Мужчина с видимым раздражением повернулся:
— Вы что, не видите, что я разговариваю?
— Хотите сказать, вы что-то из себя представляете, да?
— Я не… Эй, ребята, — обратился он к окружающим, — этот тип еще спрашивает, представляю ли я что-то из себя! Я владею половиной Ньюдона. В конце концов, может, и не совсем половиной, но…
— Значит, вы богаты.
— Миллионер, — улыбнулся мужчина. — И мое достояние постоянно увеличивается.
— И чем же вы торгует?
— Ветром. Мечтами. Это не важно. Я начинаю дела, а потом перепродаю их, народ счастлив. Поток денег не прерывается. На взгляд тех, кто обладает вкусом, это просто великолепно.
Дьявол, сидящий в теле эльфа, в ответ только улыбнулся.
После этого он кинул в собеседника стакан.
Мужчина был настолько ошеломлен, что даже не успел отреагировать.
— Вы гениальны, — заявил ему Льювел и одарил крепким тумаком.
Финансист какое-то мгновение находился в растерянности, но вскоре, похоже, совладал с собой.
Менее чем через час он уже развлекался с некой Ловабелль Лити, услуги которой оказались платными, в номере отеля. Дьявол от души порадовался. Деньги и секс были самыми приятными вещами в этом презренном мире. У него совершенно не сохранилось в памяти, сам ли он пригласил сюда партнершу или кто — то еще, или вообще она просто его выбрала, но это не имело никакого значения. Довольствию Дьявола не было границ.
— Не печалься, — заметила Ловабелль, когда финансист выходил из комнаты. — В прошлый раз у тебя получилось лучше.
Тот только пожал плечами и хлопнул дверью.
Примерно в четыре часа утра он был заменен на довольно влиятельного мужчину-депутата, вернувшегося к себе уже под утро с твердым убеждением, что в нем поселился Дьявол. Финансист снова посетил номер, выпив немного молока: его снедало ощущение вины перед своей гостьей, из-за которого он продолжал почти самостоятельно стоять перед ней.
— Не проси у меня большего, дорогая. Все, что мог, я вам уже дал.
В течение дня Дьявол переселялся из одного депутата в другого, все они были различных рас и политических формаций, и ему хотелось понять, есть ли между ними какая-нибудь разница. После этого он отправился на Броад-ин-Гхам на торжественный обед и, в конце концов, предстал перед королевой.
Переселение из тела в тело оказалось скорее развлечением, чем исследованием, должным принести новые знания, подумал Дьявол, улыбаясь Ее слишком объемному величеству, сидящему напротив. Но у него было достаточно времени, чтобы оценить обстановку.
К тому моменту, когда обед уже подходил к концу, нога Дьявола скользнула под столом и прикоснулась к лодыжке правительницы. Но та была настолько занята расправой с восьмым омаром, что не обратила ни малейшего внимания на эту нежность. Правда, надо отдать королеве должное, в этот момент ее охватил быстро прошедший, но довольно чувствительный трепет.
В эту ночь впервые за многие дни мне приснился сон.
Я спал на диване в гостиной, предоставив свою комнату Глоину. На улице продолжал падать снег, и весь Ньюдон уснул под хлопковым одеянием.
Когда пришло утро, я проснулся бодрым и полным новых сил, пошел и открыл дверь.
— Доброе утро! — крикнула сотня голосов из толпы, которая выстроилась очередью перед моим порогом.
Я зажмурил глаза от яркого света.
— Доброе утро тебе, единственный наш друг во веки веков!
Это было похоже на хорошо срежиссированный балет. Снег сверкал под ласковыми лучами солнца, а само небо облачилось в нежно-голубую униформу. Не было никакого сомнения в том, что все еще продолжается мой сон. Собравшиеся радостно улыбались в лучах утреннего света.
— Э-э-э. Доброе утро, — ответил я.
— Ура! — закричали мои гости и начали подбрасывать в небо разные золотые предметы, которые дождем падали обратно на землю. — День будет замечательным, и мы говорим тебе, наш друг, ура! Да благословят тебя наши слова!
Теперь снег оказался покрыт ковром из сверкающих маленьких предметов. Было очевидно, что все это золото предназначалось именно мне. Надо ли просто сказать спасибо или выступить с речью?
— Ты один можешь мне помочь, — выкрикнул один хорошо знакомый голос.
— Ты меня понимаешь, как личность, — заявил другой.
— Мне необходимо с тобой поговорить, — взмолился третий.
Осторожно, подумалось мне. Кто придумал все эти диалоги?
— Погодите, — попросил я, моргая, — кто-нибудь может объяснить, что все это значит?
— Это шутка, вот что это значит, — объяснил какой-то голос.
Маленький мальчик, одетый в маскарадный костюм свиньи, вышел из длинной цепи, растянувшейся по Финнеган-роад.
— Смысл в том, — сказал он, — что эти люди хотят поговорить с тобой и дают за это деньги. Смысл в том, что они в тебя верят.
Солнечный свет не позволял мне хорошенько рассмотреть его глаза. Но на нем был костюм свиньи с копытцами и хвостиком штопором, в руках мальчик держал свиную голову и ножик.
— На мой взгляд, ты очень похож на отъявленного мошенника.
— Вы абсолютно ничего не поняли.
— Как тебя зовут?
Вместо ответа мальчик аккуратно поставил на землю голову свиньи и побрякал двумя ключиками.
— Эй, — воскликнул я, протягивая к нему руку, — где ты это взял?
Он знаком предложил мне обернуться, но было уже поздно: дверь моего дома захлопнулась.
Малыш подошел ко мне и взял меня за руку.
— Это очень плохо, — сказал он. — Вы забыли свои ключи.
— Ну и что?
— Вы забыли свои ключи.
Я подпрыгнул и проснулся.
Надо мной склонилось лицо моей горничной.
— Эй, ага, ну, вот, — вырвалось у меня. Подняться удалось с трудом. — Черт возьми, сколько сейчас времени?
— Половина десятого, мистер Мун, — пробормотала Пруди. — Я приготовила вам кофе.
— Очень хорошо.
— Я смотрела матч, — объявила она с сочувственной улыбкой. — Второй период был очень обнадеживающим, вам не следовало бы…
— Ради любви к небу, Пруди, не надо ничего говорить мне об этом матче и ни словом не напоминайте о Квартеке. Я ненавижу Квартек. Всеми фибрами души ненавижу этот спорт и всех тех, кто им интересуется. С сегодняшнего дня в моем сердце нет даже самого отдаленного уголочка даже для «Ква» Квартека. Это вполне понятно?
— Да, да, — вздохнула Пруди, помогая мне подняться с кровати, — успокойтесь, мсье Мун, успокойтесь.
Я сделал несколько шагов по гостиной и замер, взглянув в окно. На улице все оказалось точно таким же, как и в моем сне, если не считать того, что на небе лежал сероватый оттенок и не было ни одной собаки… ах нет, не было даже намека на чье-либо лицо. Не говоря уж о толпе.
