Груди же путешествовал со Снорри Носокусом всего несколько недель. Старший истребитель присоединился к нему, когда Груди спускался по Старому Гномьему Тракту, направляясь в Аверхайм, ещё гладкоголовый после принесения клятвы Истребителя в храме Гримнира. До сих пор, несмотря на относительно дурную славу Снорри, молодой гном не был впечатлён.
— Это не повод для пения, — сказал Груди, глядя на трупы. — Если только это не панихида, — тут же поправился он.
— Ты ещё более кислый, чем старый друг Снорри — Готрек, — сказал Снорри. — Однажды он так сильно нахмурился, что его глаз выскочил.
— Что?
Снорри изобразил, как его глаз вылетает из глазницы, и его редкие зубы сверкнули в улыбке.
— Снорри видел, как это происходит.
— Я читал одну из брошюр герра Ягера, — заговорил Даль. Красивый рыцарь отвлечённо пригладил усы. — Я думал, что Гурниссон потерял глаз в схватке с волчьими всадниками.
— Феликс Ягер хороший — был хорошим — человек. Хороший боец. Но плохой поэт, — сказал Снорри, качая головой. — Конечно, Готрек вставил его обратно после того случая. Так что он мог потерять его позже ещё раз… — он бросил взгляд на Груди. — Хм, Груди Полурукий всё ещё кислый.
— По-твоему, у меня для этого нет повода? — прорычал Груди, его клочковатая борода встопорщилась от гнева. Он поднял крюк к небесам. — Гроби забрали мою руку, мой дом и мою честь! Ты не можешь серьёзно принять свои обеты, ржавый череп, а я — могу!
Теперь ощетинился уже Снорри. Он покосился на другого истребителя и положил руки на оружия.
— Снорри воспринимает свои обеты очень серьёзно, бородачёнок, — тихо сказал он и его глаза потемнели от давних воспоминаний. Груди неожиданно вспомнил другие истории о Снорри Носокусе. Не о его подвигах, а о его позоре. О том, что Снорри был так решительно настроен искупить свой позор, что взял три гвоздя из храма Гримнира и вбил их в свой череп, чтобы навсегда удержать воспоминания о нём, и прежде всего в собственном разуме. Требовалось определённое безумие, чтобы гном просто остриг свою бороду, Снорри же пошёл ещё дальше — и продырявил собственную голову.
— Я никогда и не говорил обратного, — ответил Груди, неожиданно почувствовав, что рыцари собрались вокруг них. Он поднял руку в успокаивающем жесте и отступил. Снорри мгновенно расслабился, улыбка вернулась на лицо, а плечи опустились.
— О. Ну раз так, то Снорри думает, что нам стоит идти дальше.
Склон становился круче с каждым шагом, и заросли низкорослых деревьев становились гуще. Они столь близко прижимались друг к другу, что солнечному свету приходилось выдерживать отчаянную схватку, чтобы протиснуться сквозь переплетённые ветви. Рыцарям, одетым в тяжёлые доспехи, приходилось труднее всего. Даже Драль, облачённый в лёгкую кольчугу, слегка запыхался. Орден, подобно всем воинам их рода, обычно отправлялся в битву на лошадях. Аверланд славился своими конями, и у рыцарей Чёрного Медведя была возможность выбирать среди лучших. К сожалению, горы — не место для лошадей.
Так что рыцари были вынуждены отказаться от своих, гномьей ковки, лат и заменить их на менее изысканные кирасы и шлемы, выкованные лучшими кузнецами-людьми Аверхайма. Тем не менее, это по-прежнему была достаточно серьёзная нагрузка, даже для сильного человека. В противоположность людям, гномы шли в одних рваных штанах и куртках, как истинные истребители. Броня лишь помешала бы достижению их цели: гибели.
Цели, к которой Груди, казалось, стремился даже излишне горячо. Снорри посмотрел на младшего истребителя и ощутил смутное чувство досады на совершенно самоубийственное рвение другого гнома, выразившееся в том, как тот решительно пёр вперёд. Груди вело желание обрести вполне конкретную гибель, и пока они всё ближе подходили к своей конечной цели, его шаг убыстрялся, а глаза становились всё безумнее.
Снорри узнавал это безумие, правда смутно. Он и сам иногда чувствовал подобное, прежде чем один глоток или один хороший удар по голове, сверх уже многих, накрывал его мысли и воспоминания мягким одеялом отупения. Сейчас он лишь смутно мог вспомнить подобное ощущение, и призрачное присутствие гномихи и ребёнка, что преследовали его в слишком частые минуты трезвости, прежде чем он мог изгнать их алкоголем или болью.
Грубые пальцы погладили самый крупный из бледных шрамов, что исполосовали его грудь. Он хоть убей, не мог вспомнить, откуда они у него взялись, хотя он припоминал, что Готрек был там. И демон… Большой, красный. Снорри встряхнул головой и поспешил догнать Груди. Он не хотел мучиться до своей гибели вместе с бородачёнком.
— Расскажи нам об этом, — неожиданно сказал Драль.
— Что? — оглянувшись на рыцаря, ответил Груди.
— Пивоварня. Что случилось? Ты нам так и не рассказал…
— Вот зачем ему это понадобилось? Орки случились, зелёный дятел, — крякнул Хоган, постукивая булавой о набедренную пластину. — Мы все достаточно об этом знаем.
Груди нахмурился и почесал голову.
— Мы увидели первых гоблинов. Они приползли из туннелей под пивоварней, как обычные тараканы. Мы думали, что это лишь единичный налёт… Гроби любят пиво и эль.
— Учитывая то, что обычно они пьют выжимку из грибов, я не могу их винить, — заметил Шталь. Он потянул себя за бороду. — Да я бы ни секунды не раздумывая напал на пивоварню с хорошим пивом, если бы пил такую гниль.
— Но там были не только гоблины, — продолжил Груди. — Когда они напали на нас изнутри, орки атаковали снаружи. Немного, но достаточно. Нас было только четыре десятка, хороших и истинных гномов, а их раза в три больше.
— Звучит как неплохое соотношение для Снорри, — заметил Снорри.
Груди ядовито посмотрел на него.
— Для тебя, возможно. Но мы не были истребителями. Не тогда, во всяком случае, — продолжил он, слегка смутившись. — Мы не были воинами. Мы были пивоварами и виноделами. Торговцами, — он выглядел беспомощным в это мгновение, и Шталь кашлянул.
— Теперь это уже не важно. Мы покажем им, какую они совершили ошибку, молодой мастер, — Шталь хлопнул его по плечу, от чего, не ожидавший этого Груди чуть было не свалился с ног. — И заодно заберём нашу бочку-гроб!
Несмотря на резкое воодушевление, к тому времени как солнце прошло над краем самых высоких горных пиков, а затем исчезло, напоследок полыхнув оранжевым пламенем, рыцари хрипели и походка их была не очень твёрдой. Ангмар предложил остановиться, его лицо раскраснелось, а светлые локоны облепили вспотевший череп.
— Мы должны остановиться, — заявил он.
Груди развернулся, вытаращив на него глаза.
