— Нет! — рыкнул рыжий и огрызнулся: — Да и какое тебе дело?
— Никакого, — согласилась я и вернулась к теме: — Тогда зачем ищешь?
— Просто так, — последовал от него неоднозначный ответ, но я не отступила.
— Хочешь вернуть куку?
— Нет. — Дао-дво поднял с травы рубашку и жакет.
— Отомстить за Черный колокол?
— Нет!
— Потребовать компенсацию за поцелуй?!
— Нет… — Так и не поняв, что я знаю, больше, чем надо, он попытался уйти, но я всетаки доняла его следующим вопросом.
— Тогда зачем?
— Сказать спасибо! — вспылил рыжий.
— Да, пожалуйста! — ответила я и, подхватив китель, зашагала в лес, прочь от реки и подальше от остолбеневшего Гера.
Урод многоликий! Пусть теперь пожалеет обо всем сделанном и сказанном.
*** Сумеречная? Она и даритель одно лицо?
Нет! Не может быть.
Но если подумать… Она кадет факультета Темных сил, носит темно-синюю форму и в академии появилась совсем недавно. Плоскогрудая худышка, светленькая стройняшка, с русой косой ниже задницы, тяжелой рукой и нехилыми задатками некроманта.
Некромант-самоучка, как назвала ее теневая.
Кука! Не зря мерзавка отгул взяла. Маленькая гадина, Таррах ей в глотику! А ведь она намекала, говорила не прямо так косвенно и все время… все это время! Проклятье…
Он сцепил руки и сжал зубы, чуть ли не рыча. А потом в голове пронеслись слова Сумеречной произнесенные только что. И про Черный колокол упомянула и про поцелуй, да и в целом вопрос о том ищет ли он дарителя, мог быть известен лишь второй стороне… через куку.
— Твою ж!
Он стоял там на берегу, смотрел на вновь ожившую заводь и в груди у многоликого все переворачивалось от гремучей смеси недоверия, отчуждения и осознания. Человечка, дарителем действительно была человечка, а он не желал этого увидеть. Строил планы по выявлению незнакомки, рассчитывал свои шаги, искал варианты решения, постоянно отворачиваясь от нее и от въедливой куки, твердящей как молитву: «А у Намины есть это, а у Сумерьки есть то…». Чего таить, до того, как Гер узнал о своем участии в играх, он уже продумал гениальный план по незаметному и беспроблемному «взвешиванию и ощупыванию» третьекурсниц, а чтобы не заработать оскомину на тощих ребрах, попутно приглядел и парочку пышек. И вот итог. Даритель найден, охота потеряла всякий смысл, а ближайшие месяцы жизни завзятого авантюриста утратили искру.
— Таррах!
Хотелось напиться, но сейчас всего-то двенадцатый час дня. Дао-дво потер ноющую шею и посмотрел на горизонт. И чем себя до заката занять?
Косой взгляд на темный лес и кривая усмешка сама собой расползлась на лице.
Занятие нашлось, очень даже полезное и отчасти приятное, а так же нравоучительное, мозговправляющее и не только ему одному. Мгновение, и в сторону безмолвных деревьев полетел уже стальной ястреб маленький и стремительный. Гер застал Даррея за распутыванием второй руки. Все-таки стратегов в министерствах не зря учат юлить и ускользать, вон какой верткий змей получился, не похвалить нельзя.
Герберт стал на землю в нескольких шагах от кузена, ухмыльнулся во все зубы, произнес с порицанием:
— Помнится, кое-кто обещал меня подождать.
— А! Гер… — метаморф перестал дергать веревку, крепко связавшую его с деревом, сглотнул и обернулся. — Ты уже… но разве? Я думал вы поговорите и…
— И я забуду о тебе, дорогой брат? — иронично поинтересовался разведчик. — или о том, как ты приставал к моей невесте?
— Нет, но… Ты же презираешь людей, как и все мы. И вряд ли…
Гер оборвал его резко, выделяя каждое произнесенное слово:
— Она навязана мне родом. Моя опекаемая. Моя фиктивная невеста. Моя. Презираю я ее или нет не важно, она моя. А на свое я не позволю покушаться.
— Ясно-ясно, понял. Это было ошибкой. — Даррей склоняет голову и прячет взгляд, но кое-чего он все же не учитывает, а именно осведомленности явившегося собственника.
— Так значит, приставая к ней, ты прекрасно знал о моей опеке над девушкой и всетаки к ней сунулся, из любопытства. — «Моей» в очередной раз интонационно выделил, уже представляя, как поведет разговор. Благо информация, поступившая от Равэсса через магический гид многое раскрыла.
— Я не то чтобы…
— Знал и завел ее на полигон горцев… перед самой их тренировкой. Знал и оставил ее там.
— Нет! — кузен сглотнул бледнея, даже вздрогнул.
— Хочешь сказать, что это была не твоя идея? — замотал головой. — Чья?
— Я бы не хотел…
— Чья? — и тихий рык пробирает до костей. Придушить бы эту падаль и облегчить жизнь всем окружающим, но жаль дядя Нубус расстроится и Макфарр вместе с ним. А затем еще и два десятка девиц, что по этим идиотам сохнут.
— Я не могу, ты должен понимать, мое слово — это слово чести!
— Как пафосно, — оборвал его Гер и наградил оплеухой, хлесткой и скользящей. Даррей набычился, прожигая улыбающегося разведчика взглядом, но парировать не смог. — Как высокопарно. Долг и честь… в деле соблазнения безвинной девчонки.
— Соблазнения?! Да кто на нее убогую позарится… — следующая оплеуха заткнула его, но ненадолго. — Ты, ублюдок, ты хоть знаешь, что…
— Моя не означает, что ее можно оскорблять, — щадящий удар под ребро, но кузен слабак, свистит на выдохе. — Мне казалось, ты это уже понял.
— Понял-понял! — огрызнулся Даррей сквозь стиснутые зубы, стараясь не показать, с каким испугом он озирается по сторонам. — Но я честно не знал, что…
— Что домик уйдет под землю, — продолжил за него Гер, разминая кулаки, — именно поэтому скрылся с места за несколько минут до того.
— Нет, меня спугнули!
— Кто? — он замахнулся и высокородный метаморф старшей ветви Дао-дво сын прославленного полководца шарахнулся в сторону, налетел на дерево, к которому привязан. И с тихим поминанием Тарраха, выплевывает:
— Запасники.
— А подставили тебя?
— Имперцы! — сказал и спохватился, губы закусил. Теперь ясно откуда ветер дул, откуда его знание о заинтересованности Авура и команды Дельгато. Что ж, докатились.
Одним рывком Гер снял с него путы, дал секунды три на ощущение мнимой свободы и врезал, не откладывая доходчивое нравоучение в долгий ящик.
— Подонок! — его кулак впечатывается в бок кузена. — Продажная тварь. — Еще удар и слышится хруст, а самого Графитового окатывает первой волной лавового потока, который не умаляет желания отбить кое-кому все внутренности.
— Встань с колен и дерись.
— Гребаный псих… Ты что творишь?! — Даррей сплевывает кровь, утирает ее белым платком, выуженным вместе с магической ловушкой, и держать за бок медленно разгибается. Но не встает, чтобы не получить очередную порцию нравоучений или развернуть припрятанную пакость.
