Ульганар опять упал. Даже странно, что он падает так редко. Руки ведь связаны, а сумки мои весят порядочно и отцентровать их у меня не было возможности. Печку я оставил, подъемник тоже, и приспособления для "маленьких ловушек", и масочное тряпье… Аптечка и железо, больше практически ничего. Не больше двухсот фунтов…
Подошел, помог Ульганару подняться, поправил сбившиеся сумки. Ничего, подъем уже почти кончился. И все-таки ты совершенно не умеешь носить тяжести, капитан. Может, сменять особо ценного заложника на Гнедыша? Ульганар преодолел последние шаги наверх, чуть приостановился, восстанавливая дыхание, двинулся дальше. Я мстительно оперся о плечо Маленькой Марантины, та попыталась поддержать пациента, чуть не упала сама. То-то же.
На ровном месте мы прибавили шагу. Ульганар пыхтел, задирал голову — только хуже будет, смести центр тяжести… Он же не умеет. Ладно, довольно с него, тем более, вот и полянка.
— Стой, капитан.
Он послушно остановился. Я снял с Ульганарова загривка сумки, поставил в снег.
— Отдохни пока.
Совсем он у меня вымотался — дыхание сбито, струйки пота ползут по лицу, волосы всклокочены, ноги еле держат. Лучше было бы взять Имори. Вот только в заложники Имори не годится, пришлось бы волочь с собой Маленькую Марантину.
Я подошел к собакам, добросовестно притащившим сюда мое тяжелое копье-зубатку. Снял с бедных псов дурацкую веревку, копье, кстати, можно использовать в качестве посоха…
Повернулся к Маленькой Марантине.
— Ну что, раз он на свободе, не смею тебя задерживать.
— Кто — он? — захлопала глазами Маленькая Марантина.
Я улыбнулся — нехорошая улыбка получилась, не в форме я сейчас, ох, не в форме…
— Иргиаро.
Раз ты у нас такой ловкий, что можешь обмануть мою Йерр, получи свою Альсарену и собак. Получи. В Треверргаре. И вытаскивай их оттуда — сам. Я пальцем не шевельну.
— Погоди, еще ничего не известно! — воскликнула Маленькая Марантина.
Неизвестны только подробности, но их Ульганар и не знает, да и на черта они мне, подробности эти?!
— Герен, вы правда не сделали Мотыльку ничего плохого?
О боги. Бедный Ульганар. Впрочем, держался он неплохо. Голос спокойный, ровный:
— Абсолютно ничего. Мотыль Иргиаро — наш союзник.
Только вот кровь медленно отливала от лица. Альсарена Треверра полезла к нему утирать пот со лба, жалостливо заглядывая в глаза. Капитан отдернул голову.
— С ним все в порядке.
— Герен, прости меня, — заскулила Маленькая Марантина, — Я так тебя подвела… — и опять потянулась к Ульганару.
— Все в порядке, детка, — проговорил он невнятно — челюсти сводит, капитан? А что, наша "девочка-дурочка, пустенькая головка" доведет кого угодно. Только не меня. — Я рад, что у тебя все хорошо, — продолжал Ульганар, уворачиваясь от ее рук. — А теперь иди.
— Что, Герен? Ты ударился? Дай я погляжу… — уцепила его за плечо.
Физиономия нашего рыцаря, защитника слабых, миротворца и так далее, побагровела и болезненно исказилась, он отчаянным усилием попытался сдержаться — судорожно напряглись плечи — я обеспокоился целостностью ремней… а потом открылся рот и из него извергся потрясающий поток информации. Тебе была нужна информация, Альсарена Треверра? Нет?
Она отскочила, аж присев от густой, осязаемой звуковой волны драконидского рева, потом развернулась и кинулась в лес. Собаки, часто оглядываясь, побежали за ней, а вслед неслись отборнейшие казарменные выражения
— Передай привет Паучонку-у! — крикнул я.
Вряд ли она меня услышала.
Ай да Ульганар! Не ожидал, признаться, такой эрудиции. Впрочем, понятно — раз боишься применять руки для выяснения отношений, надо же чем-то компенсировать, чтобы солдаты тебя в слабости характера не заподозрили, а, капитан?
Я подождал, пока бедняга отдышится и малость успокоится.
— Видишь, какая послушная девушка. Ты послал — она не просто пошла — побежала.
Рот Ульганара перекосило в нервной гримасе. Ничего, капитан. Ничего. Тебе ведь не привыкать оставаться с гордым невозмутимым видом, э? Тебя оставила с носом невеста, меня — ученик. И вообще, ты у нас — на коне, благородный рыцарь. Пусть теперь Альсарена Треверра думает, как подставила тебя. Пусть не сразу, но она поймет, что я сердит на Иргиаро. А я ведь — страшный, кровожадный и так далее. И могу решить отыграться на бедненьком Герене, разве нет? Хотя такие сложные умозаключения — не для нашей Маленькой Марантины. Одна надежда — на Паучонка. Впрочем, что мне до них до всех?
Сейчас мы пойдем в Коготь. Малышка придет туда. Она услышит, что меня нет в маленьком доме в лесу, и пойдет в развалины. И Иргиаро, кстати, тоже вернется в развалины. В Треверргаре ему делать нечего, будь он хоть сорок раз Мотыль и союзник. Дело сделано — спасибо, дорогой, а теперь уматывай отсюда. Заодно скажу ему про "новое задание" для ушлого ученика.
Сломал небольшое деревце, соорудил для сумок волокушу. Обтер Ульганару снегом лицо и шею. Он не сопротивлялся, я — не Альсарена Треверра.
— Ну что, пошли?
Проверил ремни на руках у него. Узлы, что накрутил Имори, почти развязались. Дерни он плечами еще разика два, ремни бы просто свалились на землю. Интересно, на что Имори рассчитывал, под приличным грузом человеку ни до чего, на ногах бы удержаться… Ладно. Подтянул ремни, завязал "двойной нахлест", впряг капитана в волокушу и мы тронулись.
Орлиный Коготь, я попрощаюсь с тобой, подожду Йерр, подожду Иргиаро… Иргиаро нужно показать, как уходить в Нигде. Больше ведь мы с ним не увидимся. Потом Йерр возьмет вещи, и мы пойдем. К Тилатскому перевалу. Вдоль дорог днем, по дорогам ночью — дня за три-четыре обернемся. На самом перевале проблемы вряд ли возникнут. Тилы — народ впечатлительный. Увидят мою малышку…
Опять подъем. Но с волокушей капитану легче. Не падает, хоть и устал. Прошли в ворота. Орлиный Коготь, мы видимся в последний раз. Я сделал дело, и остался жив, я не рассчитывал на это, ты знаещь, но у меня ведь есть Йерр, мы вместе, мы — эрса…
— Я застрял, — изрек Ульганар мрачно.
— Сейчас помогу.
Приподнял сумки за скрепляющий ремень, помог вьючному дракониду втащить волокушу в коридор.
— Обожди здесь, — придержал его за плечо.
Сам шагнул в залу. Нечего тебе тут делать, капитан. Это я, Орлиный Коготь. Пришел попрощаться…
Колдунский плащ спасал от ветра, не от холода. Бр-р-р, как же я замерзла! Нижнее льняное платье отсырело, а верхнее, суконное, на морозе стало жестким и негнущимся, словно плохо выделанный войлок.
