На самом деле ничего сложного: просто отсечь лишние мысли, успокоиться, после чего представить себе конечную цель. Для первого нужен фон — водная гладь, огонь, весенний лес или что-то такое же расслабленно-медитативное. Для второго — минутка времени вкупе с привычкой абстрагироваться от проблем. А вот в центре — искомый образ. Для меня это максимально безликая коробка, в которой и будет искомое. С образами я работал сам, никаких подсказок в книге описано не было. Автор ссылался на то, что советовать в такой деликатной теме — только мешать. Ну окей, поверим на слово.
Наконец, все было готово. На пол в коридоре постелил найденную в кладовке клеенка. Обязательно белой частью вверх, чтобы не убить пол. Все необходимые компоненты поставил рядом, под рукой, а последовательность действий выучил наизусть и несколько раз опробовал на обычном тетрадном листе. Теперь можно и приступать.
Я еще раз осмотрел выбранное место, в последний раз проверил готовность компонентов и проговорил про себя все шаги. Коридор в качестве места проведения проходил лучше всего. Не слишком большой или просторный, он, тем не менее, оставался достаточно широк для всей фигуры. Причем с явным запасом. Да, это тебе не Питерская хрущевка. Удобно, что отсюда можно было зайти в любую из комнат и на кухню. Опять же, в случае чего коридор наименее жалко.
Я улыбнулся, когда бросил взгляд на ровную белую поверхность обратной стороны клеенки. С одной стороны я прикрутил ее болтами к порогу, а с другой — придавил вешалкой для верхней одежды. Там до сих пор висела, сиротливо покачиваясь на вычурном крючке, папина куртка. Мимолетное чувство тоски и раскаяния.
«Простите, любящие родители доброго и наивного паренька. Я не могу вернуть вам ребенка, не могу и не думать о вас, как о собственных родителях, а не просто родственниках Кодзуки Кано. Но одно я могу пообещать точно — я не стану прожигать жизнь, как делал это на своей первой, родной Земле. Не стану и жить по-инерции, как поступил бы ваш оригинальный сын. Я возьму все, до чего смогу достать. Стану кем-то сильным и значимым. В том числе и ради вас».
Очередное бессмысленное обещание. Однако тревога слегка отступила, а значит этого того стоило.
Я осторожно обмакнул палец в приготовленные «чернила». Те оказались прохладной, чуть маслянистой массой, которая никак не ощущалась кожей. Очень странное чувство: видеть серую грязь на пальце, но никак ее не ощущать. Когнитивный диссонанс как он есть.
Я подивился интересному явлению, но долго его изучать не стал. Так, потряс пальцем, убедился, что ничего не капает, и начал выводить нужную фигуру по заблаговременно протянутым нитям. На месте ритуала нельзя оставлять посторонние частицы, но нитки я просто сматывал и убирал в сторону. Такой вот нехитрый лайфхак для тех, кто желает сделать все максимально ровно и правильно. Вот только в следующий раз все же стоит купить большую линейку с циркулем для школьных досок.
Чертил я стоя в самом центре фигуры. Только так, ведь все, что происходит за пределами очерченных линий, отсекается и не может повлиять на ход ритуала. Разве что нарушить.
Но вот, последний маленький квадрат занял свое место в закругленном углу основной фигуры, а я ткнул себя булавкой в указательный палец. Появилась первая рубиновая капля, вторая. Я сжал место вокруг укола двумя пальцами, начал давить на кожу, выжимая бегущую жидкость в подставленную бутылочную крышку. Кровь довольно быстро заполнила нужную емкость и теперь едва заметно светилась, даже не думая сворачиваться.
Я прерывисто вздохнул, попытался успокоиться. Пора переходить к самой важной части. И с моих бледных, искусанных губ сорвалось веское слово:
— Facere!
Глава 6 (1)
Идея, овладевшая массами, становится материальной силой.
Карл Маркс
Ритуал пришел в движение. Я буквально кожей ощутил, как разворачивается в невидимом глазу духовном пространстве сложный конструкт. Заключенные в куб переплетенные нити запульсировали, начали сдвигаться в соответствии с фигурой. Их узел приходился ровно на центр. Там, где таинственно мерцала наполненная моей кровью емкость.
Я же в этот момент изо всех сил старался удержать начавшее работать таинство. С самых первых мгновений стало понятно, что мои выкладки и уверенность в собственном разуме оказались, мягко говоря, далекими от реальности. Никакого спокойствия и отрешенности от посторонних мыслей, никаких медитативных практик.
Лишь чудовищное напряжение, словно перемножаешь в уме четырехзначные числа или решаешь логарифм, при этом перескакивая с одного примера на второй или даже третий. Целая бездна вариантов, ежесекундно обрабатываемая моим сознанием.
Образы разных предметов безжалостно вырывались из памяти, препарировались с точки зрения холодной, лишенной эмоции логики, после чего словно откладывались в специальную стопочку. Теперь стало понятно, почему так мало людей использует ритуалы. Большинство попросту не владеет столь развитым сознанием. Не хватает «оперативной памяти», «тактовой частоты» или «кэша». Забавно, но сравнение ресурсов мозга с производительностью компьютерного процессора вышло на редкость удачным.
Разумеется, в свои первые четырнадцать лет я бы не справился. Слишком большая нагрузка, слишком неразвитый мозг. Это оказалось настоящее мучение. Хотелось БРОСИТЬ, перестать насиловать свой главный рабочий орган. Но долгая жизнь, развитие, природные данные и привычка к интеллектуальному труду сделали свое дело. Я справлялся, причем справлялся на отлично. Стонал, скрипел зубами, пучил глаза, но не сдвинулся с места даже на шаг. И вскоре мои усилия оказались вознаграждены: через несколько невероятно долгих минут давление на мозг слегка ослабло, после чего появилось ЧУВСТВО.
Оно было похоже на… потребность. Ментальный зуд, словно ты забыл выключить утюг в квартире, и, обливаясь холодным потом, судорожно пытаешься спрогнозировать урон. Или потерял ключи от дома, в который теперь не попасть несколько дней, однако ты все еще не теряешь надежды где-то достать их. Лезешь в окно на третий этаж, ломишься к соседям на смежный балкон, крутишь шпильку в замочной скважине. Используешь любые способы для достижения цели. Все твои мысли, эмоции и стремления подчинены одному делу.
Но, в отличие от предыдущих примеров, чтобы найти искомое мне нужно было только сосредоточиться сильнее и потянуть. Что я и сделал.
Ритуал снова перестроился. Давление на голову больше не росло, но будто начало приходить в движение, структурироваться. Если до этого я как бы поддерживал в воображении сложный геометрический конструкт в четырех измерениях, то сейчас он перетек в формулы, его описывающие. Где результатом вычисления станет искомый мной предмет.
На этом этапе следовало немного приспустить контроль, что я и сделал. Тело моментально перестало меня слушаться, однако паники не было. Я откуда-то знал, что все идет по плану. Тем более, что ощущение контроля над происходящим никуда меня не покидало.
Словно в трансе я переступил через проведенную мной же черту, выставил руки вперед на манер зомби из дешевых ужастиков, а затем побрел неестественной, роботоподобной походкой по квартире.
Сначала я направился к тому самому шкафу, где хранился кинжал. Вытащил его, подержал в руках. Отбросил и пошел на балкон. Там в маленькой тумбочке пылилась мягкая игрушка, подарок рано умершей бабушки. Тоже нет.
Тело без сожалений отбросило ненужный предмет, поднялось на ноги, побрело дальше, на кухню. Прямо к оставленной на кухонном столе записной книжке. Пальцы медленно, словно бы неохотно, открыли черный том, пошелестели страницами…
А затем я очнулся. Совершенно неожиданно для себя. Вот я сторонний наблюдатель собственного тела, а вот уже держу в руках черный фолиант и нежно поглаживаю пальцем кожаную обложку.
Ощущения получились двойственными: мне пришли эмоции сразу как от бывшего владельца тела, так и собственные, давно уже забытые воспоминания. Картины моего первого дневника, где я хранил все свои секреты, слились с восторгом Кано от подарка. Тут же по ассоциации вспомнились родители, долбанула горечь реципиента, пополам с моими личными яростью и стыдом, когда собственные предки, хохоча, комментировали интимные страницы моих записей.
