— Что он пытался тебе внушить?
— Не разбираться со второй и третьей страницей… — Понял я так просто, будто Император мне сам это и сказал. Хотя, так ведь и было.
— Где книга? — Отец оторвался от стеллажа.
— В школе.
— Я не могу… — Прошептала Целесс и мы обернулись к ней. — Я больше не могу.
— Потому он и дал тебе так просто уйти. — Мама встала. — Даже не смотря на то, что он не смог…
Я вскочил.
— Она ведь, как всегда, лежит на столе, раскрытая и ждущая твоего возвращения? — Улыбнулась мама. Я уже шел к двери.
— Не торопись, сынок.
Я открыл дверь и услышал стон Целесс. Быстро вернулся. Из полуоткрытых глаз лелись слезы, под носом появилась капелька крови. Она сидела, мокрая, напряженная всем телом, руки сжимались в кулаки и разжимались, оставляя глубокие следы от ногтей.
— Хватит! — Схватил я ее за плечи. — Все уже ясно, Целесс! Убери щит!
Она открыла глаза.
— Домой. — Проговорил знакомый голос за спиной, и я вздрогнул, оборачиваясь.
Арханцель.
Целесс смотрела на меня виноватым взглядом. Все молчали. Арханцель была частью Ранцесса, его половинкой. Все что знала она — знал он. И скорее всего, наоборот. А значит… И если Арханцель позволила брату…
Я обернулся к Целесс, поднимающейся с дивана. Девочка моя… Вытер застывшую капельку крови под носом. Поцеловал. Чтобы не творили твои мать с братом, ты не станешь жертвой их тайн. Целесс вышла в тот момент, когда исчезла иллюзия ее матери.
— Она позволила брату ломать щит Целесс… — Озвучил отец мои мысли.
Мама отрицательно качала головой.
— Она позволила ему намного больше, Саш. Он мог сломать девочку… совсем.
Во мне разгоралась ярость. Таким беспомощным я не чувствовал себя ни разу в жизни.
— Принеси последний подарок отца. — Проговорила мама тихо. Я обернулся, не понимая.
— Ты хочешь продолжить этот разговор без защиты?
— Какая разница, Саш. Ранцесс знает, Арханцель знает. Если они захотят заткнуть нас, для любого из них это… — Мама щелкнула пальцами. Я посмотрел на свою ладонь, пытаясь сообразить как она это сделала…
— Андрес! — Засмеялась она. В эти минуты смех казался диким. — Принеси иллюзор.
Я вышел из кабинета и замер, оглядываясь. Мир вокруг изменился, став враждебным, серым, злым. Расправив ладони, я пошел в кабинет. Есть… Что-то новое, незнакомое появилось в доме, я чувствовал это. Как разреженный, развеянный в доме креацин, в который я вкладывал маленькие бытовые программки. Только сейчас это была незнакомая, не ощущаемая никогда ранее в жизни, чужая магия.
В кабинете было прохладно, как я настроил несколько лет назад и не менял. Взяв подставку, я быстро вернулся в библиотеку.
— Что так долго?
— Что-то новое… — Я оглянулся, испытывая дискомфорт. В голове все еще шумело.
— Андрес. — Отец снова сидел в кресле, подперев рукой лоб. — Я наблюдал как-то ваш разговор с Целесс.
Я сел на диван, удивленно.
— На три ее предложения ты произносишь два слова. Пойми, что даже мать не всегда может понять обрывки твоих фраз. А я — и тем более.
Я смущенно пожал плечами.
— Новая магия в доме. Не стихийная, вообще не похожая на стихийную. Не преобразованная, не тайная. Я не сталкивался с подобным прежде… Я вышел в коридор и почувствовал ее. Не понимаю… Не могу объяснить.
— Ну, я тем более. — Вздохнул отец.
Тем временем мама устроила подставку на столе, и из нее вырос земной шар.
— Сынок, ты знаешь, где образовалась Воронка?
Я наклонился, развернув глобус, ткнул пальцем в одну из деревенек в Северных землях.
— Саш, помнишь, где пещера в Мертвых горах?
— Марго, ты знаешь… Я с картами не дружу.
— Вот тут. — Ткнула палец в глобус мама, и я увидел ее ноготок внутри шара.
— И?
— Они максимально удалены друг от друга. — Догадался я.
— Пещера — единственное место, которое останется ко времени, когда Воронка распространится на всю Землю.
— У меня появилось странное чувство, что я живу последние минуты… — Проговорил с иронией отец. Я терялся в их догадках, не понимая.
— Вы хотите сказать, что были в той пещере?
— Пятнадцать лет назад.
— Почему все, о чем бы мы не начали говорить — произошло пятнадцать лет назад? Даже Императоры сменились тогда. Воронка появилась — тогда. Андра пыталась убить папу — пятнадцать лет назад. Опять же я родился… Мама?
— Нам с отцом нужно подумать кое о чем, Андрес. — Проговорила мама тихо.
Я замотал головой. Если я сейчас уйду… Что угодно может случиться!
— Ранцесс не тронет нас, сынок.
— Почему ты так уверена?
Мама подняла голову и странная, незнакомая эмоция пробежала на ее лице.
— Не знаю. Возможно, ему так интереснее…
Я лежал на жесткой школьной кровати и пытался уснуть. Жизнь неконтролируемо ускорялась, и я не поспевал понимать все происходящее. За один сегодняшний день мой старый мир рухнул, а новый родиться не успел. Император Объединенных земель чуть не убил меня, пытаясь внушить оставить в покое две страницы из книги Кам Ин Зара. А потом чуть не сломал племянницу, что еще страшнее — с позволения ее матери. Но ради чего — я понять не мог. Остановить наш разговор, узнать о чем мы говорим, внушить что-то? Или просто дать понять, что не остановится ни перед чем. Даже если между нами встанет его родная кровь и плоть?
Я вернулся к вечеру. Книга лежала на столе, как я ее и оставил. Лишь две страницы были выдернуты с корнем. Не сдержав ярость в пределах комнаты, я повредил часть этажа. Мне устроили выговор. Предупредив, что не намерены больше терпеть мои выходки — простили. Это стало шоком. Простили!
Я не понимал, что твориться вокруг. Происходящее стало уравнением с множеством неизвестных.
Завтра с утра появится Карум и спросит о сохранности книги. Как я смогу сказать, что кто-то выдрал из нее две страницы? Узнав это, он потребует вернуть реликвию в Гильдейское хранилище. Я не смогу.
Я поднялся, оглядываясь. Как величайшую ценность Гильдия доверила мне эту книгу. Они надеялись и продолжают надеяться, что я разгадаю страницу за страницей и покажу им. Неужели никто до меня не ломал голову, не перебирал магии, пытаясь собрать код? Одев балахон и пристроив подмышкой толстый фолиант, я вышел из комнаты.
У лестницы стоял дежурный. Он зевал, когда я вышел, сладко зажмурившись. Уйдя в невидимость, я пошел к лестнице.
Выйдя из корпуса, я вдохнул теплый ночной воздух. Пахло магией. Всевозможной, намешанной скопом в школьных лабораториях, траве, воздухе. Без какой-либо стройности, плана, идеи — выпущенная на волю неряшливым броском, будто выплюнутый комок невкусной каши. Противно, до омерзения.
