Так оно и продолжалось: за нашей спиной громыхал подсвеченный заревом взрывов и пожаров фронт, где шло вражеское наступление, по обеим сторонам темных обочин проносились дома, большая часть которых была полуразрушена и лишь в некоторых уцелевших зданиях теплились огоньки. По приказу Рябинина наш «барс» занял место передовой машины, так что обзор лобовая проекция обеспечивала отличный. Вася аккуратно работал штурвалом направляя танк, и мы ехали вперед в ночной тишине, разогнавшись до полусотни километров в час, несмотря на неровное шоссе, испятнанное засыпанными чем попало воронками от снарядов. Я даже успел понадеяться, что так мы доберемся до самого Ломжино, но тут нам как назло подвернулась эта долбанная колонна с «клайзой» впереди, чей экипаж внезапно решил проявить слабоумие и отвагу.
Поймав нас в свет своих фар, бронемашина альянса начала резко тормозить, отклоняясь влево и перегораживая шоссе, а потом выровнялась и ушла на обочину, хлестнув по нашему «барсу» длинной очередью из крупнокалиберного пулемета. Следом за пулеметом пришел в движение размещенный наверху небольшой башенки «клайзы» вращающийся автоматический гранатомет, плюнувший в наш танк несколько гранат. Пронзительно заверещал баззер предупреждения об обстреле, дрогнул и пошел вниз индикатор энерговооруженности, грохнули над броней подрывы взорванных защитным полем гранат, а я, автоматическим движением наведя прицел прямо между фар «клайзы», чуть отклонил танковую башню движением сайдстика и выстрелил из деструктора. Попал, конечно, на таком расстоянии и с включенным автосопровождением цели трудно было промазать. Передняя часть корпуса «клайзы» расцвела ярко-белой вспышкой от плазменного «поцелуя», а затем деформировалась и оплыла, разогревшись до желто-белого свечения и обнажая дыры в броне. Еще несколько секунд и вся машина запылала, превратившись в костер. Немудрено — мощности выстрела хватило бы на тяжелый танк.
— Началось веселье, млять. — сквозь зубы процедил Вася, тормозя машину и съезжая на обочину, заходя колонне в бок. — Давай командир, жги! Вот они, «джоны», на блюдечке.
— Внимание, «барсам» рассосредоточиться. Колонну сжечь! На месте не задерживаемся. Десант — стоп. Не лезьте, дайте поработать танкистам, пока без вас справимся, — раздался в наушниках голос Рябинина. — В темпе, парни, в темпе, шевелите шевелилками! Энергию экономим, на весь секс с оргазмом даю вам ровно пять минут! Чтобы через триста секунд все здесь горело, нахрен! И вперед, быстрее!
— Какие там, нахрен, пять минут, скорострел ты наш, — проворчал Потапов. — Ваня, видал, что твориться! Здоровенные, блин! А если они груженые снарядами? Тогда тут такой оргазм рванет, что со святыми упокой!
— Видал, — нервно ответил я. — В самом деле, держись подальше, и отсюда всех прекрасно раздолбаем. Будем жечь, приказ есть приказ. Катюха, смотри не пропусти пехоту, когда она из машин полезет. Чтобы ни один хрен головы не поднял! Защитное поле — это хорошо, но ракету в бок словить не хочется…
— Я смотрю, — высунув от старания кончик языка, пробормотала медичка, уставясь в экран. — Но пока не вижу никого!
Несколько грузовиков в колонне попытались спешно развернуться, но тентованным двадцатипятитонникам «ZERF», это было сделать непросто и они явно не успевали сбежать. К тому же неровная обочина не позволяла грузовикам вырулить как следует, одна из машин, попытавшихся сделать это, перевернулась прямо на моих глазах. Те водители, что поумнее, уже выскакивали из кабин и бежали сломя голову к ближайшей рощице, бросив свои машины. А вот вражеской пехоты я так и не заметил. Похоже, в колонне перевозили лишь грузы, что несколько упрощало нашу задачу.
Пяти минут нам все же немножко не хватило. Наш мехвод как в воду глядел: когда после нескольких выстрелов из танковых деструкторов сначала один, а следом за ним и второй грузовики взорвались от детонации перевозимых боеприпасов, взрывы оказались такой силы, что находящийся в полутора сотнях метров от них наш танк здорово качнуло ударной волной. Двум танковым взводам поневоле пришлось брать паузу, расстреливая изуродованные остатки автоколонны на расстоянии «с гарантией» и ожидая, когда можно будет снова приблизиться к дороге. От детонации нескольких тонн взрывчатки, если он произойдет рядом, не спасет и теллеровая броня «барса», не говоря уж о десантных машинах. И лишь когда все было кончено и взрывы стали одиночными, мы вновь устремились вперед по шоссе, обойдя пожарище стороной. Через несколько минут Рябинин из своего командирского «барса» подтвердил, что мы обнаружены: в эфире «джонов» стоит сплошной раздрай, однако сообщение на общей армейской волне альянса о двигающихся по шоссе имперских танках уже прошло. Впрочем, до Ломжино нам оставалось не так уж и далеко, а где-то позади нас прямо в эти минуты высаживалась вторая, основная волна десанта.
Следующие несколько километров мы проехали почти без приключений. Навстречу нам попалась лишь парочка грузовиков и один гусеничный тягач, которые мы сожгли походя, так же как и с пару десятков легковых и грузовых машин на обочинах шоссе, по видимому, брошенных водителями. Небольшая заминка случилась лишь в одном из придорожных поселков. Заметив красивое двухэтажное здание с колоннами, над которым развивался цветастый флаг альянса, а так же скопившиеся на парковке перед ним автомобили и полевую кухню, я, повинуясь приказу Рябинина, выпустил по дому два плазменных заряда — оставлять в тылу такое не следовало. В ответ из-за углов и окон соседних зданий «джоны» начали обстрел нашей колонны, а идущие за мной танки немедленно открыли по ним ответный огонь из деструкторов. Вражеские бойцы даже ухитрились выпустить по соседнему со мной «барсу» противотанковую ракету, но безуспешно — защита подорвала ее на подлете к машине. Короткий бой был изначально неравным, нескольким десяткам пехотинцев с легким вооружением против шести киннеровских танков ловить нечего. Через десяток минут активное сопротивление было подавлено, а особняк, машины на парковке и окрестные дома горели жарким пламенем. Но, когда с «джонами» было покончено, и наш «барс» рванул вперед, выезжая на шоссе, ему чуть ли не под гусеницы откуда-то бросилась женщина в докторском халате, размахивая над головой белым полотенцем как флагом и что-то крича. Потапов, громко выматерившись себе под нос, резко остановил машину.
— Вася, какого хрена!? — не сдержался я. — Давай вперед, что встал!
— Не давить же бабу! Хоть и «джонка», но все же…
— Нахрена давить?! Объезжай! Только не стой столбом! А вдруг это подстава? Забыл про «пленных» с гранатой?
— Ну, я…
— Ладно, погоди-ка… Что там она орет!? — Женщина упала на колени перед танком и что-то говорила, кланяясь каждые несколько секунд. Кучерявая, молодая, черты лица негроидные, цвет кожи толком не разобрать из отсвета от пожаров, что-то кричит на ломаном английском и отчаянно жестикулирует, чуть ли не стукаясь лбом об броню во время поклонов…
— Говорит, что госпиталь рядом, в здании бывшей школы, прямо впереди по дороге, — ответила вместо мехвода Катя, слушавшая в наушниках трансляцию с внешних динамиков. — Говорит, что она медсестра, а в госпитале остались только врачи и раненые. Просит нас убить ее, но пощадить и не сжигать больных.
— А не врет?
Катя в ответ лишь пожала плечами.
— Хорошо, — вздохнул я. — Доложу Рябинину, пусть решает.
— Я могу сходить и проверить, — вдруг тихо добавила подруга. — Я медик, пойму, если меня обманывают. Проедем вперед и я выйду, посмотрю… Если это обман и вместо госпиталя засада, то…
— То что? — зло уставился я на нее. — То тебя убьют или возьмут в заложники, а мы за тебя страшно отомстим? Ты думаешь, я буду рисковать членом своего экипажа настолько тупо? Или мы будем терять драгоценное время на проверку слов какой-то «джонки»? Да мне проще сжечь весь госпиталь к свиньям собачьим! Молчи лучше! — Отмахнувшись от Кати, я вызвал Рябинина и начал докладывать ему ситуацию.
— Какая тебя разница, убьют меня или нет?! — вдруг взвилась вихрем эмоций Катька, как будто у нее внутри сорвало какую-то пружину. — Я для тебя всего лишь член экипажа! Не строй из себя заботливого командира, Ваня! Тебе на меня наплевать! Ты все равно меня не любишь!!!
