А Рамон отправился в свою каюту. В таких делах как бегство он никогда и ни на кого не мог положиться. Таково было одно из его правил. Лодка могла перевернуться, но та сумка, что Рамон собрал сам, всегда будет под рукой. В нее он положил несколько кошелей с тщательно отобранными драгоценностями, теми, что, занимают мало места, а стоят невероятно дорого. Комплект запасной одежды, ну и конечно флягу с водой, и мешочек с сухофруктами и сухарями. При желании, Рамон мог бесконечно долго не есть. Жречество приучило его к долгим постам, а этого мешочка достаточно для того, чтобы тело продолжало исправно функционировать. Проверив свой меч, стигиец бросил его на кровать, и как только он собрался засунуть один из кинжалов в сапог, дверь распахнулась.
На пороге застыл маленький звереныш, с порванной губой и переломанным носом. Рамон сперва даже не признал в нем того юношу, которого заприметил в начале плавания. Вот оказывается, что с ним сделала команда. Отныне он служил им шлюхой.
В руке паренек зажал кинжал, который нацелил на стигийца. Другой он держался за стену.
— Ты ко мне? — лилейно поинтересовался Рамон.
Мальчишка ничего не ответил, а только повел острием в сторону жреца.
— Ну, ну, мой мальчик, — спокойно произнес Рамон. — Вижу, ты решил мне отмстить. Но за что?
В его голосе прозвучало неподдельное изумление.
— Ужель ты не получил ни капли удовольствия? Быть того не может! Тогда, может быть, тебе не понравилось то, как с тобой поступили остальные? Так давай их накажем. Моей власти хватит на то, чтобы заставить этих скотов заплатить за все. Поверь мне. Хочешь увидеть, как они умрут? Ну же, мой мальчик, ответь мне. Ведь я не враг.
Рамону доставляло удовольствие смущать ребенка этими обещаниями. Он желал, чтобы юнец вновь ему доверился. Тем большее разочарование он испытает перед смертью.
— Ты так ранишь меня своим поступком, — с сожалением выговорил стигиец. — Разве я сделал тебе больно? Разве ты не пришел сюда сам? Поверь, я только отдал должное твоей божественной красоте. Ну почему ты не пришел ко мне раньше, и не пожаловался на этих скотов? Почему? Иди ко мне, я сниму твою боль.
Он широко развел руки, и мальчик, не слышавший все эти дни ни единого доброго слова, бросился к нему, заливаясь слезами и уронив на пол нож.
Перехватив ловким движением его руку, Рамон тут же вонзил свой кинжал в плечо юнге. Мальчик закричал.
— Ах! Тебе больно? — вымолвил стигиец. — Но подумай, мой мальчик, какие муки, ты заставляешь испытывать меня. Ведь я так раним, а ты кинулся на меня с ножом.
Он провернул свой клинок в ране.
— Разве я не прав, наказывая тебя? Ужели пристало такому молодому и неопытному юноше бросаться на старших?
Юнга попытался отпрянуть, но Рамон цепко его удерживал. Выдернув нож, стигиец нарочито медленно поднес его к лицу жертвы.
— Не надо! — истошно завопил тот. — Не надо!
— Надо… — вкрадчиво шептал Рамон. Послышался легкий хлопок, и глазное яблоко лопнуло.
Крик перешел в визг.
— И это только начало, — услышал мальчик злой голос жреца.
* * *
— Шевелитесь олухи. Навалитесь посильнее, — орал киммериец, расхаживая взад и вперед меж гребцов.
Конан жаждал догнать галеру Аммамунм-Пха и учинить там погром, а потому не мог сидеть без дела. По счастью, ветер им сопутствовал, так что «Ворон» довольно быстро несся вперед, неуклонно сокращая расстояние.
Наконец варвар дождался.
— Капитан! — возбужденно закричал офирец по имени Гаргус. — Прямо по курсу галера. На ее парусах изображен змей, глотающий око Митры.
Ближе к вечеру расстояние между кораблями сократилось настолько, что Конан смог различить возбужденные лица стигийцев. Те явно готовились к бою.
Решив не отставать от этих недоносков, варвар заорал.
— Приготовиться к абордажу!
Пираты засуетились, а сам Конан, отправился в свою каюту, за Рана Риордой.
* * *
Торн подбежал к хозяину и отчеканил:
— Лодка готова, господин.
Но Рамон, отстранив асира, направился к борту. В его руке был зажат скипетр, который он обнаружил в каюте Аммамунм-Пха. После магического обряда, когда юноша, приняв мучительную смерть, отдал свою жизненную энергию в жезл, тот начал светится. Рамон направил скипетр в сторону приближающегося корабля и громко крикнул:
— Аво Сетх! Аво Аррам Зих лам Сетх! Ваал Даал Дамбалах!
Взметнулось яркое пламя, и чужая галера вспыхнула, как факел.
Правда, самим стигийцам это помогло не сильно. Легкий корабль, набравший к тому времени приличную скорость, протаранил стигийскую галеру, на которую тут же перекинулось колдовское пламя.
Не дожидаясь, когда корабль превратится в пылающий факел, Рамон бросился к заранее приготовленной лодке. Его предусмотрительность, как обычно, спасла положение. Уже через четверть склянки он сидел на берегу и с любопытством следил за разворачивающимся боем.
Стигиец радостно оглядел своих подчиненных и соблаговолил снизойти до разговора с ними:
— Дождемся утра. Может, кто и выплывет. Заставив матросов вытащить лодку на берег,
он удобно устроился в ней на ночь. Все-таки двигаться в темноте по незнакомой местности ему не хотелось. Остров Сиптаха не получил бы такой славы, кабы на нем не было никаких опасностей.
* * *
— Ну же, Рорта, ты жаждала крови, так получай ее! — воскликнул киммериец, выскакивая на палубу. И в этот миг корабль со всех сторон охватило пламя. Конан успел заметить разве что вспышку на чужом судне.
— Магия, — смекнул он, устремляясь к штурвалу. Оттолкнув в сторону Джилзана, варвар крутанул колесо и направил галеру на таран. Судно тряхнуло, и Конан, перепрыгнув через борт, оказался на вражеском корабле.
После пары десятков взмахов Небесной Секирой, киммериец понял, что биться больше не за что. Обе галеры были настолько охвачены пламенем, что спасти хоть какую-нибудь из них не представлялось возможным.
— В воду! — громогласно гаркнул варвар, и тут же подал пример остальным.
Конан плыл легко, точно выдра. Время от времени, он оглядывался в поисках своих людей или врагов. Первых он подбадривал, вторых — отправлял на дно.
Неожиданно прямо перед ним мелькнула чья-то черная рука, ухватившая за волосы какого-то стигийца. Тот вскрикнул и тут же исчез под водой.
— Демон! — пронеслось в голове у киммерийца.
Но Конан ошибся. Это был всего на всего Мкванга.
Зембабвиец не только догнал капитана, но и умудрился обогнать его.
Глава пятая
Решено было устроить ночлег, а уж утром обсудить, что к чему. Мулар, один из туранцев, добившийся среди своих людей железной дисциплины, недобро покосился на киммерийца, но, так и не решившись сказать что-либо капитану, крикнул Мкванге:
