Войдя в комнату Хора, я опустился в кресло и принялся размышлять над тем, как бы подтянуть свои знания. Рискнуть и вернуться в Академию? Но после того, что я здесь учинил, вопрос, сдаст меня Фалиано или нет, становится неактуальным. Совет Магов Империи вскоре так и так выяснит обо мне все, что только можно, а предугадать его реакцию я не могу. Судя по тому, что мне подсказывают воспоминания Гадина, маги никогда не были единым целым. Среди них всегда существовали группы единомышленников, а понять, кто из них сейчас находится у власти, не представляется возможным. Да и потом, я ведь даже не знаю, какой из групп я нужен живым, а какой очень хочется увидеть мой труп. Разве что Фалиано и компанию я могу занести в число первых, а вот насчет остальных…
— Что-то случилось? — спросила Лакрийя, отвлекая меня от мыслей.
— Ничего особенного, — ответил я.
— Что-то случится? — с тревогой спросил сидевший напротив Хор.
Бросив взгляд на демона, я только обреченно вздохнул. Нет, хвостатый все не угомонится!
— Алекс, расскажи, что произошло, — попросила Киса. — Мы же видим, что с тобой что-то не так. Говори, чем тебе можно помочь?
— Да ладно, это мои проблемы, — беспечно махнул я рукой.
— Но ты хотя бы поделись с нами, попробуем решить их вместе.
— Ну, это вряд ли, — улыбнулся я, но потом решил оставить секретность. — Просто я этой ночью забрал себе память одного имперского магистра, а теперь выяснил, что она является практически бесполезной. И хотя я стал профессиональным некромантом, зато как никогда почувствовал острую нехватку знаний по всем остальным направлениям. Этот гад ведь боевиком был неважным, на стихийную магию чихать хотел, а целительство знал в минимальном объеме. Вот я теперь и страдаю. Эх, знать бы раньше, я бы к нему в голову не полез! Одно только хорошо, сейчас я вижу, что ошибался, считая себя законченной сволочью. Оказалось, в сравнении с этим уродом я — воплощение чести, порядочности и всех прочих добродетелей.
Грустно вздохнув, я оглядел друзей, которые рассматривали меня с немалым удивлением. Внезапно с противоположного конца комнаты донесся голос:
— Вы забрали память разумного? Разве это возможно?
Оглянувшись, я увидел Дишара, скромно сидевшего в уголке. Надо же, я так задумался, что даже не заметил присутствие в комнате постороннего!
— При желании все возможно, — ответил я принцу.
— И кто же ты теперь? Алекс или же все-таки имперский магистр? — осторожно спросила вампирша.
— Не переживай, моя личность нисколечко не изменилась. Просто я получил воспоминания о еще одной прожитой жизни, только и всего. Они ни на мой характер, ни на сознание никак не повлияли. Это всего лишь знания, только представленные в другой форме… Хотя, если постараться, я наверняка без проблем мог бы сыграть роль этого магистра, так как знаю его манеру поведения, помню обо всех его привычках, пристрастиях, а кроме того, могу вспомнить всех, с кем он когда-либо общался. Но делать это мне совсем не хочется. Все-таки он был редкостной тварью.
Говоря об этом, я даже скривился от отвращения, так как память услужливо подсунула мне воспоминания о ночных развлечениях Гадина с близняшками лет семи.
— Что, неужели настолько мерзкой личностью? — усомнилась Киса.
— А ты новейшую историю Империи успела изучить? — уточнил я.
— Да.
— Тогда ты наверняка знаешь о верховном магистре Лискандре. — Дождавшись кивка, я продолжил: — А магистра, память которого я взял себе, звали Гадин. Он был его учеником и ближайшим подручным, провернувшим великое множество грязных делишек по заказу верховного, а после разгона некромантов рванул в Эледию, умудрившись по пути устроить Черную Зиму.
— Не может быть! — воскликнул Хор.
— Может, может. Вспоминать противно.
Я снова непроизвольно скривился, а потом взял себя в руки и решительно заявил:
— Так! Хватит трепаться о всяких пустяках! Лакрийя, рассказывай, что там стало известно о заговоре.
Глава 24
Что осталось за кадром
История оказалась донельзя банальной. Если честно, я и предполагал нечто в этом роде, но все равно слушал с интересом, так как кое-какие моменты были довольно любопытными. Начало этой истории было положено довольно давно, где-то лет пять назад, когда произошла первая серьезная размолвка между королем и Большим Советом Харрашара. Уж не знаю, в чем была ее причина и что в тот момент не поделил Шеррид со знатью, — эльфийка деталей не сообщила, а у меня никакого желания уточнять не было, но дело кончилось тем, что монарху пришлось отступить с позором. После этого он впервые осознал глубину той задницы, в которой оказалось королевство. Наверное, от сильного чувства стыда у Шеррида раскрылись глаза (а я-то понимал, насколько действенным является это чувство, так как совсем недавно испытал его), поэтому он смог увидеть, что Совет нагло присвоил себе все полномочия и упорно не желал отдавать власть законному правителю.
Ну, я бы сказал, все к тому и шло. И странно, что раньше никто не сообразил, что же последует, когда Совету будет дано право принимать законы в Харрашаре. Ведь изначально было как? Знать разбиралась с делами в своих землях, стремясь обеспечить их доходность, тем самым наполняя свой карман и королевскую казну, а на Совете решались как глобальные вопросы, которые затрагивали всех, так и мелкие проблемы конкретных представителей знати. Причем члены Совета могли лишь советовать (простите за тавтологию) королю, как ему лучше поступить, какие указы издать и какие законы принять. Но однажды какой-то «умный» правитель разрешил знати самой сочинять указы и отправлять их на его рассмотрение уже в готовом виде. Да, так ему не нужно было вникать во все дрязги, торговые нюансы и хозяйственные склоки дворян, но он совсем не подумал, к чему это может привести.
Как водится, сперва все шло гладко, знать не зарывалась, но потом вошла во вкус. Поначалу случались анекдотичные ситуации из серии «Я же говорил — подпишет, а ты все боялся, что сперва прочитает!», ну а потом король вообще оказался никому не нужным. Знать постепенно добилась всех мыслимых и немыслимых привилегий, обеспечила себе неприкосновенность и в итоге почувствовала себя главной. Да, эта трансформация произошла не сразу. Она длилась несколько веков, но постепенное изменение ведь никогда не заметно. Так, год за годом Совет забирал все больше власти, и только Шеррид пять лет назад осознал, какая неуправляемая и опасная зверюга получилась из верного пса.
Король понимал, что законным путем сделать ничего не может, а сразу отправить половину дворян на кол хотя и очень хотелось, но не моглось — народ бы не понял. Так как гражданская война была ему напрочь не нужна, Шеррид начал проводить хитрую и весьма осторожную политику, направленную на ограничение власти Совета. Одновременно он всячески доказывал дворянам, что с монархом вообще-то следует считаться. Кстати, Хор как раз очень удачно подвернулся под руку. Наплевав на мнение Совета, Шеррид обеспечил преступнику минимально возможное наказание, продемонстрировав знати, что в судебных вопросах он остается главным, поэтому может поступать, как захочет.
