После ужина никто, даже люди, страдавшие от всевозможных недомоганий, не обратился к магу за помощью.
«Класс, — подумал Руди, устраиваясь в дальнем конце зала под дымящим сосновым факелом и поплотнее запахиваясь в плащ. Женщины, собравшиеся у огня, чтобы прясть и вышивать, при его приближении тут же начали расходиться, и потому Руди предпочел оставить им теплый уголок, а сам уселся у холодной стены на другом конце зала. — Должно быть, именно поэтому Ингольд и старается, по возможности, быть незаметным...»
Не требовалось большого ума, чтобы понять: от опаски лишь один шаг до ненависти. «Особенно, если эта чертова девица примется повсюду трепать языком...» Ингольду и Минальде потребуется немало времени и усилий, чтобы выправить положение.
Из кармана куртки Руди достал магический кристалл и развернул его к свету.
А, вот оно... Альда, сидя у огня, шила себе новую тунику, время от времени поглаживая округлившийся живот, чуть заметно улыбалась и поправляла в волосах золотые шпильки, — последнее, что оставалось от богатства королей Дарвета. Тир, Геппи Нул и девчушка по имени Тия играли с нитками, которые брали в корзинке, а мать Тии, Линнет — худощавая темноволосая женщина лет тридцати, верная подруга и горничная Альды, — сидела рядом и весело болтала за шитьем. Темные стены комнаты украшали знакомые гобелены; кот Альды по кличке Архиепископ, зевая, взирал на хозяйку круглыми золотистыми глазами.
В задумчивости Руди наклонил кристалл и пожелал увидеть коридоры четвертого яруса, а затем и пятого; в уме он представил виденного там белесого домового.
И ничего не обнаружил. Никаких следов этого существа в Убежище. Конечно, это не означало, что его там нет. Имелось немало мест, куда Руди не мог заглянуть с помощью магии.
Но откуда безглазый зверек, кем бы он ни был, знал о таких местах? «Кем бы он ни был...» Повинуясь непонятному импульсу, Руди очистил сознание и вызвал в памяти образ Вота, змеиного мага, архивариуса Кво: выбритого наголо, с желтыми глазами и ястребиным носом, который наверняка сейчас трудился, расшифровывая какие-нибудь рукописи в Убежище Геттлсенда.
Но в кристалле не возникло никаких образов. Ничего — хотя пару мгновений назад он видел там отражение Минальды, Тира и комнаты, которую так хорошо знал. Разумеется, если маг этого не желал, другой маг не мог увидеть его. Однако невозможно было не почувствовать зова волшебного кристалла. А Руди ощутил лишь пустоту, подобную глухой тьме, и странное, необъяснимое ощущение... какой-то силы, подобной приливной волне.
Он потряс головой, чтобы избавиться от загадочного ощущения.
— Что за чертовщина?..
Немного поразмыслив, он призвал в сознании образ колдуньи Кары, жены Томска Тиркенсона, однако все его старания уперлись в ту же глухую тьму. И опять это странное чувство. Сила, чужие заклятья, ощущение мощного движения, ощущение злобы. Злобы? «Как подземная река», — подумал он внезапно.
И все же было в этом нечто знакомое, нечто привычное.
И почему вдруг он подумал о Калифорнии? Одного за другим он пытался вызвать их всех: рыжеволосую красотку Илайю, застенчивого брата Венда, менестреля Дакиса, способного управлять облаками с помощью своей лютни, и даже злобную мать Кары, старуху Нэн, — всех колдунов, нашедших убежище в Геттлсенде, когда пять лет назад они были изгнаны из Ренвета по нелепому приказу фанатичной аббатисы Джованнин.
Безрезультатно. Каждый раз одно и то же.
Руди машинально потряс кристалл, словно в надежде, что в нем что-то стронется, щелкнет и встанет на место. Восторженные вопли, доносившиеся с другого конца просторного зала, привлекли его внимание. Там дети играли в какую-то игру. Прислушавшись, Руди обратил внимание, что малыш, прятавшийся за лавкой, кричит, размахивая самодельной куклой:
— Это Лесной Страшила! Лесной Страшила тебя схватит!
И детишки разбежались с истошными воплями, словно спасаясь от чудовищ.
Длиннорукий и коротколапый, с крохотной безглазой головкой на длиннющей шее, — Лесной Страшила был уменьшенной, но точной копией той твари, которую Руди видел в Убежище.
В стране снов, куда уходила Джил, был свет, но не было солнца. Небо казалось фарфоровым, сероватым и без всяких теней; совершенно незнакомая земля. Сланч застилал ее до самого горизонта, где высились горы. Где-то вдалеке, среди полей сланча резвились какие-то твари, похожие на ту, которую Джил видела за окном — бесформенное тело, гигантская пасть и щупальца, заканчивающиеся тяжелыми клешнями. Неожиданно она увидела, что с ней рядом идет, опираясь на посох, какой-то старик и, к изумлению своему, узнала чародея Вота, прежде бывшего архивариусом Совета Магов в Кво. «Что делает Вот на другой планете? — изумилась она, когда старик, остановившись, распрямил костлявые плечи и желтыми глазами уставился куда-то вдаль. — Он ведь должен быть в Геттлсенде».
Вот ткнул посохом, пронзая какую-то тварь, прятавшуюся в недрах сланча, затем он поднял посох, чтобы взглянуть на нее поближе: существо было похоже на влажную розоватую резиновую шапочку, покрытую зияющими язвами. С пояса колдун снял кинжал, и кончиком его ткнул в одну из этих язв. Все они раскрылись одновременно, как липкие маленькие рты, и принялись извергать потоки слизи, оставлявшие на коже человека ожоги, как от кислоты.
Вот выронил посох с беззвучным воплем боли и отвращения. Над головой его в белесом небе проносились какие-то темные тени, гнавшиеся за краснохвостым ястребом с ужасающей скоростью. На глазах у Джил один из бесшумных охотников, также вооруженный клешнями, нагнал птицу, — и вскоре от нее осталось лишь облачко окровавленных перьев, медленно осыпавшихся на землю.
«Это не другая планета, это и есть Геттлсенд». Она ощутила едва уловимый запах, — словно кто-то, не имеющий ни обоняния, ни вкуса, пытался сымитировать аромат дыни, а затем откуда-то издалека донеслась музыка, — как будто глубоко под землей играли на флейте.
* * *
Дети по-разному называли Лесного Страшилу. Как и Тир, они именовали его габугу, но также — лесовиком и даже феей.
— Они слишком уродливые для фей, дурачок, — заявила Лирта Гроув мальчугану по имени Реппитеп, и тот расплакался. Реппитеп видел одну из этих тварей в лесу, недалеко от аллей, когда собирал хворост.
— Наверняка он врет, — заявила Лирта, встряхивая рыжей шевелюрой. — К тому же его мать — шлюха. Я бы не испугалась никакого дурацкого габугу. И папа говорит, что их вообще не бывает.
— Твой папа наверняка то же самое говорил и про дарков, — заметил Руди. Мать Лирты тут же поспешила разогнать ребятишек, опасливо косясь на мага через плечо. Даже во сне прикорнувший в уголке зала Руди ощущал бремя чужого гнева и страха, мешавшего ему дышать. Кажется, он видел во сне равнины и пустыни Геттлсенда, жарился под лучами беспощадного солнца, вдыхал запах пыли, камней и травы на склонах черных гор. Еще ему снилось Калифорния, — хотя такого не случалось уже много лет. Он словно бы лежал в постели в крохотной материнской квартире, чувствуя, как здание сотрясается всякий раз, когда гигантские грузовики трясутся снаружи по раздолбанной Арлингтон-авеню.
