— Может, тебе сбежать? — вдруг спросила Офа. — На мосту, наверное, никого нет. Беги… Выберешься на ту сторону — забудь все и иди куда-нибудь подальше от столицы. Такие, как Грамон, ничего не забывают… Пока ты ему нужен, он твой друг. А потом, когда ты не нужен, уже не друг, а не друг — это враг, а с врагами они не церемонятся… Беги…
— Да, сейчас…
Тряпки снова пропитались кровью. Надо менять перевязку. Хотя зачем, если паутина не помогает? На глаза сентиментального Кея наворачивались слезы. Тогда он видел перед собой похожую на женщину орку. Когда смахивал их — похожую на человека эльфу. Черноволосые, зеленоглазые, они нравились ему одинаково.
— Римти! Ты тут?
Запыхавшиеся, мокрые Грамон и Жекоби шли через пустой зал. Хью тащил изорванные бурдюки с трубками и маску, одни из тех, что были на водяных.
— Зачем тебе это?
— Пригодится, ради интереса. Но мы тут подумали с другом… И я вспомнил: ты говорил, что слышал голоса из цистерны! Было?
Кей пожал плечами, глядя в веселые, злые глаза не остывшего от боя Грамона.
— Было… Хью, она умирает.
— Я постараюсь прислать мага! Но нам надо спешить. Посторожи это!
Бурдюки шлепнулись рядом на пол, обдав Кея и Офу брызгами. Поэт осторожно обтер лицо Офы.
— Я бы отнес тебя к поезду, но боюсь, ты умрешь… А Хью скоро приведет мага.
Офа растянула губы, и Кей понял: она смеется.
Платок! Как много в этом слове,
Когда это ее платок.
А может, не ее…
У распахнутых дверей экипажного вагона курили легкораненые. Жекоби растолкал их и первым взобрался по лесенке. Второй уровень, третий… Топоча, кшатрии подбежали к временным апартаментам принцессы. Подполковник едва не упал, оскользнувшись — кровь.
— Дело плохо, — одними губами сообщил он Грамону.
Тот, не отвечая, показал пальцем на ухо и на коридор впереди. Тихий шлепающий звук за углом. Раз, еще раз… Еще… Тяжелое падение. Шуршание, сопение, кто-то пытается встать. На ходу вытаскивая саблю, Грамон рванулся вперед. Водяной успел раньше: стрелка из короткого арбалета звонко ударилась о клинок. На второй выстрел Хью ему времени не оставил.
— Ну вот! — расстроился Жекоби. — Не будь я хромым после некоторых дел, взяли бы живьем!
— Молчи!
Водяной еще дышал, еще колыхалась вода в бурдюках за спиной. Они склонились над ним, Хью содрал маску с бледного безносого лица.
— Симиаэль!.. — то ли сказал, то ли проклекотал умирающий. Они подождали еще немного, потом Жекоби выпрямился.
— Все, отплавался. Надо швырнуть его тело вниз — может, отстанут уже от нас!
— Или наоборот, будут лезть, пока всем кишки на шею не намотают! — усмехнулся Грамон. — Но не спеши, давай обыщем. Мне послышалось… Нет, не послышалось.
За пазухой водяного нашелся цветастый платок, уже изрядно в крови. Инициалы эльфийской вязью.
— Ты разбираешься?
— Я каждый день такое вижу! — Жекоби взял платок, присмотрелся. — Да, ее метка. Что ж, кое-что прояснилось. Великая сила любви! Смотри: нашел как-то возможность пробраться в цистерну с товарищами, долго сидел там в духоте, спланировал это нападение, заплатил кентаврам… И все ради эльфы, которую и видел-то, наверное, раз в жизни!
Они рассмеялись, но Хью несильно толкнул в грудь приятеля.
— Смех смехом, но надо посмотреть — может, она еще жива? Дверь оказалась заперта. Жекоби постучал.
— Убирайтесь!
— Господин Ахастиаль? Я так и думал! Открывайте, все уладилось. Старик открыл не сразу, да и тогда продолжал прижимать кинжал к горлу принцессы. Только увидев труп водяного, он отпустил рыдающую Симиаэль.
— Жалко девочку, но нельзя ее было отдавать, — сетовал он, на дрожащих ногах добираясь до кресла. Чуть в стороне лежал мертвый Ит Колораль, последний телохранитель своей госпожи. — И теперь нельзя, если они будут продолжать наседать. Мертвая эльфийская принцесса гораздо лучше, чем эльфийская принцесса в заложницах.
— Ну, тут не совсем в этом, кажется, дело… — Жекоби налил вино в три бокала. — Водяной просто влюбился.
— Просто ничего не бывает, — вздохнул старик. — Мы не знаем пока, кто он, но, наверное, под водой есть и другие. Менее влюбчивые. Вы же знаете, как мой народ относится к аристократии. Да и вообще, я не очень понимал, что происходит. Проще было устранить источник бед — на всякий случай. В некоторых видах магии я, слава Творцу, еще разбираюсь, но не повезло. Теперь вы должны все много раз перепроверить: нет ли двойной игры? Уж очень странная история.
— Выводов пока два, — сказал Хью Грамон, присаживаясь на диван рядом с плачущей принцессой. — Первый: водяные снова размножились и несут угрозу Империи. Второй: они встречались с западными эльфами. Где, когда — пока неизвестно. Но будет известно.
— Я вам с трудом верю, — усомнился Ахастиаль.
— Платок! — Хью изящно взмахнул трофеем. — Неопровержимое доказательство! Но я, кажется, кое-что забыл… Прошу меня извинить.
Мага он нашел в капитанском отсеке.
История любая — лишь эпизод
Истории, которая длиннее. А над самой длинной,
Наверное, зевает и Творец.
Новые сапоги немного жали. Особенно правый. «Сапог мой правый — парень бравый… — вспомнил Римти. — Как там дальше? Да ладно, еще сочиню».
Они шли по проселочной дороге, приближаясь к постоялому двору. Надежные, обжитые имперские места. Вкусная пища, крепкое вино, вежливые граждане.
— А когда Офа вылечится, ей дадут гражданство? — спросил Кей.
— Попросим — дадут, — кивнул Хью. — Не волнуйся, с ней все будет в порядке. Если меня не будет в столице, иди к Жекоби, он поможет.
— Где же мне его найти?
— Ну… Я дам тебе один адресок.
Помощь прибыла на мост к вечеру — в том числе и мягкие, рессорные кареты для пассажиров высшего класса и раненых. Грамон сунул браминам какую-то записку, и Офу положили на лучшее место без всяких вопросов. Солдаты и экипаж остались охранять поезд, ждать новых троллей, а Жекоби умчался верхом по своим, особо важным делам. Только Кей и Хью пошли пешком.
— Я думал, вы всегда торопитесь.
— Мы? — Грамон усмехнулся и вытер пот с лысины. — Кто как. Я думаю, что дело не в спешке, а в ритме. Чтобы быть там, где ты нужен, можно бежать, а можно ползти, только скорости должны быть кратными. Понимаешь?
— Даже не пытаюсь.
— Я тоже. Но в любом случае приятно прогуляться, подумать о том о сем… В компании с приятным во всех отношениях попутчиком. Тем более, что никто не должен знать, как я выбирался с Северных Территорий и что там делал.
