Стражники быстро загнали пленника в кузов маленького фургона. Там были окна, но с решетками, так что Блейк не мог хорошо разглядеть улиц, по которым они проезжали. Фургон явно предназначался для пассажиров, потому что в нем были на удивление мягкие сиденья. На одно из них и сел Блейк с двумя солдатами по бокам. Ехали молча.
Империя имела высокий уровень правосудия: это Блейк знал из инструкции. В далеком прошлом суды были неподкупны: сколько-нибудь пристрастный судья карался смертью. Но Блейк не понимал, как будут судить его. Обычно в таких случаях человек объявлялся шпионом и выдавался армии для скорого суда, иногда со „слушанием“, что, по существу, являлось допросом, во время которого пленник мог и умереть, Избавив своих стражей от хлопот. А Блейк, судя по всему, направлялся в законный суд. Но почему?
Предупредить инцидент, могущий вызвать неприятности с Нью-Британией? Сомнительно. Обе стороны много лет вели торговлю через границу на свой страх и риск, и никто не мог надеяться на помощь, если этот риск заводил его в ловушку.
Кар завернул за угол и остановился. Задняя дверь открылась. Блейк сощурился от яркого света. Он стоял у величественной лестницы, ведущей тремя пролетами в здание с пирамидальным основанием. Величественные руины, найденные в джунглях мира Блейка и внушавшие ученым и путешественникам благоговейный трепет даже спустя много столетий после того, как в этих городах отшумела жизнь, были предшественниками этого гражданского здания. Крылатые змеи, ягуары и маски богов, в изобилии украшавшие когда-то такие строения, со временем превратились в неясные символы. Но изящная обработка камня сохранилась.
Блейк смотрел на здание, а ярко одетая толпа разглядывала его. На стражников посыпался град приказов очистить проход к лестнице. Можно было подумать, что Блейк принадлежит к штату Императора — так быстро выполнили эти приказы. Даже знатные попятились и освободили дорогу.
Ступени лестницы были очень узкими. Стражники шли рядом с Блейком, как для поддержки, так и для предупреждения каких-либо попыток к освобождению. Так они и вошли внутрь здания.
В зале тоже толпился народ. В Империи не было суда присяжных: вердикт выносила судебная комиссия. Сейчас она сидела на платформе на циновках, по-старинному скрестив ноги. За нею был еще помост для верховной власти. В центре его находилось резное кресло с ножками в виде лап ягуара. Подлокотники его были украшены резьбой в виде оскаленных морд животных, на сиденье лежали подушки из орлиных перьев. Кресло ожидало, когда Император пожелает посетить суд.
Опять стали торопливо расчищать дорогу к судейским местам. Вдоль нее выстроились служители в униформах. Блейка провели и поставили прямо перед платформой. Стражники отступили на несколько шагов, оставив его одного на виду у всех. Судейский чиновник начал монотонную речь, время от времени сверяясь со свитком. Во время пауз кто-нибудь из судей кивал головой. Когда речь подошла к концу, все посмотрели на Блейка, как бы ожидая что-нибудь услышать от него. Ну что ж, он мог, по крайней мере, просить объяснений. Кто-то из них, надо полагать, понимает по-английски, хоть и не показывает этого.
— С разрешения суда, я не знаю, какое обвинение лежит на мне. Могу ли я узнать, за какое преступление меня судят?
После некоторого общего молчания один судья заговорил по-английски почти без акцента:
— Ты призван на суд Великого. Он ребро Весов. — Судья наклонил голову. — Ты обвиняешься перед этим судом и Троном Великого… Его прервало движение в зале позади Блейка.
— Перемена! — сказало патрульному предчувствие. Он пытался понять значение этого предупреждения и не оглядывался. Слева от него люди еще более подались назад. В строю прибавилось солдат. Они были в алых плащах с масками ягуаров на форменных шлемах элитарного корпуса. Офицер с перьями на шлеме шагнул на верхнюю платформу и разложил на подушках трона черный с белым плащ. Это был знак Соякоатля — вице-императора. Во всей Империи Тол пека выше его был только сам мальчик-Император. На помост неторопливой походкой вышел мужчина. Ему, вероятно, было около сорока, и он не был воином, как те, кто оказывал ему почтение. Он шел, припадая на укороченную левую ногу, а левая рука пряталась в складках плаща. Его лицо очень напоминало хрустальные черепа, какие ювелиры Империи вырезали с большой тщательностью.
Это был Соякоатль, старший брат Императора, не получивший трон из-за своих физических недостатков. Однако его умственные способности были настолько признаны в кругу ближайших советников, что они, скрепя сердце, даровали ему вице-правление.
Усевшись на трон, он резко кивнул своему офицеру, который громко ударил церемониальным копьем о каменные плиты.
Блейк заметил, как вздрогнули сгорбленные плечи судьи, сидящего прямо перед особой этого искалеченного королевского сокола. Он снова начал свое обвинение.
— Ты приведен сюда, чужеземец, по обвинению в разведывании секретов императорского дома с намерением причинить неприятности…
Соякоатль смотрел вниз на Блейка. Когда судья сделал паузу, он резко спросил:
— Какую историю рассказал этот заречник в свое оправдание?
Судьи зашевелились: такое вмешательство в установленную процедуру суда запрещалось.
Тлакаклиль снова сделал жест, и копье еще раз стукнуло, призывая к тишине и вниманию. Вице-Император указал пальцем с длинным ногтем на Блейка.
— Говори. Каков твой рассказ?
Правда, насколько она допустима, — быстро решил Блейк. Он очень доверял своему новому предупреждению-сигналу: надежда на перемену, на нечто не столь опасное.
— Я из группы Дозволенных Купцов, плывших в Ксоматль, согласно закону. Великий… — начал он и коротко рассказал обо всем. Свое падение с борта он выдал за несчастный случай, но во всем остальном твердо придерживался фактов. Поняли его или нет, он не знал, но вообще-то большинство знати и купеческий класс понимали по-английски.
Пока Блейк рассказывал, ему пришел на ум один из многих фактов, которые он изучал на Бруме и которым сейчас решил воспользоваться. Закончив свое повествование, он коснулся пальцами пола, а затем поднес их к губам, прежде чем снова взглянул на Вице-Императора.
— Я клянусь в этом именем Хитцилопотли!
Пятьсот лет назад человека, сказавшего так, более не допрашивали, так как это означало, что он говорит правду. Тлакаклиль некоторое время молчал, глядя на Блейка.
— Поскольку Великая Набочка перестала даровать жизнь и смерть в этой стране, ты произнес поистине необычную клятву, иноземец. Но я все-таки думаю, что твои слова следует проверить. Есть ли здесь кто-нибудь, кто мог бы говорить за тебя, подтвердить, что ты тот, кем себя называешь, что не собирался принести зло этой земле или ее жителям? Кто из слушающих суд скажет так?
