Над тонким слоем капелек, собравшихся в дымку над самой поверхностью воды, висел камень. Тонкие грани слегка поблескивали, прогоняя ощущение, что в воздухе зависла особо крупная капля. Камень не двигался, только слегка задеваемый бризом, и посылал на мой подол, сегодня голубой, озорные блики. Теплые волны мягко катились вдоль рук, покалывая кончики пальцев; наверно, мне стоит его взять.
Я осторожно оглянулась, но пляж пустовал. Все были заняты в подвале или на кухне, сновали между кастрюль с ужином, ссыпая гвоздику в блюдо с яблоками. Мой взгляд вернулся к камню, и тихая волна прокатилась вниз, к ногам. Камень словно заигрывал со мной, но в то же время предупреждал, советовал помедлить. Солнце бросало лучи и его гладкие грани возвращали их назад, иногда пропуская внутрь, отчего казалось, что камешек светится. Я вздохнула, медленно сделала шаг, погружая ноги еще глубже в прохладную воду. Схватила камень, мягко ложащийся в ладонь, идеально повторявший ее изгибы, и словно опрокинула на себя кадку теплой воды. Струйки теперь стекали по затылку, приятно перебирая волосы. Засунув камень поглубже в тайный карман, я подобрала юбки и побрела в сторону стрельчатых арок. Теперь я знаю, о чем буду писать этим вечером, направляя строки Лиссе.
***
Порыв ветра вот уже час как хлопал окном в соседней комнате, заставляя меня подпрыгивать на месте и оглядывать комнату. Наконец я раздраженно захлопнула книгу и прошла, нарочито скрепя половицами так, чтобы сестра услышала и вспомнила, что я настоятельно просила ее закрывать окно.
В комнате, делящей стену с моей, царил хаос; книги, чистые листы, кипы исписанных бумаг, несколько карандашей были разбросаны по столу. Вокруг, разложенные аккуратными кучками, лежали черновики, скомканные в круглые шарики, несколько иссохших листьев и цветов, и ручки с подтекшими чернилами. Со страхом огибая бесформенные стопки на полу, я добралась до окна и немного постояла, глядя вдаль. Показалось, что из деревьев вынырнула тень. Я прищурилась, подавшись вперед, замерла, изучая шумящие кроны; из ступора меня вывел особо громкий звук ударяющегося о раму окна и я, преодолев последнюю кучу, протянула руку к окну, другой убирая волосы с лица.
Внезапно пряди успокоились, мгновение назад метавшиеся по лбу. Окно замерло в полете, грозно нацелившись на раму. Вершины деревьев последний раз прошуршали друг о друга и застыли в вечерней мгле. Город замер, напуганный резким затишьем после нескольких дней безостановочно дувшего ветра. Я прикрыла окно и торопливо вернулась в комнату. На листе, специально положенном на столе поверх книги, начали появляться руны, написанные знакомым почерком. Я едва сдержалась, чтобы дать Тесс дописать послание до конца. Должно быть, камень связан с внезапной тишиной; может, стоит расспросить Эрика, писала Тесс? Как бы мне не хотелось доказать, что не нуждаюсь в его помощи, я снова, на этот раз увереннее, преодолела дорожку и постучала в дверь, ощущая ее холод на костяшках. Все вокруг замерло в ожидании бури, что должна бы начаться с минуты на минуту. Но небо, безмятежно спокойное, не собиралось разверзнутся над моей головой. На всякий случай я постучала снова.
Из-за металлической створки неожиданно выскользнула Лина, как ее назвал Эрик. Девушка была одета в клетчатую рубашку и брюки, которые постоянно оправляла, не зная, что делать с подвернутыми штанинами. Она потеребила их в последний раз, закрыла дверь и ухватила меня за плечо, мягко разворачивая в ту сторону, откуда я только что пришла:
— А я тебя знаю. Прости за Эрика, он иногда редкостный надоедала. В любом случае, сейчас лучше возвращайся домой — я вопросительно подняла брови:
— У меня к нему дело. Это действительно важно
— Не сейчас — кажется, мои брови спрятались где-то в волосах. Лина подняла палец вверх — дождь
На притихшие кроны в парке, на листья, устало шуршащие по асфальту, посыпались первые капли. Вода, вместо того, чтобы дарить свежесть и облегчение, обжигала, немилосердно впиваясь острыми каплями в кожу. Я, тут же передумав, кинулась к калитке.
За те секунды, что я бежала до двери, скрипящая створка уже успела вымокнуть с обеих сторон и теперь позволяла горячим ручейкам сбегать вниз, образовывая маленькое море. Машин на улице не было, и я опрометью кинулась к спасительным макушкам деревьев, ощущая неприятную дрожь от струек за шиворотом. Меня догнала Лина и вдруг бросила что-то свернутое в бесформенный комок. Я стянула чехол, проклиная девушку за то, что заставила меня остановится и подставить ноющие плечи дождю; в мешочке, украшенном беспорядочными пятнами краски, покоился большой раскладной зонт. Потоки воды мгновенно затекли в механизм, заставив меня повозится со скрипящим рычажком. Острые бусины дождя молотили по улицам, не оставляя сухого места; через дорогу, тут же скрывшись в зарослях вдоль парка, пронесся ополоумевший кот, жалобно повизгивая. Зонт, поддавшись моим пальцам, на последок недовольно скрипнул и раскрыл над моей в конец промокшей головой защитный купол. Я, спотыкаясь и проскальзывая на мокрой дороге, направилась к белеющей щебенке у входа на аллею.
Сквозь деревья, не смотря на мои отчаянные надежды, проникали внушительные потоки воды, словно игнорируя тревожно качающиеся ветви. Я, едва дыша от быстрого бега, несколько раз свернула по извивающимся дорожкам, и выскочила на параллельный квартал. Впереди маячила знакомая крыша.
Дома Мика стояла над дымящейся кружкой и глядела сквозь водную стену, словно что-либо действительно могла увидеть. Я опустила на пол зонтик, больше не защищающий от стихии, и насквозь вымокшие вещи. Прошлепав по лестнице и закрыв за собой дверь, я тут же направилась к столу. На листе уже сияли новые строчки.
Тесс сетовала на промокшую под неожиданным ливнем новую книгу, едва добытую в ближайшем городе, и на испорченные платья всех, кому не повезло оказаться под открытым небом.
Охотники
Он говорил, что это случится, что начеку надо быть всегда, следить за ними и понять еще до того, как они сами сообразят. Когда город начнет возрождение, заставив все живое замереть, сгинуть, освобождая место, надо держаться ближе к ее избранникам. Пока ветер ломал друг о друга кроны деревьев за городом и свободно гулял, сдувая все, что не успело вцепится в землю, я еще сомневался. Но теперь почти уверен, что нашел ее; она больше, чем избранница и гораздо сильнее. С ней меня ждет успех.
Лина, как назойливая муха, ежеминутно мешает мне следить; вот и сейчас девчонка, только робко постучав, уже развернута к выходу. Я в сердцах задернул штору, чуть не сорвав ее с гардины и опустился в кресло, окидывая взглядом отцовский кабинет. Я стал на толику ближе к победе и надеюсь, больше не оступлюсь.
***
За дверью раздался знакомый стук — два удара, пауза, три, пауза, один. На высохшие под ветрами с моря доски порога опустилась бутылка и кусок пирога, обернутого в ткань. Девушка еще постояла в нерешительности, но стучать вновь не стала; опустила поверх подношений еще книгу, специально купленную в городе, и спустилась к морю. Я знаю, что она дойдет до замка, двигаясь против течения, и скользнет внутрь через один из выходов под громадиной аркой, словно и не выходила никуда.
Я быстро пересек комнатушку, возведенную от нежелательных гостей из деревни, чуть не врезавшись в промокшую под дождями дверь плечом и подхватил сверток с порога. Любимый чай Тесс, пирог с яблоками, книга в обложке, изрисованной цветами. Только когда дверь снова закрылась я ощутил на спине капли с в миг вымокших волос. Что-то грядет, а я снова остаюсь в тени, ничем не способный помочь, снова и снова проклиная тот день, когда в Астровод явился волшебник, парень, проезжавший мимо, и себя, глупого мальчишку, ослепленного. Не все будут также милостивы к безымянному, как Тереза. Перед глазами проплыло лицо Лили и соленый бисер на ее щеках — слезы, которые я себе не прощу. Осторожно поставив чуть остывший чай на пол, я вернулся в дальнюю комнату за рубашкой и снова вынырнул под дождь, с готовностью подставляя плечи струям горячей воды. В книге, которую я пролистал, с удовольствием пробегая глазами по новым, еще не засаленным строкам, лежала записка. Мне не помочь Лили, но другую еще можно спасти. Зачем она взяла тот камень?
