— Неужели он с самого начала знал, что пройдет сквозь стену? — поинтересовался один из слуг.
— Вряд ли сейчас это имеет значение, — отвечал Лукас. — Мистер Норрелл отправился к мистеру Стренджу.
— Или прямиком к самому дьяволу! — добавил Ласселлз.
— Что теперь будет? — спросил другой слуга.
Никто не ответил. Перед мысленным взором собравшихся мелькали сцены поединка чародеев: мистер Норрелл швыряет в Стренджа магическими шарами, а Стрендж призывает дьявола, чтобы тот унес противника с собой. Они прислушались. Никаких звуков магической битвы.
В соседней комнате кто-то вскрикнул. Один из слуг открыл дверь столовой и обнаружил на ее месте комнату для завтрака. Дальше виднелась гостиная мистера Норрелла, еще дальше гардеробная. Все комнаты снова оказались на привычных местах. Лабиринт разрушился. Все вздохнули с облегчением. Слуги тут же заторопились на кухню — место, где люди их положения обычно изливают друг другу свои горести. Ласселлз же, как свойственно людям его положения, напротив, остался в гостиной в одиночестве. Он решил дождаться здесь мистера Норрелла. Если же мистер Норрелл не вернется, Ласселлз найдет Стренджа и собственноручно застрелит злодея.
«Само собой, — рассуждал он, — что может волшебник против летящей пули? Стрендж попросту не успеет сотворить заклинание».
Однако подобные мысли утешали плохо. Тишина казалась такой мертвой, а магическая тьма за окнами — такой непроглядной. Слуги тесным кружком собрались на кухне, волшебники выясняли отношения бог знает где, а он, Ласселлз, одиноко сидел в гостиной. В углу стояли старые напольные часы — последнее напоминание о доме, в котором мистер Норрелл жил в детстве в Йорке. Когда появился Стрендж, часы эти, как и все часы в доме, повернули к полуночи. Однако часы проделали это весьма неохотно — они спотыкались, словно пьяные, или начинали лихорадочно спешить. Время от времени часы издавали придушенный всхлип — и всякий раз Ласселлзу казалось, что это Стрендж входит в комнату и собирается что-то сказать.
Наконец Ласселлз не выдержал и отправился на кухню. Кухня в аббатстве Хартфью поражала размерами, и по виду напоминала церковную крипту — фигуры ангелов терялись во мраке. Слуги зажгли все сальные свечи, которые смогли найти. Ласселлз заметил также незнакомцев, которых никогда раньше в доме не видел. Он не стал спускаться вниз, а прислонился к колонне.
Лукас поднял на него глаза.
— Мы обсуждаем, как нам поступить, сэр. Мы решили покинуть этот дом. Оставаясь здесь, мы ничем не поможем мистеру Норредлу, а пострадать способны вполне. Мы так решили, но готовы выслушать ваше мнение.
— Мое мнение! — воскликнул Ласселлз. Он притворился удивленным. — Впервые слышу, чтобы слуга спрашивал о моем мнении. Благодарю вас, однако я вовсе не собираюсь поощрять эту… — мгновение Ласселлз размышлял, подыскивая в своем словаре самое оскорбительное слово, — ДЕМОКРАТИЮ, — наконец закончил он.
— Как хотите, сэр, — мягко ответил Лукас.
— Должно быть, в Англии сейчас день, — сказала одна из служанок, пристально вглядываясь во тьму за окном.
— Это и есть Англия, глупая женщина! — воскликнул Ласселлз.
— Нет, сэр. Прошу простить меня, — сказал Лукас, — но вы ошибаетесь. В той Англии, которую мы знаем, такого случиться не может. Дэйви, сколько времени тебе понадобится, чтобы вывести лошадей?
— Это уж слишком! — воскликнул Ласселлз. — Какая наглость — сговариваться о краже лошадей в моем присутствии! Вы считаете, что я не стану свидетельствовать против вас? Напротив! Скоро все вы будете болтаться в петле!
Некоторые из слуг испуганно посмотрели на пистолеты в руках Ласселлза. Лукас, однако, остался спокоен.
Слуги договорились, что те из них, у кого есть родственники в деревне, пешком отправятся к ним, а прочие вернут лошадей на фермы, принадлежащие мистеру Норреллу.
— Вот так-то, сэр, — промолвил Лукас. — Никто не собирается красть. Здесь нет воров. То, что принадлежит мистеру Норреллу, останется на его землях, а мы будем заботиться о его лошадях так же, как если бы они стояли в здешней конюшне. Было бы ужасной жестокостью оставлять лошадей в этой непроглядной тьме!
Вскоре слуги покинули дом — никто не знал, сколько действительно прошло времени — карманные часы, как и все часы в доме, показывали двенадцать. Нагруженные корзинами и саквояжами и ведя в поводу лошадей, слуги вышли из дома. Они захватили также ослика и козу. Ласселлз на расстоянии следовал за ними. Он не хотел, чтобы его считали частью этой потрепанной процессии людей низкого происхождения, однако и в доме остаться не пожелал.
За десять ярдов до реки они внезапно вышли из тьмы к свету. Людей накрыла волна запахов — пахло морозом, засыпанной снегом землей и рекой. Казалось, что за одну ночь Англия изменилась. Для бедных слуг, которые уже не чаяли увидеть солнечного света, настал радостный час.
Часы снова пошли, и, посовещавшись, слуги решили, что сейчас без пятнадцати восемь.
Однако ночные тревоги на этом не закончились. Реку пересекали два моста.
Ласселлз заспешил вперед.
— Что это? — спросил он, указывая на новый мост.
Старый слуга заявил, что перед ними — волшебный мост. Мост был построен во времена Джона Аскгласса. Со временем мост обветшал, и при дядюшке мистера Норрелла его разобрали.
— И вот он снова появился, — вздрогнул Лукас.
— Что на той стороне? — спросил Ласселлз.
Старый слуга сказал, что когда-то мост вел в Нортхаллертон через весьма странную местность.
— Мост ведет туда же, что и дорога рядом с тем красным домом? — снова спросил Ласселлз.
Слуга покачал головой. Он ничего об этом не знал. Лукас заторопился, желая как можно скорее оставить проклятое место.
— Волшебные тропы не похожи на дороги, по которым ходят честные христиане, — сказал он. — Они способны привести вас совсем не туда, куда вы намеревались попасть. Да и не все ли равно? Ни у кого здесь не хватит смелости ступить на этот проклятый мост!
— Благодарю вас, — промолвил Ласселлз. — Однако я сам решу, куда мне идти. — Мгновение он помедлил, затем пришпорил коня и поскакал по волшебному мосту.
Некоторые слуги пытались окликнуть его.
— Пусть едет! — крикнул Лукас, прижимая к себе корзинку, в которой свернулась кошка. — Хочет быть проклятым, что ж, пускай. Так ему и надо! — Лукас бросил на Ласселлза последний неприязненный взгляд и заспешил вслед за прочими слугами.
Позади них в серое йоркширское небо поднимался столп тьмы — вершина его терялась в облаках.
В двадцати милях от аббатства Чилдермас пересек мостик, что вел в деревню Старкросс. Он подъехал к усадьбе и спешился.
— Эй, кто там? Открывайте! — Чилдермас постучал в дверь хлыстом. Затем несколько раз с силой пнул ее.
Появились двое слуг. Их и так напугали крики и стук, когда же слуги рассмотрели незнакомца, глазам их предстало и вовсе жуткое зрелище — головорез с дерзким взглядом, свежим порезом на щеке ив заляпанной кровью рубашке.
— Не стойте как олухи! — прикрикнул он. — Приведите своего хозяина. Он знает меня.
Через десять минут привели мистера Сегундуса. Он двигался по коридору с закрытыми глазами навстречу сгорающему от нетерпения Чилдермасу, а слуга поддерживал хозяина под локоть. Чилдермасу показалось, что Сегундус ослеп. Слуга подвел Сегундуса прямо к гостю. Сегундус открыл глаза.
— Боже правый, мистер Чилдермас! — воскликнул он. — Что с вашим лицом?
— Кое-кто принял его за апельсин. А вы, сэр? Что случилось с вами? Вы заболели?
— Нет, я не болен. — Сегундус смутился. — Я вынужден постоянно находиться рядом с весьма сильной магией. Я и не знал, как это вредно. Особенно для человека, столь восприимчивого к магическому. К счастью, слуги ничего не чувствуют.
Мистер Сегундус казался странно нереальным, словно нарисованным на стене. Малейший сквозняк из оконной щели лохматил и закручивал его волосы, словно они совсем невесомы.
— Наверное, вы прибыли именно поэтому, — продолжил он. — Вы непременно должны передать мистеру Норреллу, что я ничего не предпринимаю, только наблюдаю. По правде говоря, я набросал тут кое-какие заметки, но вряд ли это его рассердит.
— О какой магии вы толкуете? — спросил Чилдермас. — И не тревожьтесь вы о мистере Норрелле! Ему сейчас не до вас, и я приехал сюда вовсе не по его поручению. Так чем вы здесь занимаетесь, мистер Сегундус?
— Наблюдаю и записываю, как и следует волшебнику. — Мистер Сегундус взволнованно подался вперед. — Я пришел к удивительному заключению относительно болезни леди Поул!
— Неужели?
— Мне кажется, она вовсе не безумна. Это воздействие магии!
Мистер Сегундус ожидал, что собеседник удивится, но Чилдермас только кивнул, к немалому разочарованию хозяина.
