Ему уже шестьдесят лет. Старик, но, говорят, очень бодрый. Он служил всю свою жизнь, сперва в Американской армии содружества, во время Мексиканской войны, потом в колониальном корпусе в Африке. Там он провёл двадцать лет, подавляя восстания аборигенов и защищая земли содружества. И даже с началом Великой войны он не оставил свой пост… Не очень примечательная карьера, не правда ли?
И тем не менее, даже когда Африканской гарнизон большею частью увели на европейский театр, в самый страшный час войны, когда враг едва не взял Вену, а Османская Империя спонсировала беспорядки в Африке, восстания патриотов и исламских фундаменталистов, в колониях Содружества не произошло ни одного значительного бунта. А все незначительные… Были стремительно подавлены.
Алая Они молчала.
— Думаю, ты понимаешь, почему именно этого человека назначили сторожевой шавкой вашего острова. Наравне с двумя другими коллегами генералами его называют одним из трёх столпов лорда Макдугласа… Генерал-губернатора и верховного советника оккупационного правительства… Мне важно знать некоторые вещи.
Во-первых, это правда, что каждый раз он давал тебе и твоему войску некоторое время восстановиться, прежде чем гнал дальше на север?
Во-вторых, насколько значительные он оставлял за собой гарнизоны? Тут просто посчитать. Насколько редело его войско из раза в раз, из провинции в провинцию?
В-третьих, ты сражалась против его доспеха или против доспехов его подчинённых? Как прошла битва в таком случае? Можешь подумать над ответом и сделать его ёмким, если тебе больно говорить, — завершил свою речь Игорь и вопрошающе посмотрел на девушку.
Алая Они нахмурила свои брови, подумала немного и заговорила:
И оказалось, юноша был прав. Войска Ванкувера редели из раза в раз, — разумеется, ему приходилось оставлять солдат в недавно усмирённых провинциях. Но не слишком сильно. Необходимость разбивать войска Они стремительно, снова и снова гнать красные повязки на север заставляла его ограничиваться минимальными гарнизонами.
А значит недавно восставшие провинции не были ещё совсем спокойны. В любую секунду они могли разгореться вновь.
Нужна была только маленькая алая искорка…
Что же до самого генерала.
— Я воевала с ним. С его Синкэнам. Ранг сокровище, хороший боец. С ним была ещё одна сильная броня… Лучник, напал незаметно.
— Со спины?
— Да, если бы не она, я бы победила.
— Уверена?
— …
— Как злобно ты на меня смотришь, конечно.
— Зачем ты спрашиваешь?
— Да так, надо для одного плана. Если Ванкувер не успел перебить восставших, значит можно поднять восстание снова. Хватит лишь немного надавить…
Они пристально на него посмотрела.
— Нужна только искорка, и чтобы её выбить, я его убью.
— Ах? — удивилась Они.
— Вернее, мы его убьём. Скоро намечается праздник, пойдём вместе и зарежем генерала. Обезглавим его карательный отряд, ну а потом ты сможешь вернуться в беспокойные провинции и снова поднять восстание. Люди пойдут за тобой. Что думаешь?..
Девушка задумалась, верно пытаясь найти подвох, нахмурилась и сказала:
— …Ладно. Я его убью.
— Спасибо за согласие. Отправляемся уже скоро. Всё равно придётся тебя ещё некоторое время пытать, но потом я организую твой побег. Собственно, вот и вот…
Юноша подошёл к девушке и передал ей нож и пилюли. Нож она закопала в землю, себе под колено, а на пилюльку посмотрела с подозрением.
— Это обезболивающее, чтобы была ясность ума.
Девушка кивнула, зажала белый шарик зубами, а потом выплюнула его вместе с кровью на землю и яростно посмотрела на Игоря. Юноша улыбнулся и кивнул:
— Удачи, встретимся в лесу, — а после вышел на улицу, подобрал сундук и направился к себе. Одновременно в палатку вернулись другие мужчины, и продолжилась пытка…
2. III
III.
Железнодорожное сообщение на Хоккайдо приостановилось во время восстания. На дорогах зачастили разбойники, и местный управляющий забеспокоился, как бы кто из них не попробовал ограбить поезд. Локомотивов на острове и так было немного, и потеря каждого оказалось бы настоящей трагедией. Решено было немного потерпеть… Пока всё не уляжется. Многие люди были этому крайне недовольно, но безопасность превыше всего!
Благо сами по себе рельсы не пострадали, и в кратчайшие сроки после того, как восставшие были разбиты, снова покатили поезда.
В один из них, битком набитый военным эскортом, зашёл прохладным утром Игорь. Юноша распрощался со своими офицерами, оставил им все срочные дела, — Кирсанову было поручено подавить последние очаги восстания и выследить Алую Они, — девушка сбежала вместе со своей броней прямо на кануне поездки, — и отправился в путешествие.
Зайдя в своё личное роскошное купе Игорь открыл окно, сел на пухлое сиденье, за лакированный столик, накрытый скатертью с цветочным узором, — русские цветы, — и положил рядом свой багаж, большой сундук. После юноша потребовал совершенного уединения. Слуги ушли. Когда Игорь точно убедился, что никто за ним не следит, он открыл сундук ногой.
Внутри, упираясь спиной в боковую стенку и немножко горбясь, как сложенная кукла, сидела девушка в одной белой рубашке. Вот она открыла свои чёрные с горящими зрачками глазки и посмотрела на Игоря. Юноша заметил, что не помешает купить ей контактные линзы, — если их уже изобрели, кто знает, — или чёрные очки… В повязке она ничего не будет видеть… Хотя, была, кажется, какая-то болезнь, что белки становились чёрными. Можно будет сослаться на неё, если будут вопросы, когда юноша будет представлять свою новоявленную служанку.
Игорь рассматривал девушку, как вдруг что-то тихонько заурчало. Белая девушка погладила свой впалый живот, затем посмотрела Игорю в глаза и сказала:
— Я голодна, Мастер.
— Могу что-нибудь заказать, есть предпочтения? — Игорь потянулся к небольшому звоночку, связанному с кухней.
— Я всеядна. Мастер… За исключением того, что мне не нравятся варёные овощи. Я предпочитаю ягоды только на десерт, даже виноград. Я терплю кровавое мясо, но к стейкам отношусь нейтрально. Пережаренная и подгоревшая корочка мне противна, если мясо слишком долго находилось в заморозке, я его есть не буду. Не люблю окуня. Если в рыбе есть косточки, я её выброшу. Жаренный лосось — это преступление против человечества. Жирный плов вызывает во мне рвоту, обыкновенный варёный рис слишком пресный, я могу потреблять его лишь малыми порциями, но после такой трапезы я буду очень недовольной. Звериные внутренности — это мерзость. Креветки без выдранного кишечника есть невозможно. Мидии со специями и соевым соусом, но без сыра. Дешёвый сыр — дрянь. Я не буду его даже касаться. На десерт я не люблю сочетания крема и ягод. Яблочный пирог — мусор. Прочие фруктовые пироги — ещё хуже. Шоколад… Если хороший, может быть вкусным.
— …
— Больше у меня нет никаких предпочтений.
— …Как насчёт котлеты?
— Говяжьей?
— Куриной.
— …Не ем курицу.
…
Девушка оказалась и вправду голодной, и съела едва ли не больше самого Игоря. Кушать им приходилось с одной тарелки. Было бы странно, закажи юноша две порции. Поэтому ели они попеременно меняясь ножом и вилкой, сперва сама девушка, потом Игорь, остатки.
Юноша то и дело поглядывал в окно. За ним бежали леса, луга, поляны… То и дело разрастались высокие горы, и где-то вдали маячили деревушки, окружённые рисовыми полями. Путь Игоря лежал в Хакодате. Самый большой город на всём Хоккайдо, с населением в сто пятьдесят тысяч человек, что не так уж и много и вне островка едва ли сошло бы за региональный центр. Но такое уж это место, — немного пустынное.
Дорога была не то чтобы долгая. Локомотив ехал со скоростью восьмидесяти километров в час, и если опустить всю приграничную волокиту, во время перемещения между оккупационными зонами, что Игорю позволяла сделать с одной стороны его должность, и приглашение с другой, то прибытие ожидалось уже к вечеру. Само празднование было назначено на двадцать часов следующего дня, — к этому времени должны были прибыть все прочие приглашённые персоны, — так что у Игоря было вдоволь времени, что спланировать убийство генерала.
