– Проснулся? Как себя чувствуешь?
– Нормально, – соврал он и посмотрел на лежащую рядом Розари. Она была бледной и едва дышала, спала тревожным и болезненным сном.
Анижа не остановилась, снова намочила тряпку, протёрла его лицо, голову, затылок, грудь и руки.
Он не сопротивлялся. Его слегка тошнило, во рту застрял привкус железа. Тело ломило так, словно их с дядей конь умер прямо перед посевной, и пару недель Кальдура тащил плуг за него. Ступни, предплечья, икры и ладони онемели, он чувствовал в них только мелкую дрожь, расходящуюся вверх. В спину словно засунули металлический крест, который неприятно распирал мышцы шеи и лопатки. Кожа лица и груди наоборот стала слишком чувствительной, и её жгло, будто ошпаренную кипятком. Он с трудом принял сидячее положение, притворно зевнул и протёр глаза.
– Сколько я спал?
– Сутки. Я уже начала беспокоится. У тебя был жар. Он никак не проходил. И сейчас есть.
– Неудивительно, – Кальдур устало вздохнул и вымучил из себя улыбку.
– Ты всё-таки согласился… – она опустила глаза на секунду и посмотрела на него. Пронзительно. – Согласился ради меня. Не следовало.
– Да-а-а, – неловко протянул Кальдур и отвёл глаза. – В любом случае, ты жива и оно того стоило. Не хочу говорить об этом. Что сделано, то сделано. Что с Розари?
– Плохо ей. Рана воспалилась и не заживает. Я пробовала лечить её и провела ритуал, но он не помог. Она слабеет. Думаю, стрела была чем-то отравлена.
– Ну конечно, – Кальдур помрачнел. – Эти ублюдки не могли по-другому. Мало им было чёртовой колдовской стрелы. Ещё и яд…
– Я не понимаю такую жестокость, – Анижа скривилась и виновато посмотрела на него.
– И не нужно. Держись подальше от всего этого. Чёрт. Нужно собираться и нести её. Зря меня не разбудили.
– Дукан сказал дать тебе отдохнуть. Ты выглядел плохо. Бредил.
– Много он знает, этот Дукан. Есть что-нибудь перехватить? Умираю с голоду.
***
– Отдохнул? – кисло спросил Дукан и скривился немного при виде Кальдура.
– Та, – ответил тот, зависнув над котелком и, работая большой деревянной ложкой набивал, себе щёки похлёбкой. – Ошен фкухно. Ис хего похьёбка?
– Из крысы, – честно ответил Дукан.
У Кальдура кусок стал поперёк горла, он подавился, засопел, уронил пару навернувшихся слезинок, пропихнул кусок внутрь, поморщился и продолжил трапезу. Но уже медленнее и без удовольствия.
– Хотя я не уверен, что это была крыса, – Дукан нахмурился. – Кролики в окрестности уже не заглядывают, боятся меня. В полях подстрелил эту, назовём её полевой… полевым тушканчиком. Я долго кипятил и варил это мясо. Вряд ли с ним что-то не так. Помереть не должен.
– Он не даст, – сухо отметил Кальдур, похлопав себя по спине. – Давно я не ел ничего противного. А это вроде и мясом пахнет, и вкусно. Спасибо.
– Возможно, дикий тимьян перебил запах… хотя тебе не стоит об этом знать. Кушай парень, силы тебе понадобятся. Я ведь не ошибся в тебе?
– Нет. Розари попадёт в Солас.
– Сможешь её телепортировать?
– Вряд ли. Я пробовал, пока добирался до Анижи и потом, когда нёс её назад. С этим доспехом всё не так. Пока он меня не слушается. И я не знаю, как его заставить. Но не волнуйся – я её донесу. По крайней мере, силы у него не занимать.
– Хорошо. Я уже собрался. Выходим, как будешь готов.
Кальдур кивнул, отложил ложку и запил водой из мехов. Пил жадно, столько, сколько потребовало тело. Знал, что теперь ему придётся есть и пить при любой возможности. Доспех будет отнимать много сил.
Удивительно, но он почувствовал даже некоторое облегчение. Кошмар, от которого он бежал все эти годы, оказался кошмаром привычным и знакомым, почти родным. Страх по поводу того, чем он снова стал и что с ним теперь будет, переминался внутри костлявыми лапками, но куда тише, чем он представлял. Такое чувство вполне можно было заткнуть, перестать обращать на него внимание, сосредоточиться на главном – на том, чтобы дожить до следующего дня. И даже эта вынужденная отчуждённость, которую он приобрёл много лет назад от увиденного в сражениях, не была чувством действительно неприятным. Он почувствовал себя дома.
– Её нельзя нести, – с тревогой сказала Анижа, всё это время она сидела рядом с Розари и готовила её. – Рана снова открылась. У неё идёт кровь… только она чёрная и густая. Не понимаю, как это возможно.
Кальдур поперхнулся очередной порцией воды и уставился на них.
– Нужно торопиться, – Дукан дёрнулся за носилками, но Анижа махнула ему рукой.
– Не донесём. Я думаю, она уже… отходит.
В пещере повисла неприятная тишина. Кальдур сглотнул и отложил флягу.
– Что? Что ты мелешь, девочка? – впервые за их встречу голос Дукана дрогнул, он тут же успокоился и попытался успокоить остальных. – Всё будет нормально. Мы донесём её, она выдержит. Она сильная.
– Не настолько, – скупо ответила Анижа. – С ночи у неё нет жара. Дыхание не глубокое. Её тело больше не борется. Нет сил. Она отходит.
– Так быть не может, – вкрадчиво и серьёзно сказал Дукан, словно пытался её переспорить. – Она не может умереть.
Анижа ему не ответила, посмотрела в глаза так, что он не смог выдержать этого взгляда. Он немного постоял в сторонке, собрался и подошёл к Кальдуру.
– Ты. Сделай что-нибудь.
– Что, например?
– Ты же Избранный. У тебя есть сила. Помоги ей. Сейчас же.
– Сила убивать, старик. Отнимать жизнь. Понимаешь? Я создан для разрушения. Здесь нужен целитель. Настоящий.
– Нет, – лицо Дукана стало бледно-мертвенным. – Лотрак сказал, что вас наделили силой в равной мере. И создания, и разрушения. Доспех создаёт форму, сращивает кости, заполняет раны плотью, порождает кровь, взамен утраченной. Он может творить. Помоги ей. Сейчас же.
– Или что старик? Убить меня теперь не получится, – отмахнулся от него Кальдур. – Он не даст. Успокойся уже. Дай подумать.
– О чём подумать? – глухо и отстраненно спросил Дукан. – Помоги ей, идиот.
– О том, что ты мне втираешь. Меня не учили ничему подобному. Даже не говорили о таком.
– Ну, тут ничего удивительно. Солдатам не нужно знать лишнего, – Дукан говорил быстро, словно желая скорее перескочить через уговоры.
– Я не солдат.
– Да неважно. Хотя бы спроси, что не так. У её доспеха. Она же общалась с твоим. Такому вас тоже не учили?
– Меня нет. Сдаётся мне, мастер Лотрак успел натаскать её и показать какие-то секреты, которых я просто не знаю.
– Если она может, значит, и ты можешь. Сила в равной степени.
– Силы может и равные, но каждый доспех был сделан индивидуально. Может это только её способность. Нахватался ты, старик, чёрти пойми чего, и подумал что разбираешься? Всё куда сложнее.
– Проверь же, чёрт тебя дери.
– Хорошо-хорошо, остынь.
Кальдур подполз к Розари, взял её за руку, зажмурился. Спустя минуту открыл глаза, немного прищуриваясь, словно боясь оплеухи от Дукана.
– Ничего.
– Ты даже не постарался, чёртов ты кретин! – голос Дукана ударил покрепче оплеухи, оставил послевкусие вины и стыда. – Она же умирает. Сделай что-то!
Анижа мягко отпустила голову Розари, встала, покопалась в своей сумке и протянула Дукана мешочек.
– Что там?
– Лекарство. Не для неё. Для вас. Старший жрец курил трубку, но его обет запрещал носить любые личные вещи, кроме мантии и трости. Мне приходилось таскать ему всякий раз, когда он попросит. Он говорил, что это очень хороший табак. Идите на улицу и успокойтесь. Слишком сильно давите, это не помогает. Я и Кальдур попробуем что-нибудь придумать.
Дукан молча забрал мешочек и вышел.
***
– Ты не веришь в то, что делаешь.
Губки Анижи немного надулись, она была зла на Кальдура. Но тот отмахнулся от неё, как от назойливой пчелы.
– Как можно верить в то, чего не знаешь и никогда не делал?
– Ну, ты же как-то пошёл в первый раз?
– Это другое. Я видел, как ходят другие люди, видел землю, видел свои ноги. И если я правильно помню – у детей уходит немало времени, чтобы научится ходить. А у нас его нет. Когда меня учили обращаться с доспехом, я всё видел и чувствовал. Понимаешь?
