Когда Сергей Викторович проходил мимо, женщина подняла голову, и он узнал её…
Это была она! Она! И глаза её, измученные и покрасневшие от слёз, выражали такую тоску и тревогу, что сердце Сергея Викторовича вдруг словно замерло, как перед прыжком, а потом неожиданно ухнуло…как в пропасть… и покатилось… покатилось, падая на острые камни, которые причиняли неимоверную боль…
— Вашему сыну нужны дорогостоящие лекарства, что-бы повысить его иммунитет… — занудливо скрипел за спиной голос молодого незнакомого ему практиканта. А что это был практикант, в том Сергей Викторович не сомневался. Интерны частенько проходят практику у них в медицинском комплексе… даже такие зануды…
— Оставляйте вашего сына, и ничего не бойтесь. А иначе… — грозил практикант.
Именно грозил, и это было так противоестественно, что к горлу Сергея Викторовича стала подниматься удушающая волна протеста. Женщина плакала, всхлипывая, и шумно сморкаясь в носовой платок, судорожно пытаясь перебить практиканта:
— Я… я не могу… ег-го оставить. С-сегодня у-у н-него д-день р-рожденье…
Стоп! Мистика какая-то. У его сына сегодня тоже день рождение…
Доктор остановился. Глухой голос практиканта звучал напористо и вместе с тем, как-будто вкрадчиво. Сергей Викторович потёр рукой вспотевший лоб. Он понимал, что ему следует вернуться обратно, что-бы остановить тот поток слёз, что льётся из глаз женщины, остановить уговоры этого молодого практиканта… Он повернулся…
— Уйди от неё, уйди! — Сергей Викторович просто заклинал незадачливого практиканта с круглым лицом и маленькими смешными усиками. — Уйди, оставь её…
И практикант, словно его послушал. Он тронул женщину за плечо, но, оглянувшись на Сергея Викторовича тут-же торопливо скрылся за дверью детского отделения. Но едва за практикантом закрылась дверь, как она вновь распахнулась, и звонкий, мальчишечий голос громко и радостно закричал:
— Мама! Папа!
Сергей Викторович остолбенел. Он видел, как мальчуган бросился на шею женщине, а затем выглянул из-за плеча матери и, помахав ему рукой, радостно подмигнул:
— Привет папка! А у меня сегодня… день рождение!
Сергей Викторович изумлённо взирал на мальчика, странно знакомого, когда позади него раздался весёлый смех и красивый мужской баритон негромко произнёс:
— Ну, здорово сын! А я за вами…
Сергей Викторович обернулся. Хотя он знал, кого увидит сейчас. Маггут? Или просто Маг! Хотя едва ли это он! Просто похож. И даже слишком… Но разве мало людей на свете, что так похожи друг на друга…
Мальчишка мчался к Сергею Викторовичу. Хотя это было не так. Он мчался к Магу, который был его отцом!
Маг подхватил мальчика и подбросил его вверх, затем, провернув его телом полное колесо, как в цирк, и только лишь после этого прижал его к себе.
— Алик, ты опять издеваешься над ребенком? — сквозь нарочито недовольный голос женщины слышался скрытый смех, и мужчина, чувствуя это, весело отпарировал:
— Зато Любаша, он вырастет смелым мужчиной. Верно сын?
И он вновь провернул с мальчиком сальто. Во время этого циркового трюка из карманов брюк ребёнка посыпалась всякая всячина. Какие-то гайки и болты, бумажки и пуговицы, а также стекляшки и камешки со звоном падали на мраморный пол, отскакивая от него со стуком, и катились дальше. Один из камешков докатился до Сергея Викторовича и, стукнувшись о его ботинок, остановился. Сергей Викторович наклонился и поднял его, ощутив тепло в руке. Он повернул ладонь. На ладони лежал синий камень индиго. Тот самый, который он искал вот уже сколько дней…
Перед ним остановилась мать ребёнка, которая собирала с пола все богатства сына. Она смотрела на Сергея Викторовича, он на неё. Она смотрела на него тревожными глазами и молчала, но он запросто мог озвучить все те слова, что могла бы сказать ему эта женщина, удивительно похожая на Эртэ…
Он протянул ей ладонь, с лежащим на ней синим камнем, от которого шло нежное голубое мерцание, но женщина покачала головой и, улыбнувшись, тихо произнесла:
— У моего сына в карманах полно всякой всячины, но такого не было.
И обратившись к подскочившему к ней мальчику, строго спросила:- Этот камень не твой, верно сын?
— Верно! Это камень волшебника из страны снов, так мне сказал папа. Он мне его подарил, что-бы я не плакал, а спокойно в больнице лечился. Но я уже не маленький и плакать не буду. Я как папа, уже большой! — махнул рукой мальчуган в сторону отца, и весело заявил: — А я его вам подарю! Он мне совсем не нужен, ведь плакать я точно уже не буду!
И приложив пальчик к губам, хитро скосил глаза в сторону дверей отделения, где скрылся его отец.
— Только это настоящий камень волшебника, самый-самый… настоящий!
— Сын, идём договариваться с доктором? Или я с мамой уеду, оставив тебя здесь…
Маг, хозяйским жестом распахнув дверь детского отделения, застыл в проёме. А когда мальчик подбежал к нему, подхватил его, несмотря на веселые протесты. Он уносил мальчика, как будто это была его добыча, но скорее всего это могло показаться лишь одному доктору. Женщина, повернувшись, ласково улыбнулась мальчику, который махнул ей ладошкой. Налетевший сквозняк из раскрытого окна быстро захлопнул дверь отделения, яростно громыхнув ею о косяк.
— Да что же это за посетители? — тут-же возопил чей-то женский голос, но тут-же и он утих.
А может его просто не стало слышно? Потому-что в тишине пустынного вестибюля слышались глухие удары огромных настенных часов, медленно отсчитывающих секунды… толи это были удары сердца, что так яростно и торопливо отбивали свою боль…
— Ну, вот и всё! Ты получил то, что искал. Но знай, ты должен быть там, где тебя ждут, и ты будешь там всегда. Ты придёшь туда, несмотря ни на какие препятствия и потрясения…
— Зачем?
— Ты делаешь это не для себя, ты делаешь это во имя той, что несёт в себе великое начало начал…
— Я не понимаю тебя! Хотя пытаюсь и стремлюсь…
— Не пытайся, и не стремись. Всё придет само собой…
— Но я хочу сказать…
— Не надо! Пройдёт мгновение, и ты забудешь о том, что хотел мне сказать…
— Но я помню тебя…помню…
— Пройдёт время, пройдут века, и мы вновь с тобой встретимся. Быть может это произойдёт раньше, быть может позже, когда мы будем по прежнему…
— По — прежнему? Значит ли это, что я…что мы…
— Ты забегаешь вперёд! Наша роль ещё не сыграна. Хотя роли давно уже распределены. Давно, и не нами! Кстати, режиссер ещё не закончил свою пьесу, а актёры не покинули сцену…
— Но я хочу сказать… сказать при случае…
