А затем, во второй раз за этот день, Тай осознал, что внутри него что-то уже произошло, вероятно некоторое время назад, и что он только сейчас, в краткое мгновение после удара грома, освещенное лампой, понял это. Он в изумлении покачал головой.
— Я могу сейчас уйти, — сказала она, — и уеду до наступления утра забирать коней.
— Нет. Я тоже должен присутствовать там, помнишь? — возразил Тай. Он набрал в грудь воздуха. — Я не хочу, чтобы ты ушла, Сун.
Она казалась такой юной, маленькой, и почти невыносимо беззащитной.
Он прибавил чуть охрипшим голосом:
— Я хочу, чтобы ты никогда не уходила.
Неожиданно она снова отвела взгляд. Тай увидел, как на этот раз вздохнула она. Медленно выдохнула. И сказала:
— Вы говорите это серьезно? Это не потому что я была… что я это сделала?
— Мне уже доводилось видеть женщин без одежды, Сун.
Она подняла голову.
— Знаю. И я худая, и у меня эта новая рана, после нее останется новый шрам. И еще один на ноге, и я знаю, что не проявляю должного уважения, и…
Она стояла совсем близко. Он шагнул вперед и нежно прижал ладонь к ее губам. Потом убрал руку и поцеловал ее, тоже нежно, в первый раз. Потом снова поцеловал, но уже по-другому.
Он смотрел на нее сверху вниз, при свете единственной зажженной лампы. Глядя ему в глаза, она сказала:
— Я не очень опытна в таких делах…
Прошло немного времени. Они лежали в постели, она положила левую ногу на его тело, а голову — на плечо. Волосы ее рассыпались. Лампу недавно погасили. Дождь прекратил капать с края крыши. Они видели лунный свет, слышали пение ночной птицы.
Тай сказал:
— Не слишком опытна?
И скорее почувствовал, чем увидел ее улыбку.
— Мне говорили, что мужчинам нравится слышать это от женщины. Это заставляет их чувствовать себя сильными.
— В самом деле?
— Так мне говорили. — Одна ее рука играла на его груди, спускаясь вниз, к животу, потом снова скользила вверх. — Ты был на горе Каменный Барабан, Тай. Ты должен помнить, что происходит там по ночам. Или никто из женщин…
— Думаю, я не стану отвечать на этот вопрос.
— Возможно, пока не станешь, — пробормотала она.
Луна выложила дорожку света на полу комнаты.
— Ты всегда приходишь ко мне в комнату, — сказал Тай.
— Ну, однажды я спасала тебя от женщины-лисы, помнишь?
— Она не была женщиной-лисой.
— Она была ловушкой. Потрясающе красивой.
— Потрясающе, — согласился он.
Сун фыркнула:
— Даже если она не была дайцзи, мы с Сыма Цянем решили, что ты не в том состоянии, чтобы устоять перед ней той ночью. А если бы ты переспал с дочерью губернатора, это поставило бы тебя в очень трудное положение.
— Понятно, — осторожно ответил Тай. — Вы с поэтом так решили?
— Да. Разумеется, они хотели поставить тебя в трудное положение. Сюй Бихай хотел получить коней.
— Ты не думаешь, что она могла просто влюбиться в меня?
— Наверное, это возможно, — ответила Сун. Ее тон говорил об обратном.
— Она была очень красива, — сказал Тай.
Сун ничего не ответила.
— И ты тоже, — прибавил он.
— Ах! Это наверняка заставит меня влюбиться! — она снова рассмеялась. — Я бы атаковала тебя, если бы ты вошел в мою комнату во время путешествия.
— Верю.
— Теперь я бы так не поступила, — с шутливым раскаянием в голосе сказала она.
Его очередь рассмеяться.
— Рад это слышать… — Через секунду он прибавил: — Сун, я хотел тебя еще в первую ночь у Железных Ворот, когда ты вошла.
— Я знаю, — ответила она. Он почувствовал, как она пожала плечами. Ему было знакомо это движение. — И не чувствовала себя польщенной. Ты провел два года в одиночестве. Любая женщина…
— Нет. Именно ты. Думаю, с того момента, как ты вышла во двор.
— У меня были распущены волосы, — сказала она. — Мужчины очень предсказуемы.
— Правда? Я тоже?
Молчание.
— Ты — не очень.
Они слушали пение птицы за окном.
— Я поеду на север, — сказал он.
Она решительно покачала головой:
— Нет. Ты уже принял решение, Тай, и начинать после этого путешествие — плохая примета. Дописывай свое письмо. Мы возьмем его с собой. Мы решили, что твоя сестра и то, что Вэнь Чжоу хотел тебя убить, должны обеспечить тебе безопасность. Вместе с конями.
— Вы так решили?
— Да, Люй Чэнь и я.
— А что, если я решу…
— Тай, ты уже решил. Это было благородное решение. Я просто боялась.
— А теперь я буду бояться за тебя. Идет война, ты едешь далеко…
Она тихо рассмеялась:
— Я — каньлиньский воин, еду вместе с шестьюдесятью другими воинами. Вот уж тут у тебя нет никаких разумных оснований для страха.
— Когда страх бывает разумным?
Ее рука замерла, легла на его грудь.
— А потом? — спросил он. — После того как вы доберетесь до императора?
Она заколебалась:
— Есть одна вещь, которую мне необходимо сделать.
Он лежал, вспоминая: «Мы хотим убить двоих из них, позднее. Это следует сделать».
Он сжал ее руку.
— Сун, если ты сама убьешь тех двоих и кто-нибудь свяжет тебя со мной…
— Я знаю, — прошептала она. — Это другое. Те двое из армии Второго округа, вероятно, уже мертвы. Они опозорили нас, и наше святилище этого не допустит. Думаю, император это знает. По-моему, он не огорчится. Я имела в виду не это.
— Тогда что?
— Мне придется просить разрешения покинуть ряды каньлиньских воинов. Я должна сделать это в моем собственном святилище.
Тай ничего не сказал. Он был глубоко тронут.
Она неверно поняла его молчание:
— Я ничего не прошу, Тай. Если будет только эта ночь, я…
Он снова закрыл ей ладонью рот:
— Ты должны вернуться, Сун. Мне необходимо, чтобы ты научила меня жить по-другому.
— Я была только каньлиньским воином, — ответила она, когда он убрал руку.
— Тогда, может быть, мы научим друг друга?
Он почувствовал, как она кивнула, а потом добавила:
— Но я не верю, что мир позволит тебе остаться у той речки до конца дней.
— Может быть, и не позволит. Но я не хочу затеряться в пыли и шуме. Стать тем, чем стал Лю. В Да-Мине…
— Если они только вернут назад Да-Мин.
— Да.
— Ты… ты считаешь, что вернут?
Тай полежал в темноте, думая об этом.
— Да. Это может произойти не скоро, но новый император мудрее Рошаня, и я думаю, Рошань скоро умрет. Это еще не конец Девятой династии.
— Будут перемены.
Он провел рукой по ее волосам: невообразимый подарок судьбы, что он может это сделать!
