— Да прибей ты ее наконец, Каур! — крикнул четвертый мужчина, остававшийся все время в телеге.
Дальнейшее произошло в одно мгновение, хотя наблюдавшим за этим подругам оно показалось чуть ли не вечностью.
Самый широкоплечий из трех, седой и бородатый верзила, выхватил из-за пояса увесистый топор и замахнулся. Старуха каким-то чудом умудрилась вскинуть свою клюку как щит и приготовилась отразить удар. Великан почему-то медлил, но тут его опередил второй из нападавших, помоложе первого и вооруженный коротким мечом. Он напал на старуху с другого бока, и ей пришлось уворачиваться. При этом Шелте и Мев показалось, будто топор седобородого умышленно промахнулся мимо жертвы и почти отбил лезвие меча. Вероятно, так получилось случайно, однако старухе даже это не помогло: меч задел ее руку под шубой, и рукав обагрился хлынувшей из раны кровью. Старуха подняла истошный крик и повалилась спиной на сугроб, все еще пытаясь отогнать нападавших здоровой рукой, в которой сжимала клюку. Всадники закружились на месте, сдерживая возбудившихся коней. В этот самый момент откуда ни возьмись на дерущихся, словно тени, налетели еще две но виду женские фигуры, правда, повели себя при этом совершенно не по-женски. Обе оказались вооружены длинными палками, вероятно, железными, поскольку при ударах о лезвия двух мечей и топора издавали характерные звенящие звуки. Они с такой яростью и с таким проворством обрушились на троих громил, что те сразу же забыли про раненую старуху и стали, как могли, защищаться, что оказалось посложнее, чем нападать. Странные женщины били сильно, двигались с неуловимой быстротой и, похоже, совершенно не боялись противников. Шелта первой заметила, как четвертый мужчина, остававшийся все это время в телеге, выпрямился и попытался попасть в спины женщинам тонкими дротиками, которые стал метать проворно и довольно умело, как ножи. Шелта предостерегающе крикнула на всякий случай, хотя женщинам ее помощь вряд ли была нужна: ни один из брошенных дротиков так и не достиг целей, которые ни на миг не оставались на месте. Зато ее крик напомнил женщинам о четвертом противнике, и одна из дерзких воительниц, отбившись от наседавшего на нее великана, бросила подругу и устремилась к телеге. Почувствовав неминуемую опасность, мужчина заорал, дернул свободные поводья, и конь побежал мимо дерущихся пока неторопливой рысцой, но уверенно набирая ход. Женщина попыталась заскочить на телегу, получила неожиданно сильный удар в грудь ногой и отлетела на снег.
— Каур! — завизжал возница. — Ко мне! Бросай их тут! Сами подохнут! Едем!
Драка прекратилась так же внезапно, как началась.
Мужчины, беспрекословно подчиняясь надрывному визгу, на ходу повскакивали в телегу, то и дело оглядываясь, не гонятся ли за ними отважные женщины. Но те уже сами потеряли к ним всякий интерес и склонились над безжизненным телом старухи.
Шелта и Мев, не сговариваясь, бросились им на помощь. Из соседних изб тоже стали выходить люди, так что в конце концов вокруг женщин образовалась небольшая толпа зевак.
— Несите ее к нам, — распорядилась Шелта, обнаружив из-за плеча одной из женщин, что храбрая старушка еще дышит. — Вон наш дом. Тут рукой подать.
— Есть широкая доска или какие-нибудь носилки? — На Шелту из-под вязаного капюшона смотрела совсем еще юная девушка. — У нее рука почти не держится…
С носилками помог расторопный сосед, который на пару с женой сам занимался врачеванием на всю ближайшую округу. Он опрометью убежал домой и вернулся не только с носилками, но и с мешком всяких снадобий. Правда, откровенно признался, что больше мастак по всяким слабительным да жаропонижающим, нежели по ранам от меча или топора. Женщины ничего ему на это не сказали, осторожно переложили старушку на носилки и сами вдвоем подняли их, велев Шелте показывать дорогу.
— Да вот наша калитка. Тут и идти никуда не надо.
Толпа осталась на улице и теперь неспешно расходилась. Старуху никто здесь не знал, драку почти никто увидеть не успел, так что особо судачить было не о чем. Женщины настояли на том, чтобы даже сосед-врачеватель не утруждал себя понапрасну, мол, они сами прекрасно справятся. Старушку переложили на стол в горнице, носилки вернули, а вот мешок со снадобьями покамест придержали. Мев обещала сразу же занести его обратно, когда он им больше не понадобится.
Заплакал разбуженный ребенок, и Шелта пошла его утешать, оставив женщин и подругу заниматься раненой.
Светловолосый мальчуган был вылитой копией отца. Не Хида, мужа Шелты, что незадолго до зимы погиб на подожженной дикарями заставе, а того, кого она имела неосторожность полюбить за безрассудную храбрость и доброту. Точнее, за голубые глаза, которые передались и сыну. Она и назвала его в честь отца — Локлан…
Когда она снова вышла из комнаты с малышом, заснувшим прямо у нее на груди, самая необходимая помощь старушке была оказана. Слегка очумевшая от увиденного, Мев водила смущенным взглядом по забрызганной кровью горнице, но обе женщины, одна из которых привязывала посиневшую руку к телу раненой, а вторая наскоро смывала с себя пригоршнями снега следы операции, работали слаженно и деловито.
— Простите, что все вам тут перепачкали, — сказала одна из них. — Вы очень нам помогли. Ей помогли. Сейчас мы ее заберем.
— Кто вы? — нашлась с вопросом Шелта. — Это было… это было поразительно…
— Меня зовут Т’амана, — не отрываясь от перевязки, бросила через плечо та, что выглядела постарше. — Защищать свою честь нас когда-то научили в Айтен’гарде.
— Так вы из Обители Матерей? — поразилась Шелта. — Всегда мечтала там побывать.
— Тогда помоги-ка мне.
Они втроем подняли раздетое тело тяжело дышащей старухи, а вторая из женщин проворно подсунула под нее одну из частей разрезанной пополам шубы. Остальную одежду положили сверху и накрыли второй меховой половиной, чтобы раненой было тепло.
— Ее нужно отвезти домой, — сказала Т’амана, глядя на подругу.
— Зачем вы спешите? — стряхнула с себя оцепенение Мев. — Вы ее такую не довезете. Пусть полежит у нас. Она ваша знакомая? Как ее зовут?
— Радэлла. Она, насколько мы знаем, живет довольно далеко отсюда, почти на самой окраине, неподалеку от Пограничья. Путь туда действительно не короткий. Но я не уверена, будет ли она в безопасности здесь.
— Не смейтесь, Т’амана, — улыбнулась Шелта. — Мы тут живем тихо и мирно, к нам даже гости не заходят. Видели, как народ сбежался на ваше побоище? Здесь люди к таким вещам непривычны. Дальше семейных ссор дело обычно не заходит. И уж с Пограничьем это никак нельзя сравнить. Там недавно погиб мой муж, так что я точно знаю.
