Внизу был Бранд. Он поднял арбалет и снова начал готовить его. Я огляделся вокруг в поисках другого камня, но под рукой ничего не было, а потом я заметил один, подальше сзади, в направлении, с которого я прибыл. Я поспешил к нему, снова бросив меч в ножны, и поднял его. Он был размером с арбуз. Я вернулся с ним к краю и поискал глазами Бранда. Его нигде не было видно.
Я вдруг почувствовал себя очень открытым. Он мог переместиться в любую удобную точку и целиться в меня в эту минуту. Я рухнул на землю, упав на свой камень. Миг спустя я услышал, как стрела ударила справа от меня. За этим звуком последовал смешок Бранда.
Я снова встал, зная, что ему потребуется некоторое время, чтобы снова взвести свое оружие. Посмотрев в направлении смеха, я увидел его, на карнизе, по другую сторону прохода от меня — примерно на пять метров повыше, чем я, и примерно в двадцати метрах от меня.
— Сожалею насчет коня, — сказал он. — Я целился в тебя. Но эти проклятые ветры…
К этому времени я заметил нишу и направился к ней, взяв с собой камень в качестве щита. Из этой клинообразной трещины я смотрел, как он вставляет стрелу.
— Трудный выстрел, — сказал он, поднимая оружие. — Вызов моему искусству снайпера. Но, разумеется, стоящий усилий. У меня еще много стрел.
Он засмеялся, прицелился и выстрелил.
Я нагнулся пониже, держа перед собой камень, но стрела ударила на полметра вправо.
— Я в некотором роде догадался, что может случиться, — заметил он, снова готовя свое оружие. — Надо было, однако, изучить ветры.
Я огляделся кругом, ища камни помельче, чтобы можно было как прежде использовать их в качестве боеприпасов. Поблизости никаких не было. Тогда я подумал о Камне. Предполагалось, что он будет действовать, спасая меня в присутствии непосредственной опасности. Но у меня было странное ощущение, что для этого требовалась близость и что Бранд знал это и воспользовался этим явлением. И все же не мог бы я еще что-нибудь с ним сделать, чтобы помешать Бранду. Он казался слишком далеким для фокуса с параличом, но я его однажды побил, управляя погодой. Я гадал, насколько далеко была гроза. Я потянулся к ней. Я увидел, что для установления условий необходимых для того, чтобы притянуть на него молнию, потребуются минуты, которыми я не обладал. Но ветры — это другое дело. Я потянулся за ними, почувствовал их…
Бранд был почти готов снова выстрелить. В проходе начал визжать ветер.
Не знаю, где приземлилась его следующая стрела. Но нигде поблизости от меня. Он снова принялся готовить оружие. Я начал устанавливать факторы для удара молнией…
Когда он приготовился и снова поднял оружие, я опять поднял ветры. Я увидел, как он целится, как он сделал вдох и задержал его. Затем он опустил арбалет и пристально посмотрел на меня.
— Мне только что пришло в голову. У тебя этот ветер в кармане, так ведь? Это нечестно, Корвин, — он огляделся кругом. — По идее, я должен найти опору, где это не будет иметь значения… Ага!
Я продолжал работать, устанавливая факторы, чтобы спалить его, но условия еще не были готовы. Я посмотрел на небо, в эту красно-черную полоску, над нами сформировалось что-то вроде тучи. Скоро. Но пока еще нет…
Бранд снова растаял и исчез. Я лихорадочно искал его повсюду.
Затем он оказался передо мной. Он перебрался на мою сторону прохода. Он стоял метрах в десяти к югу от меня, с ветром в спину. Я знал, что не смогу вовремя спалить его. Я подумывал, не бросить ли свой камень. Он, вероятно, пригнется, а я выброшу свой щит. С другой стороны…
Он поднял оружие к плечу.
— Увертку! — крикнул у меня в уме мой собственный голос, пока я продолжал возиться с небесами.
— Прежде, чем ты выстрелишь, Бранд, скажи мне одну вещь. Ладно?
Он поколебался, затем опустил оружие на несколько дюймов.
— Какую?
— Ты правду мне говорил о том, что случилось — с отцом, Лабиринтом, приходом Хаоса?
Он откинул голову и рассмеялся серией коротких, лающих смешков.
— Корвин, — заявил он затем, — даже сказать не могу, как мне приятно видеть, что ты умрешь не зная чего-то, что для тебя так много значит.
Он снова рассмеялся и начал поднимать оружие. Я как раз двинулся, чтобы швырнуть свой камень и броситься на него. Но ни один из нас не завершил обоих действий.
Над головой раздался громкий пронзительный крик и кусок неба, казалось, отделился и упал на голову Бранда. Он завизжал и выронил арбалет. Он поднял руки оторвать напавшую на него вещь. Красная птица, рожденная от моей крови и от отцовской руки, вернулась защитить меня.
Я бросил камень и двинулся на него, выхватывая на ходу меч. Бранд ударил птицу и она улетела прочь, набирая высоту, кружа над ним для нового броска. Он поднял обе руки, прикрывая лицо и голову, но не раньше, чем я увидел вытекавшую из его левой глазницы кровь.
Он снова начал таять, даже когда я бросился к нему. Но птица опустилась, как бомба, и ее когти снова ударили Бранда по голове. Затем птица тоже стала таять. Бранд тянул руку к своей красной нападающей, и был дран ей, когда они оба исчезли.
Когда я добрался до места действия, единственное, что осталось, это брошенный арбалет, и я вдребезги разбил его сапогом.
«Еще нет, еще не конец, черт побери! Сколько еще ты будешь мне досаждать, брат? Как далеко я должен буду зайти, чтобы довести это до конца между нами?»
Я спустился обратно на тропу. Звезда еще не умерла, и я должен был закончить работу. Иногда я думаю, что занимаюсь не тем делом.
7
Чаша белых конфет.
Пройдя перевал, я рассматривал лежащую передо мной долину. По крайней мере, я предполагал, что это была долина. Я не мог увидеть ничего под ее покровом из облака тумана. В небе одна из красных искр, превращалась в желтую. Другая в зеленую. Это меня немного приободрило, так как небо вело себя схожим образом, когда я навестил край всего — напротив Двора Хаоса.
Я нацепил на себя свой вьюк и начал спускаться по тропе. Когда я шел, ветры ослабли. Вдали я расслышал громыхание грозы, от которой бежал. Я гадал, куда делся Бранд? У меня было такое ощущение, что я его какое-то время не увижу.
На пути вниз, когда туман только-только начал подползать и виться вокруг меня, я заметил древнее дерево и срубил себе посох. Дерево, казалось, пронзительно вскрикнуло, когда я отсек его сук.
— Черт тебя побери! — раздалось из него что-то похожее на голос. — Ты разумное? Я сожалею.
— Я потратило долгое время на выращивание этой ветви. Полагаю, ты собираешься ее сжечь?
— Нет. Мне нужен посох. Впереди у меня долгий путь.
— Через эту долину?
— Совершенно верно. — Подойди ближе, чтобы я лучше могло почувствовать твое присутствие. На тебе есть что-то пылающее.
Я сделал шаг вперед.
— Оберон! — воскликнуло оно. — Я знаю этот Камень!
— Не Оберон, — поправил я. — Я его сын. Камень я ношу, однако, по его поручению.
— Тогда возьми мою конечность и получи с ней мое благословение. Я укрывало твоего отца в течение долгого времени. Видишь ли, он посадил меня.
— В самом деле? Сажать дерево — одно из немногих дел, за которыми я не видел отца.
— Я необыкновенное дерево. Он посадил меня здесь отмечать границу.
— Какого рода?
— Я — конец Хаоса и Порядка, в зависимости от точки зрения. Я отмечаю разделение. За мной другие правила.
— Какие правила?
— Кто может сказать? Не я. Я только растущая башня разумной древесины. Мой посох, однако, может помочь тебе. Посаженный, он может расцвесть при самом страшном климате. Но потом, опять же, может и не расцвесть. Кто может сказать? Неси его, сын Оберона, в место, куда ты держишь путь. Я чувствую приближение грозы. Прощай.
— Прощай, — сказал я. — Благодарю тебя.
Я повернулся и пошел дальше вниз по тропе в густеющий туман. Розоватость выкачивалась из него, пока я шел. Я покачал головой, подумав о дереве, но его посох оказался полезным следующие несколько сот метров, где идти было особенно тяжело. Затем все немного прояснилось. Скалы, застойный пруд, несколько унылых деревьев, увешанных веревками из мха, запах разложения… Я поспешил дальше. С одного из дальних деревьев за мной следила темная птица.
