— У меня есть нечто, принадлежащее ее светлости, — сказал Чилдермас. — Нечто, давно потерянное леди Поул. Не соблаговолите ли вы отвести меня к ней?
— Да, но…
— Я не причиню ей вреда, мистер Сегундус. Напротив, я собираюсь помочь ее светлости. Клянусь Птицей и Книгой[174].
— Я не могу отвести вас к ней, — ответил мистер Сегундус. Увидев, что Чилдермас собирается возразить, он добавил: — Дело не в том, что я не хочу, просто не могу. Нас отведет Чарльз. — Он указал на слугу.
Чилдермас не стал спорить. Мистер Сегундус снова закрыл глаза и схватился за руку слуги.
Сквозь каменные и обшитые дубом коридоры Старкросс-Холла проступали очертания другого дома. Чилдермас видел лестничные пролеты, ведущие в никуда. Словно в волшебном фонаре одна картина мира накрыла другую. От ходьбы по двойным коридорам его затошнило, как на море в качку. Чилдермас впал в замешательство — он не знал, какой путь выбрать. Голова закружилась.
— Стойте! Стойте! — Чилдермас осел на пол и закрыл глаза.
— На вас магия подействовала даже сильнее, чем на меня, — заметил мистер Сегундус. — Закройте глаза и держитесь за мою руку. Чарльз отведет нас.
Чарльз повернул направо и поднялся по ступеням. Здесь мистер Сегундус что-то приглушенно сказал невидимому собеседнику. Чарльз толкнул Чилдермаса вперед. Чилдермас понял, что вошел в комнату. В воздухе пахло накрахмаленными простынями и засушенными цветами.
— Это он хотел видеть меня? — раздался женский голос. Казалось, что голос исходит из двух мест одновременно, словно в комнате поселилось эхо. — А ведь я знаю его! Это слуга чародея!
— Да, я, ваша светлость, — Чилдермас открыл глаза.
Он увидел женщину, вернее сказать, два изображения одной и той же женщины. Оба изображения рассматривали Чилдермаса, сидя в одинаковой позе. У Чилдермаса снова закружилась голова, как совсем недавно в коридоре.
Первая леди Поул находилась в доме в Йоркшире — она была одета в утренний наряд цвета слоновой кости и рассматривала Чилдермаса спокойным и равнодушным взглядом. Вторая выглядела как-то расплывчато, словно призрак. Эта женщина находилась в мрачном помещении, похожем на лабиринт, и была одета в кроваво-красное вечернее платье. В волосах ее блестели драгоценности. Женщина смотрела на Чилдермаса с ненавистью.
Мистер Сегундус подтолкнул Чилдермаса вправо.
— Станьте здесь, — возбужденно прошептал он. — Закройте один глаз! Видите? На месте рта у нее ало-белая роза!
— Магия действует на нас неодинаково, — заметил Чилдермас. — То, что я вижу, очень необычно, но никакой розы там нет.
— Как у вас хватило наглости прийти сюда? — спросили оба изображения леди Поул. — Я ведь знаю, кто вы и кому служите…
— Я не представляю здесь мистера Норрелла. Я даже не уверен, от чьего имени прислан. Вероятно, от имени Джонатана Стренджа. Он передал мне некое послание для вас, ваша светлость. Однако послание утеряно, а гонец пропал. Возможно, вы сами знаете, что хотел передать вам мистер Стрендж?
— Знаю, — ответили оба изображения.
— Что же это?
— Вы тоже решите, что я безумна. Чилдермас пожал плечами.
— Я прожил среди волшебников двадцать лет. Так что я человек привычный. Говорите.
Оба изображения леди Поул заговорили. Мистер Сегундус тут же достал из кармана халата записную книжку. Однако на сей раз Чилдермас был уверен, что леди Поул в Старкросс-Холле рассказывает одну историю, а женщина в кроваво-красном платье — совсем другую. Леди Поул рассказывала историю о ребенке, жившем неподалеку от Карлайла[175]. Женщина в красном размахивала руками, лицо ее искажал гнев, но Чилдермас почти ничего не слышал. Слова женщины в красном заглушались удивительным рассказом леди Поул.
— Вот! — воскликнул мистер Сегундус, закончив делать заметки. — Вот почему ее считают безумной — из-за этих старинных историй и сказок. Я составил список этих историй и нашел связь между ними и старинными преданиями об эльфах. Уверен, если бы мы с вами провели изыскания, то вскоре нашли бы упоминания о разновидности эльфов, связанных с певчими птицами. Вряд ли они сами были их пастухами — слишком основательное занятие для столь непостоянных существ, однако эльфы могли использовать определенный вид магии, связанный с певчими птицами. Эльф мог нарочно сказать впечатлительному ребенку, что пасет певчих птиц.
— Возможно, — сказал Чилдермас, которого не увлекли изыскания Сегундуса. — Но она явно собиралась рассказать нам что-то другое. В магии роза означает молчание. Вот поэтому вы видели ало-белую розу — это приглушающее заклинание!
— А ведь верно! — изумленно промолвил мистер Сегундус. — Да-да, разумеется! Я читал об этом!.. Как же нам снять его?
Из кармана пальто Чилдермас вынул коробочку цвета сердечной боли.
— Ваша светлость, дайте мне вашу левую руку.
Леди Поул положила бледную руку в грубую ладонь Чилдермаса. Он открыл коробочку, вынул палец и приложил его к руке. Ничего не произошло.
— Мы должны найти мистера Стренджа, — сказал мистер Сегундус, — или мистера Норрелла. Они вылечат ее!
— Нет, — ответил Чилдермас. — В этом нет необходимости. Мы с вами — тоже волшебники, мистер Сегундус. В Англии полно чародеев. Сколько лет мы изучали магию? Неужели мы ничего не придумаем? Как насчет заклинания Мартина Пейла? Восстановление и Исправление?
— Я знаю слова, — сказал мистер Сегундус, — но я ведь не настоящий волшебник…
— И никогда не станете им, если ни разу не попробуете! Давайте же, мистер Сегундус!
И мистер Сегундус попробовал[176].
Палец плавно прирос к руке, не осталось ни шрама, ни шва. В то же мгновение бесконечные мрачные коридоры, окружавшие их, исчезли. Перед ними сидела одна женщина.
Леди Поул медленно поднялась с кресла. Глаза ее скользили по комнате, словно заново открывая для себя старый забытый мир. Леди Поул на глазах изменялась. В глазах зажегся огонь, черты ожили. Женщина сжала кулаки, словно хотела опустить их на голову того, кто заставил ее мучиться.
— Меня околдовали! — воскликнула она. — Этот злодей принес меня в жертву своей карьере!
— Господи, дорогая леди Поул… — вскрикнул мистер Сегундус.
— Помолчите, мистер Сегундус, — сказал Чилдермас. — Не время для банальностей. Дайте ей сказать!
— Я не жила и не умирала. — Слезы заструились по лицу женщины. — И не я одна! Жена мистера Стренджа и слуга моего мужа Стивен Блек — они и сейчас страдают!
Леди Поул рассказывала о бесконечных призрачных балах в жутком лабиринте, в которых ее заставляли участвовать, и о том, что они со Стивеном Блеком никак не могли выбраться из этого ужасного места.
Мистер Сегундус и слуги слушали со все возрастающим ужасом. Чилдермас же, напротив, сидел с невозмутимым выражением на лице.
— Мы должны написать об этом в газеты! — воскликнула леди Поул. — Я настаиваю на публичном осуждении!
— Осуждении кого? — спросил мистер Сегундус.
— Чародеев, разумеется! Стренджа и Норрелла!
— Мистера Стренджа? — опешил Сегундус. — Нет-нет, моя дорогая леди Поул, вы ошибаетесь! Я не стану защищать мистера Норрелла. То, что он сделал с вами, — ужасающее преступление. Однако мистер Стрендж невиновен! А если и виновен, то и сам достаточно пострадал!
— Напротив! — воскликнула леди Поул. — Из них двоих — он худший! Занятый своей небрежной, холодной, истинно мужской магией, он предал прекрасную женщину, лучшую из жен!
Чилдермас поднялся с места.
— Куда вы? — спросил мистер Сегундус.
— Искать Стренджа и Норрелла, — ответил Чилдермас.
— Зачем? — воскликнула леди Поул. — Предупредить их? Дать им возможность подготовиться к женской мести? Да уж, мужчины всегда горой стоят друг за друга!
— Нет, я хочу помочь им. Я хочу освободить миссис Стрендж и Стивена Блека.
Тропа привела Ласселлза к лесу. У опушки стояла женская статуя с протянутыми руками. В одной руке женщина держала каменный глаз, в другой — каменное сердце, как и описывал Чилдермас. С колючих ветвей свисали полуразложившиеся трупы. Тихо падал снег.
Скоро тропа привела его к высокой башне. Ласселлз воображал величественное сооружение, но постройка оказалась очень простой с виду, как старинные башни на границе Шотландии.
Высоко наверху горело единственное окно, там мелькали тени. Ласселлз заметил еще кое-что, ускользнувшее от Чилдермаса: на деревьях клубками свились змееподобные создания. Тяжелые, грузные тела свисали с веток. Из пасти одной из змей торчал наполовину проглоченный распухший труп.
У ручья стоял юноша. В глазах его застыла пустота, лоб блестел от пота. Ласселлз решил, что на нем форма драгуна.
