Единственный раз Флора предложила родственникам совершить морскую прогулку. Через неделю после приезда доктора в Падую она заявила, что хочет на море.
Ей хочется путешествовать морем? Они могли бы отправиться в Рим или Неаполь на корабле.
Однако Флора имела в виду совсем другое. Она не собиралась покидать Падую. Ей хотелось просто прогуляться по морю — на яхте или лодке. Всего часок-другой. На следующий день они отправились в небольшую рыбацкую деревушку.
Деревушка не представляла собой ничего особенного — никаких архитектурных и природных красот. Единственной ее отличительной особенностью была близость к Падуе. Доктор расспросил людей в таверне и в доме священника и нашел двоих степенных рыбаков, которые согласились прокатить их по морю. Рыбаки не имели ничего против честно заработанных денег, но поспешили заверить доктора, что он только зря потратит время. Здесь и в хорошую погоду не на что смотреть, а уж в такую! Довольно сильный дождь обещал превратить прогулку в чистое мучение, однако даже он не мог рассеять тяжелого серого тумана.
— Девочка моя, ты уверена? — спросила тетушка Грейстил. — Местность вокруг такая унылая, а в лодке так воняет рыбой!
— Да, тетя, уверена.
Флора забралась в лодку и уселась на корме. Тетушка и отец последовали за ней. Озадаченный рыбак направил лодку в море. Вскоре их окружила серая масса воды и такой же серый и унылый туман. Рыбак вопросительно посмотрел на доктора Грейстила, который, в свою очередь, обратил взгляд на дочь.
Флора не обращала внимания на взгляды. Она задумчиво наклонилась над водой, опустив за борт правую руку.
— Ну, вот опять! — вскричал доктор.
— Что опять? — раздраженно промолвила тетушка.
— Кошачий запах! Словно в комнате у старухи! Помните ту старуху? В лодке есть кошки?
Вопрос прозвучал нелепо. Никаких кошек здесь быть не могло.
— Что случилось? — спросила тетушка Флору. Что-то в позе девушки насторожило ее. — Ты не заболела?
— Нет, тетушка, — ответила Флора, выпрямляясь. — Все хорошо. Наверное, нам пора домой?
Тетушка Грейстил успела разглядеть в воде маленькую бутылочку без крышки. Затем бутылочка навсегда исчезла в море.
Эта прогулка оказалась единственной за многие недели. Иногда тетушка Грейстил пыталась убедить племянницу посидеть в кресле у окна и понаблюдать за прохожими на улицах. На итальянских улицах все время происходит что-нибудь забавное. Однако Флора всегда выбирала кресло в темном углу под ужасным зеркалом. Она завела странную привычку сравнивать, как выглядят те или иные вещи в зеркале и в реальности. Флора могла, например, указать на шаль, свисавшую с кресла, и заметить:
— Шаль в зеркале не такая.
— Разве? — изумленно восклицала тетушка.
— Да. В зеркале она коричневая, а на самом деле синяя. Разве нет?
— Не знаю, девочка моя, по мне она выглядит одинаково.
— Вы правы, тетушка, — со вздохом соглашалась Флора.
61
Дерево говорит с камнем, камень говорит с водой
Январь — февраль 1817
После того, как мистер Норрелл уничтожил книгу Стренджа, общественное мнение в Англии встало на сторону последнего. Поведение Норрелла подверглось всеобщему осуждению. Стрендж был известен как человек открытый, мужественный и деятельный, в то время как скрытность, похоже, составляла альфу и омегу характера мистера Норрелла. Стрендж участвовал в Пиренейской войне, а Норрелл тем временем скупал магические книги из библиотеки герцога Роксбурга. Однако с середины января газеты наперебой твердили о безумии Стренджа, описывали Башню Тьмы и делали предположения о том, что за магия ее породила. Некоему англичанину по имени Листер случилось находиться в Местре в тот день, когда Стрендж посетил Падую. Мистер Листер видел, как Башня двигалась по морю, и отправил в Англию отчет об увиденном. Через три недели его отчет появился в лондонских газетах — в нем описывалось, как черная колонна медленно скользит по поверхности воды. Таким образом, не прошло и месяца, а Стрендж стал для своих соплеменников воплощением ужаса, проклятым существом, в котором едва ли осталось хоть что-нибудь человеческое.
Однако падение Стренджа нисколько не возвысило в глазах англичан мистера Норрелла. Больше он не получал ни поручений от правительства, ни заказов от частных лиц. В начале января настоятель Собора Святого Павла попросил мистера Норрелла выяснить, где находится могила некой молодой женщины. Брат умершей желал воздвигнуть памятник членам своей семьи. Однако когда гроб с телом женщины решили извлечь из земли, оказалось, что место захоронения указано неверно и никто не знает, где она похоронена. Мистер Норрелл заверил настоятеля, что для него нет ничего проще. Теперь настоятель должен был сообщить волшебнику имя умершей. Вместо этого он прислал письмо, в котором неловко извинялся, объясняя отказ от услуг волшебника неодобрением магической практики среди духовенства.
Ласселлз согласился, что ситуация требует немедленного вмешательства.
— О каком возрождении английского волшебства можно говорить, если никто в Англии не практикует магию? — спросил он Норрелла. — Мы должны напомнить публике о ваших достижениях.
Ласселлз засел за написание газетных статей. Он поносил Стренджа и восхвалял Норрелла. Ласселлз также решил, что они с Норреллом должны посетить Брайтон, чтобы взглянуть на стену, которую когда-то с помощью магии воздвигли вокруг английского побережья Норрелл и Джонатан Стрендж. Последние два года заботы о стене отнимали у мистера Норрелла уйму времени и стоили правительству немалых денег.
И вот холодным и ветреным февральским днем они стояли на берегу и обозревали серую бесконечность воды.
— Она невидима, — сказал Ласселлз.
— Разумеется, невидима! — с жаром подхватил мистер Норрелл. — Однако это нисколько не уменьшает ее действенности! Стена охраняет утесы от разрушения, дома — от штормов, а также не позволяет врагам Британии высадиться на этом берегу!
— А что если расположить на ней маяки? Было бы полезно напомнить людям о ее существовании. Как насчет таинственно парящих над водой огней? Колонн, омываемых морским приливом? Что-то в таком духе?
— Что ж, — ответил мистер Норрелл, — я мог бы создать подобные магические иллюзии. Нет ничего легче, но вы должны понимать, что все это чистое украшательство, которое не увеличит магической силы стены. Какая в нем польза?
— Польза в том, — серьезно заметил Ласселлз, — что всякий, взглянув на море, тут же вспомнил бы о великом мистере Норрелле. Маяки напоминали бы британцам, что вы — защитник нации, неусыпно радеющий о ее благе. О них бы постоянно писали в журналах.
— Разве? — с сомнением спросил мистер Норрелл. Однако он пообещал Ласселлзу, что в будущем не станет пренебрегать внешней стороной магической практики.
Они переночевали в таверне «Старый бриг» и следующим же утром вернулись в Лондон. Как известно, мистер Норрелл ненавидел путешествия. Несмотря на то, что его коляска представляла собой выдающееся произведение искусства — здесь были и металлические рессоры, и толстые подушки, — волшебнику всегда казалось, что он всем телом ощущает каждый ухаб и колдобину. После получаса езды мистера Норрелла начинали мучить боли в спине, голова раскалывалась, к горлу подкатывала тошнота. Однако в то утро мистер Норрелл и думать забыл о неудобствах передвижения в коляске. Он пребывал в чрезвычайно возбужденном состоянии, душу терзали непрошеные мысли и неясные страхи.
Сквозь окно коляски мистер Норрелл видел огромных черных птиц — очевидно, воронов — и в сердце волшебника шевелились подозрения. Вороны чертили небо черными крылами, являя собой живое воплощение Ворона-в-полете — знамени Джона Аскгласса. Мистер Норрелл спросил у Ласселлза, не кажется ли ему, что птиц необычно много? Ласселлз не знал. Воображение мистера Норрелла также поразили широкие лужи почти на каждом поле. В каждой луже, как в серебряном зеркале, отражалось чистое зимнее небо. Для волшебника нет особенной разницы между зеркалом и дверью. Норрелл чувствовал, что любая из этих дверей может привести его в какой-нибудь из граничащих с Англией миров. Хуже того, он понимал, что двери эти открыты не только для него. Пейзаж Сассекса напоминал ему Англию из старинной баллады:
Печальна смутная наша страна,
Как белый туман болот,
Как ветром гонимые клочья дождя,
Когда Ворон-король грядет.
Впервые в жизни мистер Норрелл подумал о том, что в Англии, возможно, слишком много магии.
Прибыв на Ганновер-сквер, мистер Норрелл и Ласселлз сразу направились в библиотеку. Чилдермас сидел в кресле — перед ним лежали письма, и он читал одно из них. Чилдермас поднял глаза.
