Кто-то с силой забарабанил в дверь каюты. Саид-бей недовольно отложил ручку, кряхтя, поднялся и откинул задвижку замка. На пороге стоял один из матросов - тот самый Ахметка, который ходил хвостом за Оксаной. Лицо у него было белое, как брынза.
Он что-то быстро залопотал по-арабски. Саид-бей задышал с присвистом, побагровел и вдруг громко гаркнул на Ахметку так, что того вынесло в коридор. Потом повернулся к Максиму и, запинаясь, проговорил:
- Матрос говорит, мистер Самойлов пропал… Кольцову показалось, что он ослышался.
- Что значит - пропал? Он же мертвый!
На Саид-бея было жалко смотреть. Он стал совсем красным, на лбу его выступили крупные капли пота.
- Тело, - пробормотал он, подыскивая подходящее английское слово. - Труп. Труп мистера Самойлова пропал…
Кольцов выскочил из каюты и бросился на палубу. Кусок парусины, под которым лежало тело Олега, был отброшен к фальшборту. Свет фонаря, раскачивавшегося на мачте, скользил по темному пятну на досках палубы - гидрокостюм с Самойлова снимать не стали, и воды под ним натекло изрядно. «И осталось от него одно мокрое место, - подумал Максим, - вот уж, действительно… »
Куда делся труп, он понял сразу: достаточно было посветить фонарем, чтобы увидеть тянущийся к корме мокрый след. Кто-то отволок тело на корму и скинул его в воду. Вопрос только - зачем?
- Соберите команду, - приказал он Саид-бею. - Обыщите «Хат-шепсут» - всю, до последнего закоулка. И выясните, может быть, это кто-то из ваших бездельников выкинул труп за борт. А я возьму «Зодиак» и обойду вокруг яхты. Утонуть он не мог, значит, болтается где-то поблизости.
Неприятности, однако, на этом не закончились. «Зодиак», принайтованный к борту «Хатшепсут» канатом, напоминал скомканную груду тряпья. Кто-то проколол его боковые секции ножом, и теперь тяжелый мотор «Ямаха» полностью ушел в воду, борта лодки сдулись и над волнами торчал только ее вздернутый нос.
Кольцов заскрипел зубами. Тот, кто похитил труп Самойлова, действовал по хорошо продуманному плану.
…Итак, у него появился враг. Враг, который, возможно, догадывается о том, что Самойлов погиб не случайно. Правда, для чего ему понадобилось тело Олега, Кольцов все равно не понимал. И это было хуже всего.
«Нужно уходить, - сказал себе Максим. - Нужно срочно забирать Таню, дуру Оксанку и уходить в ближайший суданский порт. Вот только как теперь эвакуировать лагерь без «Зодиака»?
На яхте была еще маленькая, так называемая «капитанская» шлюпка, рассчитанная на двоих. Именно на ней Максима доставили на остров после того, как он поднялся на поверхность с телом Самойлова поблизости от «Хатшепсут». Правда, матрос, который отвез Кольцова на остров, наотрез отказался подходить к самому берегу и рванул обратно к яхте сразу же, как только Максим, матерясь, спрыгнул со шлюпки в воду. Чертовы египтяне - суеверные, словно бабы! Все члены команды, включая Саид-бея, боялись острова, как чумы.
Капитанскую шлюпку Саид-бей отдавать не хотел. Ругался, брызгал слюной, жаловался, что русские принесли ему столько несчастий, сколько у него не было за всю жизнь. Остров проклят, кричал он, наливаясь дурной кровью и заходясь астматическим кашлем, к нему вообще нельзя приближаться, а глупые русские ступили на его землю и навлекли на свою голову страшные кары… Он уже потерял «Зодиак», а ведь тот стоит целое состояние (о том, что лодка была застрахована, Саид-бей, разумеется, не вспомнил)! Теперь у него хотят отобрать и шлюпку! Немыслимая наглость!
Перекричать капитана было нереально. Кольцов достал бумажник и начал выкладывать перед Саид-беем двадцатидолларовые банкноты. На десятой банкноте капитан поутих, на двадцатой замолчал совсем. Капитанскую шлюпку Кольцов получил в свое распоряжение за пятьсот долларов. Ему показалось, что Саид-бей включил в эту сумму и стоимость самой шлюпки - видимо, назад получить ее уже не рассчитывал.
Сопровождать его, разумеется, никто не захотел. Спустили шлюпку на воду - и на том спасибо. Берясь за весла, Кольцов остро пожалел о том, что из оружия при нем только подводный нож. В лагере, правда, лежит зачехленное гарпунное ружье, купленное на черном рынке в Дахабе. Но до него еще нужно добраться…
Он греб к острову, уверенный в том, что таинственный враг ждет его.
17.
Тащить Самойлова пришлось не так уж и далеко, хотя Оксане этот путь показался бесконечным. Мертвое тело было просто нереально тяжелым - как хрупкая Таня смогла вытянуть его из воды, оставалось загадкой. Впрочем, Оксане было не до загадок. Ее трясло от страха; кофта, соприкасавшаяся с гидрокостюмом Олега, моментально промокла и прилипла к коже. «А что если это кровь? - пугала себя Оксана. - Вдруг я уже вся в его крови перемазалась…»
Ей ужасно хотелось бросить труп и бежать, но она не могла. Стыдно было признаться, но она боялась Татьяну. В Самойловой что-то изменилось, как будто лопнула целлофановая кукла и из оболочки выглянула совершенно другая женщина. И эта женщина имела над Оксаной загадочную власть.
Они проломились через кусты, оцарапавшие Оксане лицо и руки, и вышли к центральной лагуне. В неподвижной воде отражался круглый серебряный глаз луны. Неподалеку, метрах в тридцати, чернела под пальмами жалкая лачуга старика, похожая на собранный из подручных материалов ангар для лодки.
- Нам нужно отнести его туда, - сказала Татьяна, показывая на хижину. Сказала так буднично, словно отдавала распоряжение приготовить обед.
- Я не хочу, - пролепетала Оксана. - Там этот ужасный старик…
- Он не ужасный, - ответила Татьяна. - И не старик. И его там нет.
«Откуда ты знаешь?» - хотела спросить Оксана, но не смогла заставить себя открыть рот. Говорить с этой новой Татьяной было еще страшнее, чем тащить труп. Она знала что-то такое, чего Оксана предпочла бы не знать никогда в жизни.
Они немножко передохнули, снова подхватили мертвого Олега под мышки и потащили к лачуге старика. Когда до хижины оставалось шагов пятнадцать, Оксана заметила, что в хижине горит свет.
Нет, горит - не то слово. Мертвенное, синеватое свечение едва сочилось из щелей лачуги, как будто там, внутри, на последнем издыхании работала кварцевая лампа. Песок, на который попадали отблески этого странного света, казался черным.
Оксана почувствовала, как у нее подгибаются колени. Ей представилось, что синий свет падает ей на лицо и оно на глазах чернеет, превращаясь в обугленную маску. Она отпустила руку мертвеца и рухнула на землю, всхлипывая и размазывая по щекам слезы.
- Не пойду дальше! - бессвязно бормотала она, молотя кулачками по песку. - Не пойду! Отпусти меня, Танечка, пожалуйста! Там ужас какой-то, я не хочу, не хочу туда идти!
