— Я уезжаю и должен знать, что ты будешь в безопасности во время моего отсутствия, — Царимир неожиданно потрепал меня за волосы и ласково заглянул в глаза. Дядя не делал этого с того момента, как перестал мне передавать часть Силы. И это еще больше выбило меня из строя. Я почувствовал, что он что-то скрывает.
Царимир, поняв мою оторопелость, отвел глаза и начал суетливо сворачивать карту. И теперь во всем его поведении чувствовалась плохо сдерживаемая нервозность.
— Вестар позаботится о тебе.
Я скривился — вот уж радость! Целый месяц находится с Вестаром настоящая пытка, пусть он и мой опекун (у меня их было много, включая Арзу) но Вестара я на дух не переносил, по одному его надменному виду. Царимир ощутил мою скрытую неприязнь к Мортенсу.
— Слушай Вестара, чтобы он ни говорил. Поможешь ему в подготовке к празднику, — сказал он твердо.
Мне ничего не оставалось сделать, как согласиться. И я расстроился окончательно. К Медвежьей горе теперь не выйти… Царимир кинул на меня напряженный взгляд, собрал перья и положил их бережно в коробку.
— Пойдем за мной, — приказал он и направился к двери за шкафом. За ней была комната моего покойного отца.
Я в нерешительности последовал за дядей. Вспоминая свой единственный поход за эту дверь, случившийся очень давно. А Царимир никогда не позволял мне входить туда одному.
Комната была в своем неизменном пустующем виде. И несла в себе такой поток одиночества, отгородиться от которого было невозможно. Я пытался защититься, но это вызывало лишь неприятное покалывание в висках. Я перестал делать усилия, чтобы не сердить Царимира. Слишком уж он был беспокойный.
Все в комнате было по-прежнему. Все блестело чистотой. Книги на лакированном отцовском столе из черного дерева оставались не тронутыми и лежали на прежних местах. Изящные высокие подсвечники без свеч, кожаные кресла и бархатный низкий диван у окна с тяжелой шторой, широкий камин напротив стола, медная дровница с сухими кленовыми листьями, а над камином висел портрет отца в дубовой узорной раме.
Я невольно остановился. Бледное лицо в обрамлении черных завитков волос светилось. Надменно вскинутый подбородок, четко очерченные скулы, тонкие, слегка сжатые губы и острый пронзительный взгляд синих глаз под тенью ровно очерченных бровей. Портрет произвел на меня такое же впечатление, как и в первый раз, когда я его увидел. Внутри кольнуло. Еще давно я видел эту картину, но сейчас ясно осознал, как сильно становлюсь похожим на отца. Теперь понятно, почему солнцевеи так ненавистно смотрят в мою сторону.
— Ты очень похож на него, — я вздрогнул от голоса за спиной. Совсем забыл о присутствии Царимира.
— Зачем мы сюда пришли? — я начал злиться. Мне остро захотелось поскорее отсюда убраться.
— Не торопись, — слишком спокойно отозвался Царимир. Он сел за стол.
— Брат любил здесь находиться, — Царимир тревожно и печально окинул взглядом комнату, погружаясь в воспоминания о прошлом. Я не мог привыкнуть к его изменчивости от строгого и твердого до мягкого и даже ранимого. Царимир вызывал только удивление. С моим отцом он имел мало общего. Царимир пылок и вспыльчив, а отец, по словам других, сдержанный и гордый.
— Знаешь, Аким, — начал задумчиво он. — Твой отец не всегда был таким... Точнее… Он ожесточился по причине ряда событий, случившихся с нами. Никто тогда не придал этому значения. Но я знал, что брат страдал…
Царимир потянулся к нижнему ящику стола, громыхнул чем-то и осторожно положил серебряную рамку на стол.
— Столько всего обрушилось на наши плечи в то время... Когда наш отец умер, вся Долина сокрушалась скорбью. Никто и не думал, что нас накроет следующая беда. Второй удар принес трагедию в наш дом.
Я осторожно подошел к столу и взглянул на маленький портрет. На нем была изображена совсем молодая женщина. Кожа ее была прозрачной, пепельные волосы струились по плечам, большие голубые глаза, обрамленные темными ресницами. Она улыбалась. Эту женщину я видел впервые и вопросительно посмотрел на Царимира, чтобы тот внес немного ясности.
— Это связано с твоей матерью, женой Змога, — спокойно сказал он. — Вместе они были недолго. Когда Ордон создал Врата, она часто ходила туда, ей были интересны люди… Ее убили...
Пол под ногами пошатнулся, а портрет поплыл перед глазами. Откровения Царимира сразили меня. Я провел языком по шершавым губам. Захотелось пить.
— Змог обезумел, а тут еще Светгор со своими амбициями. Брат решил пойти войной на Арзу, когда я поставил Эльдарана главным в Светгоре… Чтобы убить Арзу, брату была нужна Сила. Чтобы ее набрать, он безжалостно забирал жизни людей, чтобы призывать Духов, и их число росло с устрашающей скоростью. Нам пришлось… — Царимир запнулся, посмотрел в сторону, потом на меня, забарабанив пальцами по столу.
— Убить его… — помог я ему.
Царимир в упор глянул на меня и тихо ответил:
— Именно.
Я опустил глаза. Все это мне было известно, за исключением маленькой детали. Я покосился на портрет молодой женщины со светлым лицом и лучистыми глазами. На портрете она выглядела вполне счастливой. Я никогда не интересовался о своей матери, и мне никто ничего о ней не рассказывал. Даже Арий. Поэтому я по умолчанию причислял ее к врагам, как и Змога. Даже не думал, что она выглядела именно так…
— Несомненно, прошло много лет… Эти портреты были написаны еще в их молодости. Но ты должен знать об этом. С моей стороны не честно утаивать от тебя это, тем более что ты моя родная кровь.
— Зачем мне это нужно сейчас? Разве это что-то изменит?
— Изменит. Ты потом это поймешь, — ответил Царимир, будто наперед знал мой вопрос. Он торопливо убрал потрет обратно в стол.
— Ты можешь приходить сюда, когда захочешь, — неожиданно сказал он, поднимаясь с кресла. — Но я позвал тебя не только, чтобы рассказать об этом. У меня для тебя есть подарок.
Царимир подошел к застекленному шкафу и скрипнул дверцами. Я с неприкрытым любопытством наблюдал за ним. Царимир бегло кинул на меня веселый взгляд. Сегодня он был полон сюрпризов, что совсем выбило меня из равновесия. Столько внимания от него я давно не получал.
Он осторожно вытащил что-то большое и полукруглое. Лук!
Царимир протянул изящное оружие и вложил его в мои онемевшие руки. Я обхватил его — прохладный, гладкий — он оказался на удивление легким.
От неожиданности я подался вперед и коснулся шеи, словно мне мешало что-то говорить. Царимир, поймав мой изумленный взгляд, заговорил первым.
— Этот лук создали наши прадеды, еще до основания Ордона. В него вложили мощное заклинание, он передается как семейная реликвия из поколения в поколение. Лук носит имя — Справедливый, — гордо произнес Царимир. — Он один единственный в своем роде, после него начали создавать посохи…
