Владимир уже пожалел, что помянул малого. Так нудить жёнку - срам для Великого князя. А до срама князь опускаться не должен, даже если рядом нет видоков. Тогда уж лучше силой оттоптать лебёдушку, чтобы унять жар в крови. Поступок этот хоть и не княжий, но не иродов. Вот только вряд ли в этом насилии будет для Владимира сладость. Ибо сладость для князя, когда ложатся из преданности, а силой гнуть следует, только когда в том есть нужда. Тогда это будет не грехом, а лишь необходимостью. Сейчас же насиловать женщину – блажь, и нудить её угрозами - тоже блажь. Князь должен свои желания держать в узде, а иначе не усидеть ему на столе.
- Принуждать не буду, - холодно сказал Владимир женщине. - Коли не люб я тебе, то твоя воля.
Владимир встал с ложа, подошёл к столу, налил из ендовы в чарку вина и неспеша выпил. Жар в крови угас сам собою. Иные заботы пали на ум.
- Не для утех звал я тебя, боярыня, а для серьёзного дела. Поедешь к боярину Ладомиру и скажешь ему от имени Великого князя, чтобы ушёл он с моей земли. Тогда не будет взыску ни с него самого, ни с его родовичей и ближников. А кровью я больше нудить людей к новой вере не буду. Про это тоже скажи. Передай Шварту, чтобы отвёз тебя домой.
И только когда покинула Людмила подворье, Владимир пожалел, что отпустил её. Вспыхнуло желание с новой силой, хоть садись на коня и пускайся в погоню. И что он нашел в этой женщине – красы особой нет, и телом огрузла. Владимира всегда влекло к худеньким. Разве что Куцаева вдова Забава средь его наложниц была сдобна телом. А после родов и вовсе раздобрела, догнав Людмилу. Потому, наверное, и отдал её князь ближнику Будимиру без сожаления. А привёл Забаву к князю Ладомир, выходит, и здесь совпали их желания?
Вспомнил Владимир о плешанском воеводе, и злоба вновь колыхнулась в сердце. Не надо было отпускать Волка с миром. Сколько раз пересекались их дороги, и теперь добром они не разойдутся.
- Нур, седлай коней, - крикнул Владимир.
Поначалу действительно за Людмилой решил броситься в погоню, но потом круто развернул коня к Будимировой усадьбе. Знал, что боярин сейчас находится там с женой Забавой. А почему поступил так, а не иначе, забыл в горячке объяснить самому себе.
В Будимировой усадьбе Великого князя не ждали и долго топтались у ворот. А как те ворота распахнули, так сразу поняли - князь не в духе. Холопов он обругал последними словами, а одного, подвернувшегося под горячую руку, даже огрел витенем. За Владимиром въехали мечники. Тут уж многих Будимировых челядинов прошиб пот - не со спросом ли прибыл в усадьбу Великий князь?
А тут ещё на беду боярин Будимир замешкался с сапогами, и пока Забава ему помогала, забыла впопыхах прибрать волосы. Князь, восходя на крыльцо, бросил ей сквозь зубы:
- Патлатою встречаешь гостя, словно не боярыня, а потаскуха какая-нибудь.
У Будимира от слов княжьих оборвалось вниз сердце. Прежде Владимир редкого боярина навещал в усадьбе, а к Будимиру ворвался вихрем. А уж чем мог не угодить ему ближник, так и не пришло на ум.
Первую чарку князь против всякого ряда принял не из рук Забавы, а из рук холопки, которая от такой чести растерялась и сомлела в испуге. Пил князь долго и жадно, кося злым глазом на боярыню. А покончив с мёдом, притянул её к себе и поцеловал в уста. Конечно, гостя так и по обычаю положено приветить хозяйке, но князь слишком уж затянул это приветствие.
Вошедшие с князем мечники смущённо покашливали. У боярина Будимира лицо пошло бурыми пятнами. Уже и то срамом для него было, что взял он Забаву из потаскух княжьих, но ведь взял честью и обвенчался христовым рядом. Что сластолюбив князь, это знали все, но ранее он хоть меру соблюдал и не мял жён на глазах их мужей.
Владимир, наконец, оторвался от губ боярыни и бросил небрежно хозяину:
- Зови к столу, Будимир, привечай гостя.
Владимир и сам сел, и Забаву усадил рядом с собой, а Будимира придержал в отдалении. Это уже по всем приметам немилость. Но и здесь Будимир смолчал, принял княжью блажь как должное.
- За твое здоровье, боярин Будимир, быть тебе отныне радимицким воеводою.
По терпению и награда. Глянул Владимир в глаза боярина, а там и удивление, и восторг, и благодарность. Выходит, всё верно. Даже не разумом, а верхним чутьём угадал Владимир, где можно, а где нельзя. Прокопий говорит, что на князя снисходит благодать, и живёт он не только человеческим разумом, но и тем, что этого разума много выше. Слово князя выше, его деяние выше, неизмеримо выше, чем слова и деяния простых людей. И если князь положил на твою жену глаз - терпи, ибо князь не только берёт, но и даёт терпеливым.
Будимир то ли от радостных вестей, то ли от медовой браги опьянел быстро и всё бормотал, бормотал слова благодарности Великому князю, роняя себя в глазах мечников и челядинов.
- Отведите боярина в ложницу, - велел Владимир холопам. - Пусть проспится.
Будимир кинул было взгляд на розовеющую рядом с князем Забаву, собираясь, видимо, позвать за собой, но так и не решился на хозяйский жест.
- В обрат пойдём? - спросил вечно настороженный Нур, провожая глазами боярина.
- Здесь заночуем, - усмехнулся Владимир, оглаживая по спине смущённую боярыню. - Незачем коням ноги бить потемну.
Мечники переглянулись, но никто и не подумал перечить князю. Да и какая угроза для Владимира могла таиться в доме его ближника, нового радимицкого воеводы, который не пожалел для князя не только браги, но и жены.
- Ладомира так же ублажала? - спросил Владимир.
- Не было у меня ничего с Ладомиром, - удивилась Забава. - С Мечиславом было.
Выходит, зря Великий князь распалился на воеводу и попусту прискакал сюда, чинить спрос с вилявой жёнки. Или всё-таки не попусту, и не только дурная взыгравшая кровь привела его на Будимирово подворье? Овладей он Людмилой, да ещё силой, нажил бы двух смертельных врагов - Ладомира и Мечислава. А остудив кровь с Забавой, приобрёл холопа в боярской шубе, который не только сам не скажет теперь слова поперёк, но и другим не даст гавкнуть на Великого князя. В таких как Будимир - княжья сила. А Ладомир - это княжья слабость. Не смириться никогда воевода ни с чужой властью, ни с чужой верой. С Мечиславом проще, он в вере твёрд, а князю предан не по холопьи, а по чести. И если князь с ним будет честен, он не изменит ему никогда. Костьми ляжет, но долг свой исполнит. Люди бывают разные, и всякий желающий властвовать должен это брать в расчёт, иначе не избежать порухи в государстве - не избежать самого страшного для князя греха. А нынешнее баловство Великого князя с чужой женой, если и грех, то грех простительный.
- С мужем к радимичам не поедешь, - сказал Владимир Забаве.- Та земля несчастливая для тебя. Останешься при усадьбе. А мужу скажешь, что такова воля Великого князя.
