— И почему я некромант, и почему это плохо?
— Потому что у тебя очень просто все получилось. У тебя просто дар к входу сюда. Я лично рассчитывал на то, что умирать ты будешь несколько часов. А тебе хватило одного. Это очень хороший результат. Даже у меня на подготовку уходит минут тридцать, а я бывал в аду десятки раз. А плохо это, потому что некромант это злой колдун. Ему больше по душе отрицательные вероятности.
— Почему?
— Если тебя влечет в ад, то ничего хорошего в этом нет. Ведь тебя не повлекло в рай. Я сначала хотел сам тебя привести сюда, но ты очень уверенно потащил меня за собой. И еще пока ты умирал то смог увидеть собственную смерть. И это тоже очень плохо. Ты видел, что будешь лежать в гробу в восемьдесят шесть лет. И теперь эта цифра будет преследовать тебя вечно, вернее, до твоей смерти в восемьдесят шесть лет. Считай, что ты только что наложил на себя страшное проклятье, и тебе потребуется вся оставшаяся жизнь, чтобы его снять.
— Вот это, да! — только и мог сказать я. — И что мне теперь делать?
— Во-первых, встать с песка. Во-вторых, переодеться в летнее. И, в-третьих, продолжать жить дальше. Вдвоем мы может, и сможем побороть это твое проклятье.
— Вот это уже разговор!
Настроение мое слегка улучшилось. Хотя внутри все еще остался холод от прикосновения смерти и осадок от всего сказанного шефом. Но я понял, что смогу со всем этим жить и начал вставать. Мне было жарко и хотелось пить.
— И зачем вы заставили меня так тепло одеться? — ворчливо спросил я шефа.
— Нам просто повезло, что мы попали в Тарон-Гову днем. А вот ночью здесь очень холодно. Местные сутки длятся почти два месяца. Месяц день и месяц ночь. К тому же в нашем путешествии нам потребуется пройти через Шугума, а там будут нужны теплые вещи.
Я разделся и полез в свой чемодан за шортами и майкой. Потом переоделся и взял у шефа бутылку с водой.
— А как мы доберемся до Шелеба? — спросил я. — И почему вы просто не пошли за тем мужиком вниз и не дошли до нужного круга?
— Потому что эта ваша лестница вела только до Хоры.
— Но ведь все равно так ближе.
— Нет. Так может и ближе, но попади мы в Хору, и умерли бы там через пару секунд.
— А здесь вообще можно умереть?
— Конечно. Мы сейчас здесь на тех же правах что и все покойники.
— И какие же у нас права?
— В данный момент если мы умрем здесь, то последуем в надлежащий нам круг. Ты по своей лестнице, а я своим способом.
— А те мертвые, что здесь живут, они что тоже могут умереть?
— Да. Но для них смерть будет означать только спуск на один круг ниже.
— А вы не можете просто рассказать все подробнее, а не заставлять меня задавать тысячу вопросов и тянуть из вас информацию по нитке?
— Хорошо. — шеф слегка нахмурился и вздохнул. Ему никогда не нравилось долго что-то, кому-то объяснять. — Итак, после смерти люди, чьи злые дела превышают хорошие, попадают в ад. В зависимости от количества грехов им выбирается кара и круг пребывания. Всего семь кругов, мы сейчас в первом, который называется Тарон-Гова или чистилище. Пока успеваешь?
— А вы пока и не сказали ничего нового для меня.
— Ладно, вот тебе новое. Умерев, человеческая суть попадает сюда, и взамен своего старого умершего тела получает новое. Это тело обладает рядом качеств очень интересного свойства. Во-первых, регенерация. Здесь все раны будут заживать быстрее, во втором круге еще быстрее и так далее. В последнем круге регенерация мгновенная и полная. То есть если там тебе отрубят голову, она мгновенно вырастет снова. Понятно?
— Да. Но почему так происходит?
— Не почему, а для чего. Дело в том, что к способности быстрой регенерации добавляется еще сверхчувствительность. То есть вкус еды покажется тебе блаженством, приятный запах заставит затрепетать, а от оргазма можно и окочуриться. Но если ты уколешь палец, то испытаешь такую боль, как будто тебе его отрубили. А во втором круге как будто отрубили руку, и так далее все сильнее из круга в круг. В последнем ты можешь оглохнуть от падения булавки и если тебя поранить, то испытаешь такую боль, которую ни ты, ни я себе представить не можем. Между прочим, попав в рай, ты тоже получаешь такое же тело. Но разница в том, что там ты испытываешь истинное блаженство, а здесь боль. Весь ад это огромная пыточная камера. Здесь мертвые испытывают муки, доставляемые различными методами. В Тарон-Гове еще ничего, здесь хреновый климат и полно демонов, но жить можно. И чувствительность и регенерация повышается всего в два раза. А кроме того отсюда есть шанс попасть в рай. Если ты исправишься, начнешь вести здесь достойную жизнь и творить добро, тогда к тебе явится ангел и заберет отсюда.
— А у нас, что тоже повысится чувствительность и регенерация?
— Нет. Вот если мы здесь умрем тогда да. Но я не закончил. Если местного жителя убить, то он автоматически переходит в нижестоящий круг. Убьют там, перейдет на следующий. И так до седьмого. А там уже просто никого нельзя убить.
— А есть шанс отсюда выбраться?
— Есть. Но очень маленький. Я бы даже сказал мизерный. Так что лучше сюда просто не попадать.
— Вас послушаешь так это невозможно, сюда не попасть.
— Почему же, вполне возможно. Надо просто вести праведную жизнь и все. В действительности сюда попадают не больше половины людей.
— Что-то мне кажется, что их гораздо больше.
— Из нашей эпохи больше. Процентов восемьдесят пять я думаю. Но ведь эпох много и не все так плохи, как наша. К тому же наша эпоха уже заканчивается, а к концу эпохи в ад обычно попадает гораздо больше людей.
— Как это заканчивается. Что конец света скоро?
— Не конец света, а конец эпохи. Ты же знаешь что такое эпоха. И не скоро. А может и совсем нескоро. Просто в середине прошлого века наступила осень эпохи. А сколько она продлится, не знает никто.
— Ладно, не важно. Что я еще должен знать про ад? — спросил я в надежде, что шеф скажет, что рассказал уже все. Ведь, по сути, он пока не сказал ничего ободряющего.
— Почти все. Осталось только добавить что здесь нет времени, а следовательно ты не постареешь. Но так же можешь легко встретить людей из прошлого, будущего, или вообще из другой эпохи. Ну и еще здесь живут демоны, вероятностей нет, и все местное население будет пытаться нас убить. Вот теперь все.
И шеф повернулся и зашагал по бархану, подхватив по пути чемодан. А я остался стоять с открытым ртом. Его последние слова вызвали у меня целую кучу вопросов, так что я закрыл рот и начал собирать чемодан, наспех запихивая туда вещи. После того как мне это удалось, я побежал вслед за шефом и догнав затараторил:
