— Может быть, и на каторгу тебя привели боги.
— С них станется… Слушай, Спелис, если живым выберусь, можно я к вам ещё разок в гости наведаюсь? Посмотрю, как вы живёте, ремеслу какому-нибудь обучусь. Я ведь в прошлом году кузнечному делу учиться начал. И неплохо получалось… А то был в стране цвергов, но кроме приёмного зала и той каморки, где меня до похода держали, ничего и не видел. Ни жилищ, ни мастерских, ни красавиц ваших.
— Старейшины не позволят, — отводя глаза, ответил старик. — Одно дело — пустить тебя к нам для общего блага, а другое — ради удовлетворения твоего любопытства. Даже Олар не в восторге будет, хотя он крепко тебя зауважал. Что уж про остальных говорить…
— А ты сам был бы не против?
— Я же не старейшина, — резонно ответил Спелис и перевёл разговор на другую тему. — Вот, возьми эти свитки, они тебе пригодятся. Все относятся к огненной магии, так что ты без труда сумеешь с ними управиться.
— Спасибо, — сказал Избранный, рассматривая свитки заклинаний. — Ну, это же обычные огненные шары, только мощнее… А это что?
— Лавовые стрелы. Вроде огненного дождя, только бьёт снизу вверх…
— Снизу? А смысл?
— Я их делал что ли?!
— Уважаемые, похлёбка готова! — прервал их разговор один из воинов, освобождая место у котла.
* * *
— И это все ужасы Проклятых подземелий? — спросил самого себя Победитель Драконов, внимательно изучая нарисованную цвергами карту при свете магического огонька. Судя по ней, до заветной цели, что по воле Аданоса и при постоянных понуканиях магов Воды притягивала его к себе с минувшей весны, оставалось всего ничего. Лабиринт узких ходов и небольших пещер, который предстояло преодолеть до склепа, где должен был находиться артефакт, представлялся не слишком длинным. Оставшийся за спиной путь, проделанный в одиночестве, превышал его многократно.
Расставшись с цвергами, он долго пробирался Проклятыми подземельями, протискиваясь сквозь узкие щели между камнями завалов, переправляясь через дышащие огнём лавовые реки, чудом избегая хитроумных ловушек, созданных в незапамятные времена, но не потерявших своей смертоносной эффективности. Нападали на него часто, но противники были не того уровня, чтобы вызывать беспокойство. В основном скелеты людей, гоблинов и орков. Их он рубил Рассекающим, почти не замедляя шаг. Иногда нападали довольно сильные демоны. Но амулет, магические кольца и пропитанные силой Света доспехи паладина прекрасно от них защищали, а Рассекающий Тьму и совершенно не магический, но добротно сработанный арбалет наносили потусторонним тварям огромный урон. Изредка попадавшиеся ползуны вообще были не в счёт. Встречая их, Избранный радовался, как старым знакомым.
Хуже было другое. С каждым шагом в душе нарастала глухая безнадёжная тревога, готовая перерасти в отчаяние. Чем дальше он забирался в Проклятые подземелья, тем отчётливее ощущалось это давление. Каждый новый шаг давался тяжелее предыдущего. Избранный понимал, что это действие тёмного наваждения, и, собирая волю в кулак, шёл дальше. Временами, чтобы хоть на время избавиться от терзающей душу тревоги, он, наплевав на осторожность, во весь голос принимался распевать песни, которые слышал на каторге и от хоринисских ополченцев. Песни эти были далеко не патриотического содержания, а музыкальным слухом боги наделили нашего героя, мягко говоря, не очень щедро. Но по сравнению с трёхэтажными ругательствами, которые Избранный иногда начинал орать в тех же целях борьбы с отчаянием и страхом, они сошли бы за утреннюю молитву. От заковыристых оборотов Победителя Драконов даже капитан Грег, окажись он тут, покраснел бы, как невинная девица, впервые услышавшая бродячего барда.
Надо сказать, песни и прозаическое словотворчество всё-таки помогали. На звуки голоса из всех щелей начинала выползать разнообразная нежить, возмущённая потоком непристойностей, каких эти подземелья не слыхали от сотворенья мира. А во время драки предаваться отчаянью и тревожиться было некогда. Поэтому Избранный ненадолго избавлялся от наваждения, попутно сокращая здешнее поголовье порождений Хаоса и несчастных ползунов.
В какой-то момент давление достигло наивысшей точки и перестало нарастать. Оно сделалась чем-то вроде тупой боли от не до конца зажившей раны — крайне неприятной и беспокоящей, но привычной. Спать он, правда, не мог, да и не давали местные обитатели такой возможности. Но запас разнообразных зелий — лечебных, бодрящих и восстанавливающих ману — Избранный взял с собой изрядный, а не спать несколько суток кряду ему приходилось и раньше. Усталость имела даже положительную сторону — она притупляла страх и тоску. Плохо было, что подходили к концу факелы и заклинания магических огоньков, а светящиеся грибницы и мерцающие в темноте друзы крупных кристаллов попадались здесь редко. Однако идти оставалось не далеко, и осветительных средств должно было хватить до цели. Правда, предстояло ещё как-то вырваться на поверхность.
Запалив очередной факел, Избранный полез в тёмный узкий проход. Стены здесь местами оказались облицованными каменными плитами с плохо различимыми остатками одноцветных рисунков. Навстречу сунулся какой-то гоблинский скелет, при жизни, похоже, бывший заморенным недомерком. Победитель Драконов отмахнулся от него факелом и пошёл дальше. Он было затянул в двадцатый, наверное, раз песню о рыцарской жене, ждавшей мужа из долгого похода на Варрант, и проезжем торговце заморскими зельями, но оборвал себя на втором куплете. Что-то его насторожило. Чувство опасности пробилось даже сквозь ставший привычным гнёт тревоги, давившей на душу. Походка Избранного стала мягкой и бесшумной, несмотря на стальную оковку обуви, факел погас, арбалет как-то сам собой скользнул из-за спины и уверенно лёг в ладони.
Шаг, ещё шаг, стремительный бросок за поворот расширившегося прохода, перебежка до большой базальтовой глыбы, из-за которой пробивается красноватый свет. Распластываясь спиной по чёрной поверхности камня и настороженно поводя арбалетом, Избранный бесшумно выглянул в зал, вдоль стен которого виднелись остатки массивной колоннады. На покосившихся каменных столбах весело плясали оранжевые блики. Избранный сделал ещё пару шагов вокруг глыбы, чтобы увидеть источник необычного здесь света. Увидел и замер, поражённый.
Нет, это не было гейзером огненной лавы или редкостным магическим явлением. Посреди большого подземного зала горел обыкновенный костёр. Языки пламени весело лизали закопчённые бока небольшого котелка, в котором булькало какое-то варево. А возле огня, помешивая содержимое котла грубо выструганной деревянной лопаткой и что-то бормоча себе под нос, сидел на обломке колонны высокий поджарый человек в доспехах следопыта-призрака из Старого лагеря Минненталя. Отсветы костра рельефно вырисовывали глубокие складки на его смуглом энергичном лице, орлиный нос и длинные чёрные усы; отражались от эфеса меча и пряжки широкого пояса.
