Дни выдались холодные и солнечные. На первых порах Ученик опасался, как перенесет постоянный холод Кангасси, но быстро понял, что сильно недооценил выносливость файзульских детей: ему и Занне, приходилось гораздо хуже, несмотря на теплые Лихты, гревшие руки, гревшие воду во флягах… Занна еще держалась, а что до Кана, то он к концу третьего дня хрипел и кашлял не хуже Марнса. Чарге тоже пришлось непросто; рыжие, в отличие от тех, что помнил Кангасск с довоенных времен, исключительно хищники по своей натуре, и это ж как надо оголодать такому гордому существу, чтобы, подобно своим пестрым и серым собратьям, начать объедать кору с деревьев и грызть смолистую хвою!.. Но что поделать: времени на охоту не было. К тому же, можно предположить, что при таком количестве детей тьмы, бродящих всюду средь бела дня, дичи на много десятков миль вокруг не осталось вовсе. Как и людей… в этом Кан тоже не сомневался. Пожалуй, таким диким и безлюдным дальний Север был только до основания Инквизиции; с Немаана сталось вернуть древние времена во всей их «красе»…
— Ну вот и три дня чаржьего ходу… — Кангасск вздохнул и потер слезящиеся от холодного ветра глаза.
Сумерки давно скрыли горизонт и смотреть стало особо не на что. Вздумай Дэлэмэр вздремнуть в седле, ничего бы не потерял. Однако дремать, а тем более спать он не позволял себе уже третий день, держась на красной сальвии, как в свое время Макс Милиан, изо всех сил пытавшийся ни в чем не отставать от своих родителей, даром что они не люди.
Эа, прижав уши, упорно бежала вперед; понять, что чаргу терзают злость, тревога и дикий голод, мог теперь не только хозяин, привыкший тонко чувствовать настроения своего зверя, — достаточно взглянуть на впавшие бока и усталый шаг…
— Мы что, сбились с пути? — обернулась к Кангасску Занна.
— Нет, — покачал головой тот, — просто я не принял тогда в расчет, что голодная чарга будет бежать куда медленнее. Придется остановиться на ночлег.
— Вблизи проклятого города?
— Да. Вблизи проклятого города.
— Кан…
— Да?
— Знаешь что… Поспи эту ночь. Я покараулю, чтоб никто…
— Нет.
— Дурак!.. Посмотри на себя: еще одна бессонная ночь — и ты даже меча не поднимешь!
Великие Небеса!.. в какую же глухую и затхлую пустоту падают все слова этой ночью… Нерожденные сны отравляют сознание и играют злые шутки с человеком. Но серебро Триады, что удивительно, сияет в этом яде куда ярче…
— Не злись, Занна, милая… — Кан вздохнул и нежно ткнулся носом в ее затылок. — Я подремлю, если хочешь. Спать я не смогу все равно.
— Триада… — смягчившись, печально проронила Занна.
— Не совсем, — Кангасск устало усмехнулся и обнял ее крепче. — Ты говорила, мне не знакома память рода. Это не так… Эрхабен рядом; я даже в темноте не ошибусь в этом. Однажды я видел, как он горел… тогда я прошел с твоим харуспексом через Белую Область; приобрел временную аддикцию, словил видения множества событий, которых не пережил сам. Я видел горящий Эрхабен и боль чувствовал такую же, как сейчас. Боль и жар…
— Но почему?
— Смерть Эрхабена — на совести моего предка. Мой род восходит к нему. Я не ношу его фамилии, но часть имени, часть памяти и третий обсидиан достались мне. Я — последний еретик Эрхабена, как бы нелепо это ни звучало.
От признания, путанного и тихого, Кангасску стало легче. И временное спокойствие подарило ему на привале немного сна. Настоящего сна, а не дремоты, заполненной обсидиановым бредом. И в этом сне Ученик миродержцев был так похож на того мужчину, над которым в свете ффана Занна подняла нож…
Повинуясь странному чувству, она протянула руку и осторожно дотронулась до щеки Кангасска, гладкой, как у мальчишки. Потомок Дэл и Эмэра… и того, на чьей совести остались все нынешние страдания Омниса, и гибель духа Таммара, и ее, Занны, несчастная судьба… Это могло бы стать отличным поводом для ненависти, но не стало. И если раньше Илианн мнила наследника миродержцев никчемным недоучкой, незаслуженно обласканным судьбой, то сейчас ей было совестно за такие мысли.
Немаан-стиг разыграл перед Занной человека бесстрашного и сильного, сверхчеловека, о каком мечтал не один мыслитель, и завоевал ее симпатию без труда. Для него не существовало проблем. Он не щадил себя. И ни в чем не показал слабости. Но сейчас… даже будь это не стигийский мираж, а живой человек, Занна не предпочла бы его Кану.
Кангасскнемершгхан Дэлэмэр… в тебе есть глубина. Как в океане. Как в небе. Как в древней душе. Глубина, о которой не ведаешь ты сам. И ты не играешь ролей. Тебе это не нужно…
Проснувшись, Кангасск не сразу вспомнил, где он и какой сегодня день. И первым, что увидел последний еретик, был Эрхабен, переливающийся в розовых лучах рассвета. Кто бы мог подумать, что посреди снежной пустоши дикого Севера, монотонной и безграничной, возможно такое чудо…
…Он сгорел быстро, во вспышке величайшего из Зирорнов, какой когда-либо знал Омнис. Всё, кроме камня и металла, обратилось тогда в пепел, целое облако пепла, которое на двое суток закрыло Северу солнце. Камень же расплавился в стекло, застывшее мутными наплывами на ледяном ветру. И ручейки металла пролегли меж них, точно серебристые вены.
Три тысячелетия с тех пор, каждый рассвет, каждый закат стеклянно-металлический Эрхабен «пылал» снова, отражая алые блики солнца. И, даже мертвый, был прекрасен, сияя среди безлюдных снегов.
Здравствуй, последний еретик. Твой город приветствует тебя…
Глава шестьдесят четвертая. За пурпурной аркой
— Твой город… — тихо проронила Занна.
Сияющий, великолепный Эрхабен яркими искорками отражался в ее темных глазах.
— Не больше часу пути, — Илианн задумчиво коснулась подбородка кончиками пальцев. — Мы могли бы быть там уже ночью…
— Знаешь… — Кангасск тяжело кашлянул. — Это хорошо, что мы не пришли туда ночью.
Занна резко обернулась и взглянула ему в глаза.
— Город не пустой. Сегодня уже нет, — пояснил Кан.
Завтрак вышел спешным и скудным. Обедать будет уже нечем. Кангасску не хотелось думать о ближайших двух днях: прожить бы этот…
Незримое кольцо угрозы будто расплавилось и потекло: сотни детей тьмы, выжидавших до сего дня, пришли в движение. Нет, Немаан не спохватился в последний момент: Кангасск крупно недооценил бы врага своего, подумав так. Нет. Скорее, стиг понял, к чему клонит Ученик миродержцев, образ мысли которого он так хорошо изучил, и отпустил своих рабов с поводка. За ненадобностью. Демонстративно. Возможно, так. В любом случае, оказавшись на свободе, те отправились туда, куда звало их чутье… Если на диком Севере еще остались городки, подобные Малому Эрху, то это их последний день.
