– Шутник! – проворчал гном. – Я пошире тебя, а кроме того, из-за брызг я постоянно хожу мокрый по пояс, так что это уравнивает положение.
Шедший рядом с Кимом Гилфалас удивленно приподнял бровь.
– Скажите, господин Кимберон, – спросил он, повернувшись к фольку, – у меня сложилось впечатление, что принц Фабиан, – эльф ещё не рисковал употреблять его имя без титула, – и гном… Они действительно друзья? Иногда можно подумать, что это непримиримые враги.
– Успокойтесь, – ответил Ким. – У них самая крепкая дружба, какую только можно себе представить. Но они подтрунивают друг над другом с тех самых пор, как познакомились. Думаю, что они так любят друг друга, что у них нет необходимости демонстрировать это при помощи благородных жестов или красивых слов. Поэтому они и обмениваются колкостями. Для Фабиана это даже полезно, ведь во дворце он окружен далеко не всегда искренним дружелюбием. И наш Бубу действует как контрастный душ.
– А почему вы зовете его Бубу? – спросил Гилфалас.
– Это прозвище он получил в университете. Оно возникло, потому что один рассеянный профессор никак не мог запомнить имена гномов. Тем более что для человеческого уха они звучат очень похоже. Впрочем, наш друг быстро привык к своему прозвищу, прекрасно понимая, что мы могли бы наградить его кличкой и похуже.
Марина снова возглавила группу путников. Женщина-фольк, казалось, знает Эльдерланд так, как крестьянин из Цвикеля знает свой собственный хозяйственный двор.
– Откуда вы так хорошо знаете эти места, добрая женщина? Это просто удивительно, – обратился к ней с вопросом Фабиан.
– Мой дядя, брат матери, – начала рассказывать Марина, которая после похвалы наследного принца чуть не выросла на несколько дюймов, – торговал вразнос в этих местах. А при такой работе, чтобы не давать кругаля, нужно знать каждую тропинку, каждый дом и каждый акр пашни. Когда я была маленькой, дядя часто брал меня с собой. Так что все очень просто.
– Я радуюсь наступающему утру, – заметил Фабиан. – Надеюсь, мы скоро снова отогреемся и обсохнем в какой-нибудь хижине.
– Боюсь, – возразила Марина, – что нам в лучшем случае придется отдыхать под ветвями елового леса, и то при условии, что мы поторопимся. А иначе придется искать убежище в зарослях терновника.
– Терновые шипы научат высокого господина смирению, – пробурчал Бурин, не потерявший чувства юмора даже при таком невеселом известии.
– Терновые шипы я ещё как-нибудь стерплю, но там наверняка будет сыро… – Голос Фабиана выражал явное неодобрение.
– Это один из недостатков поездки на пикник без дворцовой прислуги, которая непременно раскинула бы в этой чащобе шатер для венценосного путника. Но в любом случае, как только мы перейдем границу Империи, ты должен будешь использовать все свое влияние, чтобы остаток пути до дворца твоего батюшки мы провели в совершеннейшем комфорте.
– Бубу, я тебя люблю, – произнес Фабиан. – Ты всегда возвращаешь меня к реальности. Но я полагаю, что Ауреолиса мы вообще не увидим. Из Карас Андрэе, первого имперского города на нашем пути, я разошлю гонцов и сам предприму все необходимые действия, чтобы дать отпор темным эльфам.
– Атай! – шикнул Гилфалас. – Тихо!
Все замерли. Бурин прикрыл могучей спиной Марину и Кима. Фабиан извлек было из ножен меч, но поднятая вверх рука Гилфаласа заставила его помедлить.
– Прислушайтесь!
Теперь слышал и он. Вой был тихим и далеким, но все равно в нем ощущались лютая злоба и одновременно глубочайшее отчаяние.
Ким почувствовал, как волосы у него становятся дыбом. Он взглянул на Марину и увидел, что она тоже дрожит. Боже, какие существа могут издавать звуки, подобные воплям проклятых душ из самых темных бездн по ту сторону света? Он попытался представить их, но у него, к счастью, не хватило воображения.
Внезапно вой затих. Никто не шевелился. Вокруг царила тишина.
Некоторое время спустя вой послышался вновь, но на этот раз тише и уже с другой стороны, пока не затих вовсе.
– Что это было? – спросил Фабиан.
По бледному лицу Гилфаласа пробежала дрожь.
– Псы-призраки, – ответил он. – Думаю, они потеряли наш след.
– Клянусь безднами Подземного Мира, – выругался гном, поскольку на этот раз непринужденность оставила и его. – Что это за твари?
– Не говорите о них. Одна только мысль может вернуть их обратно. Молитесь, чтобы мы никогда с ними не повстречались.
В подавленном настроении они продолжали путь. Им приходилось перебираться через ямы и ручьи, продираться сквозь колючие заросли и шагать по глинистым, скользким тропам. Ночь была темна, как предыдущая, однако и от наступающего рассвета они не получили заряда бодрости, как это случилось вчера.
Ветер утих. Воздух, однако, оставался пронизывающе холодным.
На опушке елового леса они нашли относительно сухое место для стоянки.
Гилфалас подозрительно разглядывал врученный ему кусок вяленого мяса.
– Благородный принц, – проговорил гном, обернувшись к нему и не переставая жевать, – вам никогда не приходилось лакомиться в Империи блюдами армейской кухни?
– Нет, – ответил тот. – Но я не знал, что…
– В таком случае вы не представляете, как много потеряли. Наш высокородный спутник, наследник многих престолов, повелитель огромного народа, как кулинар не слишком силен. Но в сравнении с той пищей, что подают в легионах, его стряпня восхитительна!
– Ох, – вырвалось у эльфа, не знавшего, что и ответить.
– Да не так уж он и плох. Его бифштексы в годы нашего ученья были совсем недурны, – вмешался Ким, чтобы помочь Гилфаласу выбраться из затруднительного положения.
– Я тоже любил мясо, приготовленное принцем, – кивнул Бурин, – особенно тот его слой, что находился между плохо прожаренной и подгоревшей частью.
– Почтенные господа, – попыталась сгладить ситуацию Марина, – за разговорами вы напрасно тратите силы. Ешьте и ложитесь-ка спать.
Первым на дежурство заступил Ким. После этого ему было трудно заснуть. Во-первых, как он ни крутился и ни вертелся, в его спину вонзались какие-то корни и камни. Во-вторых, всякий раз, когда он закрывал глаза, ему чудился вой псов-призраков.
Когда его разбудили, день уже склонился к вечеру. Разжечь огонь они не рискнули. Под елями было достаточно хвороста, но чад от влажного дерева и мокрых еловых иголок был бы виден за много миль. Снова пришлось жевать хлеб, сыр и колбасу, позаимствованную из кладовой Кима, запивая их холодной водой. И даже курительные трубки не смогли исправить положение. Холод и непрекращающийся дождь не способствовали поднятию духа. К счастью, никто не отыгрывался за свое плохое настроение на других. Ким, однако, опасался, что так долго продолжаться не сможет. Достаточно будет одной искры, чтобы разрушить мир в их экспедиции.
