлечения ради.

- Будет так, как ты хочешь, - объявил он мне с обычной глумливой усмешкой, и лгать он не стал бы, потому что речь шла о его сестре, но что-то мрачное мелькнуло в непроницаемых бледных глазах. Меня посетило дурное предчувствие. Только вчера некий горец собирался меня убить. Он предвидел, что для его сестры Атергеро не представляет опасности, но как насчет опасности для меня? Передо мной встал непростой выбор. Проще всего, конечно, было бы отправить их к Гентерефу в сопровождении теней и гвардейцев, а самому остаться в Рескидде. Но, во-первых, я не доверял им, а во-вторых, я слишком зависел от их доброй воли. Отправлять Госпожу и Воина Выси куда-либо под конвоем представлялось не самой лучшей идеей.

Пока я думал над этим, Эррет скрылась, и почти немедля на ближней тропке меж розовых кустов показались Кайсен и Ларра, предававшиеся мирной беседе.

Стоило, конечно, еще поразмыслить: оценить вероятности, просчитать намерения. Но ход событий все ускорялся. Казалось, медлить нельзя.

Арки твердо заявил, что будет сопровождать меня – и я решился.

...В первый миг я счел, что Кайсен ошибся в начертании заклятия и мы угодили на другую сторону земного шара.