— Убей меня.
— Да на кой мне твой труп? — Смерть попытался задвинуться в угол, но безрезультатно: вода дошла уже пояса.
— Я боюсь воды, я боюсь плавать, я боюсь тонуть! — я нащупал в потемках край плаща и дернул на себя. — Делай, что я говорю, проклятый колдунишка!
В ответ меня послали туда, куда не заглядывает даже Хозяин Бездны. Вода достигла груди, маразм крепчал, и тут над головой послышался шорох, посыпался песок и камешки, и в глаза ударил поток света.
— Здесь живые! — радостно крикнули сверху…
… Дальнейшее слилось для меня в единую круговерть. Прожекторы, люди в броне, встретившие нас кольями, тщетно маскирующимися по поисковую лозу; рогулька, направленная на колдуна, пожухла и завяла, а на меня — распустила почки и зацвела, вызвав у аудитории культурный шок. Одеяло, накинутое на плечи, кружка с густым обжигающим варевом, которое я никак не мог выпить от того, что слишком сильно стучали зубы, множество что-то спрашивающих незнакомых лиц…
Смерть возмутился. Попытался… но в ответ его буквально завалили пледами, утопили в обожании и, обхватив со всех сторон, под потрясенные взгляды северян утащили в сторону. Жители центра знали, что единственный и самый грозный прием против черных магов — это давить позитивом. В любых количествах и, желательно, компанией.
В поднявшемся гвалте уже было не различить ни слова, а в радости собравшихся вокруг колдуна друидов не было ни капли фальши. Путешественники из Реньи Новы вовсе не походили на изможденных пленников — скорее под это определение подходили подчиненные Марии Энгель, собравшиеся вокруг зазеленевшей ветки и теряющиеся в сомнениях, объявить это благословением Леса или кознями демонов. Дыру в земле окружали высокие стройные деревья, корнями раздвигая края провала; ближайшее с блаженной улыбкой обнимал Клен. Вокруг толклись милосердечники в броне, с секирами и пламенем веры в сердцах, и непонятные типы без брони, зато в форме и с автоматами, и все они дружно и недоверчиво разглядывали Смерть, который среди друидов выглядел как заводская труба в лесопарковой зоне.
— Найджел Юстин? — ко мне подошла женщина в коричневом платье, в которой я без труда узнал главу Северного Братства. Вслед за ней придвинулся мужчина в форме с ликом таким суровым, что даже милосердечники по сравнению с ним казались отъявленными весельчаками. — Где Беда?
С таким трудом проглоченная жидкость пошла не в то горло:
— П-при чем з-здесь он?
— Беда сообщил мне, что вас захватили умертвия. Продолжить поиски! — непререкаемым тоном велела она северным, уже воткнувшим рогульку в землю и теперь с благоговением созерцающим, как она прорастает, и отправилась подгонять остальных.
Беда вызвал помощь из Города-за-Границей? Далеко не в первый раз за эти дни я почувствовал себя идиотом. Ха, он что, действительно собирался подставить Ильду? И это не умертвию перестал быть нужен черный маг — это черному магу, покончившему со всеми врагами, перестало быть нужным умертвие?
— А как вы прошли через границу?
Стоящие рядом друиды разом замолчали и отвели глаза.
— Ну, Лоза… — промямлила Крапива, сразу после ухода Энгель прекратившая накручивать на палец длинные локон и делать вид, что разглядывает звезды. — Такое дело…
Не слушая друидку, я прямым путем двинулся к стеле у въезда. Неужели мой опекун все-таки соизволил побеспокиться об ученике и снять свое заклятие? Поздновато спохватились, мастер.
Широкая трещина раскалывала белый камень пополам. Имена перечеркивали размазанные линии с потеками непонятно темно-вишневого цвета.
— Где магистр Алекса… — я запнулся, разглядев за спинами милосердечников какой-то лежащий на траве большой вытянутый предмет, прикрытый плотной тканью. — Что тут… Ты-ы-ы?!
Град, теперь единственное и уникальное высшее умертвие, поднял на меня серые глаза и встал на ноги:
— Рад, что мы наконец встретились. Мое имя Станислав Юстин…
Его рука была теплой. Совсем как у обычного человека.
Промозглый ветер свистел в облетевшей роще. Голые почерневшие ветви тянулись к затянутому облаками небу словно в неслышной мольбе. Сумерки прятались в лабиринте белых стен, и непонятно было, день сейчас или вечер. Заклятый город навсегда застыл где-то на границе, замуровавшись в бесконечном сером безвременье.
Пройдя давно затверженной тропой, я на остатке дыхания добрался до старой липы и уткнулся лбом в морщинистую кору. Почему-то после этого всегда становилось легче, и даже эта мерзкая слабость отступала.
В прекрасный город Илькке пришел ноябрь, и в прекрасном городе Илькке окончательно наступила такая тоска, что впору повеситься.
То, что тут творилось после событий в лабораториях, иначе как цирком назвать нельзя. Града мариновали почти месяц, пропустив через всевозможные проверки, но так ничего не добились. Даже илькским следователям пришлось отступиться и поверить в сказочку о четырех героях — трех магах и одном нулевике — победивших злобное умертвие и освободивших томящегося в плену целителя. Да-да, именно так. Все свалили на Ильду как на проигравшую сторону. Когда я впервые услышал полную версию, то глаза полезли на лоб. Сказочка была авторства Беды и того самого целителя, а колдуна, по-моему, никто и не спрашивал.
На месте лабораторий теперь плещется обычное озеро, и если на дне его и скрывается очередная гадость, то все узнают об этом только тогда, когда эта гадость выползет наружу. Заклинатель так и не объявился, и правильно сделал. Честно говоря, я почти уверен, что если на горизонте замаячит очередная глобальная неприятность, то Беда обязательно будет крутиться где-то поблизости. Окончательно веселье закончилось, когда жители сумели выпереть из города друидов вместе с их несравненным начальником. Черная Смерть оказался единственным колдуном, побывавшим в Илькке за прошедшие десять лет, и местные власти успели двунадесять раз пожалеть, что сделали исключение.
…Стены усеивали пустые гладкие таблички. О том, что могилы передо мной — совсем недавние, говорили только множество трепещущих лент, под которыми почти скрывались две лесенки постижения. После того как пройдет траур, снимут и их. Ни имен, ни дат, зато защитные печати теснились в три слоя, и самая последняя шла по ограде. Неужели белые так хотят вычеркнуть лежащих здесь из памяти?
— Помнить слишком больно, — стук трости за спиной приблизился и замер.
— Мне показалось, или в Илькке не пускают черных магов?
Георгий Шенгер, смотритель кладбища, достал яркую ленту и начал привязывать ее к длинной перекладине.
