Сара уже успокоилась. Она немного икала от плача, но голос звучал спокойно:
— Хорошо, Китти. Я всё поняла. Спасибо.
— Удачи вам, Сара. Сообщите мне, как всё пройдёт. Ладно, у меня полно звонков на линии, и я перехожу к другому вызову. Кормак из Лонгмонта, привет.
— Я знаю кто ты.
— Простите?
— Я знаю, что ты такое, и я иду убить тебя.
Согласно сообщениям Мэтта, у этого парня должен быть вопрос о ликантропии и венерических заболеваниях.
Следовало отклонить вызов. Но меня всегда привлекали чудики.
— Кормак? Не объяснишь мне, о чём ты сейчас?
— Я убийца и специализируюсь на ликантропах.
Его голос шикнул и исчез на секунду.
— Ты звонишь с сотового?
— Да. Я сейчас в вестибюле и иду убить тебя.
Добрый Мэтт уже звонил охране. Я наблюдала, как он стоит с трубкой у уха… и молчит. Что случилось?
Мэтт бросил трубку на место.
— Не берут, — сказал он достаточно громко, чтобы я услышала через стекло.
— Я подстроил небольшой отвлекающий манёвр на улице, — объяснил Кормак. — В здании нет охраны.
Мэтт взял трубку, переключился на внешнюю линию и набрал всего три цифры. Вызов кавалерии.
Затем снова набрал номер. И снова. Его лицо стало белее мела.
— Занято, — произнёс он одними губами.
— Ты смог перекрыть 911? — спросила я у звонящего.
— Я профессионал, — ответил Кормак.
Чёрт, это слишком реально. Я видела, как передо мной стоит Карл и произносит те самые: «Я же тебе говорил». Надеюсь, он не слушает моё шоу. С другой стороны, он смог бы приехать и спасти меня.
Я слышала по линии, как на первом этаже остановился лифт и распахнул двери. Это всего лишь акт устрашения: позвонить мне по телефону и описать моё убийство. Это был хороший акт устрашения.
— Хорошо, ты идёшь убить меня, и при этом предупреждаешь о своих намерениях по телефону.
— Это часть сделки, — натянуто произнёс Кормак, и я предположила, что он сморщил гримасу при этих словах.
— Что?!
— Я должен убить тебя в прямом эфире.
Мэтт провёл ладонью по горлу с немым вопросом в глазах. Вырубить шоу? Я покачала головой. Возможно, мне удастся найти выход из этой ситуации.
— С чего ты решил, что я ликантроп, Кормак, убийца, специализирующийся на ликантропах?
— У моего заказчика есть доказательство.
— Что за доказательство?
— Фото, видео.
— Ага, и съёмка велась в ночное время, а на кадре ничего не разобрать. Я видела подобное на ТВ. Такое можно показать в суде?
— Это меня убедило.
— А ты у нас псих и маньяк, — нервно ответила я. — А ты не думал, Кормак, что ты просто лох в рекламном трюке, цель которого убрать меня из этого бизнеса? Некоторые группировки пытаются избавиться от меня уже не один месяц.
В это время ночи во всей студии только Мэтт и я. Даже если какой-нибудь сообразительный слушатель вызовет полицию, то Кормак доберётся до кабины прежде, чем она приедет. Конечно, именно таким был расчёт.
Мэтт вошёл в кабину и произнёс громким шёпотом.
— Можем уйти по пожарной лестнице, пока он не добрался до нас.
Я прикрыла микрофон руками.
— Я не могу бросить шоу.
— Он хочет убить тебя!
— Это блеф. Просто праведный ревнитель пытается меня запугать.
— Китти…
— Я не уйду. А ты делай, как хочешь.
Мэтт нахмурился, но вернулся на своё место.
— И передай мне беспроводные наушники со стойки.
Мэтт выполнил мою просьбу и переключил звук. Я покинула кабину, чтобы стоять не в прямой видимости от двери. В следующей комнате, кабине Мэтта, находилось окно с видом на коридор. Я опустилась на пол, под окно у двери. Если кто-нибудь войдёт, я увижу его первым.
Кормаку потребуется примерно пять минут, чтобы доехать на лифте и дойти до кабины. Значит… нужно болтать быстрее.
— Хорошо, Кормак, позволь мне задать один вопрос. Кто тебя нанял?
— Я не могу это сказать.
— Запрещено контрактом?
Он заколебался. Мне показалось, что убийца не привык вести беседу, да и в душе обижен условиями сделки. Я не сомневалась, что он не врёт. Он говорил слишком уверенно, слишком спокойно.
— Профессиональная политика, — ответил он наконец.
— А это не из тех соглашений, где я могу предложить тебе большую сумму, чтобы ты меня не прикончил?
— Нет. Плохо сказывается на репутации.
Не то, чтобы у меня были деньги.
— И во сколько оценили мою жизнь?
Пауза.
— Это конфиденциальная информация.
— Нет, мне, правда, любопытно. Думаю, я имею право знать. Если меня оценили на заоблачную кучу бабок, то я могу назвать свою жизнь успешной, раз я разозлила кого-то до такой степени? Значит, я оказываю влияние, верно, а это единственное, на что любой из нас может надеяться…
— Боже, ты такая трещотка.
Я не смогла сдержать ухмылки. Мэтт сидел, прислонившись к стене, качая головой в жесте многострадальной выдержки. Встреча с профессиональным убийцей определённо не входит в список его должностных обязанностей. Но я рада, что он не ушёл.
Думать о том кто заказчик все равно, что упражняться в тщетности — много кто мог, в конце концов: Лига охотников на монстров, его преосвященство де Торквемада новой инквизиции, Христианская коалиция...
Лифт звякнул, раз, два... ещё два.
— Давай немного открутим назад, Кормак. Обычно тебе дают не такую работу? Ты привык выслеживать одиночек. Оборотней, которые нападают на людей и не контролируются стаей. Законопослушных оборотней сложнее найти, да и не стоит овчинка выделки. Я права?
— Да.
— Ты хоть представляешь, какие проблемы могут доставить несколько волков?
— Не особо.
Моё разоблачение в прямом эфире требовало ответа. Отрицания. Криков о моей невиновности и неправомерности обвинений — пока Кормак не выстрелит и не убьёт меня. Или пока он не попытается выстрелить в меня, а я смогу защититься. Я надеялась, что до этого не дойдёт.
Наверное, Кормал ждал, что я начну все отрицать: «ты не можешь в меня стрелять, я не оборотень». Но я немного запоздала с реакцией. Отрицание теперь будет звучать немного неубедительно. И если у охотника действительно есть фотографии (где он только их взял?) оставалось только во всём признаться. Вот оно. Грандиозное шоу-разоблачение. Надеюсь, мне выплатят премиальные за высокий рейтинг.
— Так вот, я вполне уважаемый законопослушный оборотень — должно быть странно выслеживать монстра, который даже не собирается поднимать на тебя когти.
— Не дрейфь, Норвиль. Выходи и поднимай когти. Я люблю, когда мне бросают вызов.
Вот и всё. Я призналась по национальному радио. Я оборотень. По ощущениям разницы никакой — Кормак все равно поднимается на лифте на мой этаж. Но моя мама не знала. Я услышала в наушники серию металлических щелчков. Пушки, большие пушки. Предохранитель снят, можно стрелять.
