— Но кто же поведет поднявшихся? — пробормотал аббат. — Это не подобает ни монаху, ни священнику.
— Не подобает, — кивнул брат Альфонсо. — Но будьте спокойны, они не станут рисковать. Владыки не могут править без согласия среди своих подданных.
— Но все же, что, если народ не пойдет за Греймарийской Церковью? Что, если они прислушаются к голосу Римской Церкви?
— Что ж, сделайте так, чтобы этого не случилось, — усмехнулся брат Альфонсо. — Или у вас нет проповедников, горящих рвением? Или у вас нет никого, кто способен дать успокоение неупокоившимся душам, пылающим гневом на Папу?
Аббат поднял голову, удивленно раскрыв глаза.
— Я убежден, что среди ваших монахов найдется множество весьма одаренных, — пронзительно посмотрел на него брат Альфонсо. — И по правде говоря, те видения, которые они создают, среди непосвященных вполне могут сойти за настоящее чудо — Божье чудо или дело рук духов, взывающих к отмщению.
Аббат слегка улыбнулся.
— Пусть каждый из этих монахов выйдет из нашего аббатства в мир, — продолжал брат Альфонсо. — И пусть каждый из них трудится в миру по мере сил своих. Только дайте каждому из них посильную задачу. И пусть они таким образом разбудят в сердцах народа любовь к возглавляемой вами Греймарийской Церкви, и ненависть и презрение к Римской Церкви.
Теперь аббат улыбался вовсю, с энтузиазмом кивая головой.
— Дайте делу ход, брат Альфонсо. Пусть мои монахи выступают.
— То есть, мы ни к чему ни пришли. По сути, он заявил, что не уступит ни на шаг, а я ответил, что вы — тоже, — Род пожал печами. — С таким же успехом я мог бы никуда не ездить.
— Нет-нет, — покачал головой Туан. — Ты получил от него ясное заявление о его позиции и намерениях.
— Отсюда недалеко до объявления войны, поджала губы Катарина.
— Недалеко, но война пока не объявлена, кивнул Туан. — Он пригрозил нам войной, а наш славный лорд Чародей напомнил о нашей силе. Однако ни он еще не созывает войско, ни мы.
— Пока, во всяком случае. Но думаю, что вам, Ваши Величества, пора этим заняться, — при этих словах у Рода по коже пробежали мурашки и он отхлебнул вина, чтобы согреться. Он откинулся в похожем на песочные часы кресле, с наслаждением нежась в теплом, почти солнечном свете, несмотря на то, что стояла глубокая ночь; плотно задернутые парчовые занавеси не впускали внутрь темноту, а гобелены на стенах лучились в свете камина. Хорошо было вновь оказаться здесь, в личных апартаментах Их Величеств, где целый замок готов защищать тебя от амбициозного аббата. Как хорошо снова сидеть вместе с двумя если не близкими друзьями, то по крайней мере старыми товарищами — а с Туаном они были еще и братьями по оружию, в свое время стояли плечом к плечу не в одной битве, и значит, доверяли друг другу настолько, что это было не менее важным, чем симпатия.
Притом король еще и просто нравился Роду. В светлых волосах Туана уже появились серебряные нити — но лицо по-прежнему оставалось открытым и честным. И пусть за все эти годы Туан так и не научился лицемерить, но он в совершенстве узнал, что это такое — предательство, обман и властолюбие, и другие малоприятные черты, присущие роду человеческому. И даже под весом всех этих знаний король до сих пор считал, что большинство людей могут быть добрыми.
Не то Катарина. Она знала свою ревнивую и подозрительную натуру слишком хорошо, чтобы думать, что другие могут быть лишены и того, и другого. Ее волосы все еще были золотыми, а черты лица — безупречными, хотя Род подозревал, что этим она обязана скорее своему умению обращаться с косметикой, а не природе. С тех пор, как он впервые увидел ее, из худенькой девчонки она превратилась в зрелую женщину, и уже появились первые морщинки. Правда, горячий нрав не угас и темперамента не убавилось, но любовь Туана смягчила ее — язычок королевы был уже не таким острым, и под внешней властной надменностью крылась твердая уверенность в себе женщины, знающей, что она любима.
Род вздохнул, представив себе, как в будущем эта парочка и он с Гвен, состарившись, будут вместе коротать вечера. Выглядело весьма уютно.
— Бодрее, лорд Чародей, — негромко заметила Катарина. — Мы победим.
Род с приятным удивлением глянул на нее. Да, она повзрослела.
— Мы победим, — уверенно повторил Туан, — но мы должны быть бдительны, быть начеку. Забот нам всегда хватает, Гэллоуглас.
— Забот не избежать, пока живут люди, — Род улыбнулся. — В конце концов, род человеческий не терпит слишком много покоя и гармонии. А о чем вы вспомнили?
— Да наши благородные заложники, — скорчила мину Катарина. — Шайка великовозрастных идиотов! Кое-кто, по крайней мере.
— Только кое-кто, — кивнул Туан, глядя на огонь. — Д'Аугусто вырос в достойного мужа, как и его друзья Лланголен и Честер. Маджжоре и Бейзингсток тоже стали мужчинами, достойными своего положения.
— Итого пять, — нахмурился Род. — А как получилось, что вы не потребовали у Романова послать вам заложника? Я помню, когда лорды взбунтовались против Катарины в тот раз, у него не было детей, но сейчас-то есть.
— Никогда я не позволю таким славным, неиспорченным юношам ошиваться в компании Гибелли и ему подобных, — Катарина поджала губы. — Навроде Граца и Маршалла.
— Да уж, не хотелось бы, — Туан посерьезнел. — И потом, с тех пор, как ты сослужил их отцу, герцогу, такую добрую службу, он стал истинной опорой Короны.
— Ну, ваше гостеприимство по отношению к его жене и детям тоже сыграло свою роль, — возразил Род.
— Даже слишком, — усмехнулась Катарина. — Теперь он сам стал просить, чтобы мы разрешили его сыну быть нашим слугой здесь, в Раннимеде.
— Но ведь это традиция, не так ли? Каждый дворянин должен быть и рыцарем, а каждый рыцарь должен начинать пажом.
— А ведь это выход — паж должен служить в доме другого благородного лорда, а не у своего родителя, — тут Туан повернулся к Катарине. — Он же может жить с другими пажами, радость моя. Ему вовсе не обязательно проводить время среди наших маловоспитанных молодых лордов.
При этих словах Катарина приоткрыла рот от неожиданности, затем задумалась.
— Забавно… Сын герцога, несущий службу, как сын простого рыцаря…
Род подавил улыбку и попытался возвратиться к проблемам если не насущным, то около этого.
— Насколько я понял, ваш взвод молодых лоботрясов лоботрясничал больше обыкновенного?
— Можно сказать и так, — лицо Туана стало жестче. — Они устроили настоящую потасовку.
— Пришлось убрать из зала кинжалы и шпаги! — снова сверкнула глазами Катарина.
