Он обратился к юноше:
— Один из наших слуг был здесь несколько дней назад. Он оскорбил вас, а потом сбежал. Бесчестный и подозрительный тип, низкий презренный холоп.
Если юноша и узнал по описанию Чилдермаса, то виду не подал. Мертвым голосом он промолвил:
— Я — защитник Замка Вырванного Глаза и Сердца. Я вызываю вас…
— Да-да! — взволнованно вскричал Ласселлз. — Я пришел сюда, чтобы сразиться с вами. Я готов смыть позор, который нанес британской чести этот трус!
Фигура в окне жадно прильнула к стеклу. Бледный юноша ничего не ответил. Ласселлз раздраженно воскликнул:
— Что ж, превосходно! Если вам угодно, я явился сюда, чтобы причинить вред вашей госпоже! Пистолеты?
Бледный юноша пожал плечами.
Чтобы не дать противнику возможности опомниться, Ласселлз заявил, что они будут стреляться на двадцати шагах и сам отмерил расстояние.
Противники заняли позиции, и тут в голову Ласселлзу внезапно пришла мысль.
— Постойте! — крикнул он. — Как вас зовут?
Юноша безучастно посмотрел на Ласселза.
— Не помню, — ответил он.
Они выстрелили одновременно. Ласселлзу показалось, что в последнее мгновение юноша нарочно отвел дуло. Однако Ласселлза это не остановило. Если его противник — трус, ему же хуже. Его собственная пуля поразила юношу прямо в грудь. С тем же злобным удовлетворением, с каким он разглядывал мертвого Дролайта, Ласселлз смотрел, как юноша умирает.
Он повесил труп на дерево. Затем стал стрелять в разлагающиеся тела и змееподобных существ на деревьях. Он предавался этому приятному занятию не более часа, когда услыхал стук копыт. С противоположной стороны, из Страны фей по тропе приближалась темная фигура на вороном жеребце.
Ласселлз развернулся к противнику.
— Я — Защитник Замка Вырванного Глаза и Сердца, — начал он…
65
Пепел, жемчуг, покрывало и поцелуй
Середина февраля 1817
Когда Лукас и прочие слуги покидали аббатство Хартфью, Стивен одевался в своей комнате в доме на Харли-стрит. Лондон — город, где никого не удивишь экстравагантностью, но из всех экзотических мест в столице комнате Стивена, бесспорно, принадлежало первое место. Там хранилось множество ценных, редких и прекрасных вещей. Если бы кабинет министров или тот господин, что возглавлял Банк Англии, могли бы проникнуть в комнату Стивена, они тут же решили бы, что их финансовые проблемы навеки решены. Эти джентльмены тут же выплатили бы все британские долги и отстроили Лондон заново. Благодаря щедрости джентльмена с волосами, словно пух на отцветшем чертополохе, Стивен владел теперь фамильными драгоценностями забытых королей и вышитыми одеяниями коптских священников. Цветочные горшки на подоконниках содержали отнюдь не цветы, а украшенные рубинами и жемчугами кресты, драгоценные резные миниатюры и реликвии монашеских орденов. В буфете хранилась часть росписи потолка Сикстинской капеллы и бедренная кость одного баскского святого. Шляпа святого Христофора свисала с деревянного гвоздя за дверью, а значительную часть пола занимала мраморная статуя Лоренцо Медичи работы Микеланджело (до недавнего времени стоявшая во флорентийской гробнице герцога).
Стивен брился, глядясь в маленькое зеркальце, которое лежало на колене Лоренцо Медичи, когда появился джентльмен с волосами, словно пух от чертополоха.
— Волшебник вернулся в Англию! — вскричал он. — Я видел его на Дороге Короля, а тьма скрывала его, словно волшебный плащ! Чего он хочет? Что задумал? Ах, Стивен, видно, мне приходит конец! Я это чувствую! Он замышляет недоброе!
Стивен поежился. Джентльмен находился в своем всегдашнем возбужденном и тревожном состоянии.
— Мы должны убить его! — воскликнул джентльмен.
— Убить? О нет, сэр!
— Почему же нет! Так мы навсегда избавимся от него! Я свяжу его руки и язык с помощью магии, а ты ударишь ножом прямо в сердце!
Стивен быстро соображал.
— Разве его возвращение так опасно для вас, сэр? Подумайте, сколько врагов у него в Англии среди людей. Наверное, он вернулся, чтобы продолжить борьбу с ними.
Джентльмен задумался. Все, что не касалось его самого, с трудом умещалось в голове, покрытой копной волос, похожих на пух от чертополоха.
— Вряд ли, — наконец промолвил он.
— Да нет же, сэр! — Стивен говорил все увереннее. — В газетах и магических журналах о нем пишут страшные вещи. Ходят слухи, будто Стрендж убил жену. И многие этому верят. Если бы полиция смогла, она давно бы уже арестовала его. Известно также, что распускает эти слухи другой волшебник. Весьма вероятно, что Стрендж вернулся, чтобы с ним поквитаться.
Несколько мгновений джентльмен разглядывал Стивена. Внезапно он рассмеялся. Настроение джентльмена быстро менялось.
— Нам нечего бояться, Стивен! — радостно воскликнул он. — Пусть волшебники ссорятся и ненавидят, хотя они и бессильны друг без друга! Как я рад! Как славно, что ты есть! И именно сегодня у меня для тебя приготовлен подарок — то, о чем ты давно мечтаешь!
— Правда, сэр? — со вздохом промолвил Стивен. — Я очень рад.
— И все равно мы должны кого-нибудь убить. — Джентльмен снова вернулся к прежней теме. — Сегодня я проснулся в дурном настроении — кто-то должен за это ответить. Что скажешь насчет старого волшебника? Ах, нет, он связан с молодым, его я не стану пока трогать. А муж леди Поул? Высокий надменный джентльмен, который держит тебя за слугу?
— Но я и есть слуга, сэр.
— А король Англии? Как замечательно я придумал! Давай отправимся к нему немедленно! Ты убьешь короля и займешь его место! Держава, корона и скипетр все еще у тебя?
— Британские законы не позволяют… — начал Стивен.
— Британские законы! Тьфу! Что за ерунда? Я думал, уж ты-то должен понимать, что британские законы придуманы для жалких людишек! В соответствии с древними законами моего племени королем чаще всего становится тот, кто убивает предшественника на троне!
— Сэр, разве вы забыли, как вам понравился этот старый джентльмен?
— Хм, а ведь верно. Однако в таком деле я должен отбросить личные симпатии. Вся беда в том, что у нас слишком много врагов, Стивен! В Англии столько злодеев! Я должен спросить своих союзников, кто наш главный недруг? Мы должны вести себя осмотрительно. Должны быть коварными. Должны точно задавать вопросы[177]. Попросим у Северного ветра и Рассвета отнести нас туда, где обитает мой злейший враг. И тогда мы убьем его, где бы он ни был! Ты заметил, Стивен, что я говорю о себе, но подразумеваю и твою судьбу? Мы так тесно связаны, что стали почти едины! Мой враг — твой враг! Бери корону, державу и скипетр. Давай же навсегда простимся с тем местом, где ты был рабом! Возможно, ты никогда больше его не увидишь.
— Но ведь… — начал Стивен.
Поздно. Джентльмен поднял длинную руку, и воздух взорвался. Стивен решил, что окажется перед одним из чародеев, а возможно, и перед обоими сразу. Вместо этого они очутились посредине вересковой пустоши, засыпанной снегом, а с неба все валили и валили белые хлопья. С одной стороны местность повышалась, сливаясь с сероватым небом, а с другой засыпанные снегом холмы тонули в снежной дымке. На пустоши недалеко от них росло единственное дерево — боярышник. Стивен решил, что местность напоминает окрестности Старкросс-Холла.
— Как странно! — произнес джентльмен. — Никого нет!
— Да, сэр, никого, — с облегчением вздохнул Стивен. — Давайте вернемся в Лондон.
— Не понимаю… Ах, нет, постой. Там кто-то есть!
Примерно в миле от них через пустошь тянулась дорога. По ней медленно тащилась повозка, запряженная лошадью. Когда повозка поравнялась с деревом, из нее вышел человек и направился через пустошь.
— Превосходно! — воскликнул джентльмен. — Сейчас мы увидим нашего самого злейшего врага! Надеть корону, Стивен! Пусть он трепещет перед твоим величием и силой! Подними скипетр! Как ты величественно выглядишь! Как истинный король! Пока у нас еще есть время, Стивен… — Джентльмен поглядел на одинокую фигуру, преодолевающую снежную пустошь. — Я хочу кое-что сказать тебе. Какой сегодня день?
— Пятнадцатое февраля, сэр. День святого Антония Падуанского[178].
— Тьфу, что за нудный святой! Надеюсь, в будущем англичане придумают что-нибудь получше, чем почитать пятнадцатого февраля монаха, который останавливал дождь и разыскивал потерянные наперстки!
— Неужели, сэр?
— Этот день назовут именем Стивена Блека!
— Простите, сэр?
— Я собираюсь выяснить твое настоящее имя!
— Что? Мать дала мне имя при рождении?
— Разумеется! Я уверен в этом! Она дала тебе имя на своем языке. Это имя она часто слышала в детстве. Она дала тебе имя, но не поведала его ни единой живой душе. Даже не прошептала на ухо собственному только что родившемуся сыну. Смерть слишком рано пришла за ней.
