Доселе, мой друг, мне не служит утешением аргументированное заключение орденской комиссии под началом достославного рыцаря-адепта Рандольфо Альберини, расследовавшей постфактум события в Екатеринодаре в марте 18-го.
Увы мне, увы! Пусть де-факто комиссионеры и клероты обеих конгрегаций признали действия рыцаря-зелота Павла Булавина правомерными, ситуативно оправданными и безошибочными.
Мою вину, мой грех и ошибки я постарался искупить впоследствии. Однако ж тому, что мы могли и не сделали, несть оправдания, рыцарь-неофит…
"Да-а… Облажался маленько в той крипте наш дорогой Пал Семеныч. Обвел его вокруг пальца какой-то трансвестит-харизматик. В сись-пись смутил и засмущал голыми женскими телесами.
Ишь, какой камуфляж напялил… Видать, с какой-нибудь бабы живьем ободрал шкуру, подкожный жировой слой вместе со скальпом и грудью. Помнится, читал… в дикие античные времена эдакое иногда практиковали.
Во где мерзость!..
А если б Пал Семеныч допетрил, кто перед ним в обличье жирной ведьмы?!! Подумать страшно, чего бы мог сотворить с ним неприятельский архонт уровня, скажем, моего досточтимого древнеримского предка Гая Юнния Регула Альберина…
Ну нет! не надо нам таких поганых раскладов. Лучшего прецептора и своего в доску арматора мне и в жизни не сыскать. Хоть 500 лет блаженно живи в рыцарях-адептах…"
Благосклонное взаимное знакомство госпожи Триконич с ее новым секретарем-ассистентом Анастасией Заварзиной состоялось на Монмартре в уличном кафе. Вероника предстала в ипостаси бизнес-леди, очень заботящейся о собственной моложавости и отменном здоровье.
Потому-то всякая женщина, какой за сорок, обязана выглядеть не более чем на тридцать календарных лет, объяснила она Насте по пути в модную и популярную косметологическую клинику.
Там, кстати, и своей свежеиспеченной ассистентке Вероника Афанасьевна предписала пройти соответствующий шестидневный курс оздоровительных процедур. Кроме того, попутно изучить здешнюю методику обращения с клиентурой из среднего класса в приличном фитнесс-центре.
— …Отладим девичий организм, братец Фил, в лучшем виде. В парижской орденской клинике спецы у нас будь здоров.
Не боись, женишок. Заодно стройную фигурку ей на будущее обеспечим путем упорядоченного метаболизма и физкультуры. Кабы в брюхоногую бабу-жопоносицу не превратилась с возрастом…
На следующей недельке и генетический материалец можно взять. Гинекологически. Скажем, в Ницце у меня на вилле… Будешь мне ассистировать, неофит.
— Ника… Может, без меня?
— А ты чё захотел? Только туристом шастать, шлындать по музеям, кабакам, диснейлэндам и за тряпками по магазинам?
Ажник на каникулах всю дорогу дурью маяться вредно для духа и тела, рыцарь-неофит.
— Чтоб ты знала: я над собой продолжаю работать. Неустанно.
— Ага, на пару с моей секретаршей. Трали-вали, сверху снизу не устали… Кто тут у кого в альфонсах-жиголо официально состоит?
— Издеваешься?
— Нет, шучу…
В Париже Филипп Ирнеев наслаждался безмятежным отдыхом и углубленными занятиями, в то время как Вероника Афанасьевна нешутейно муштровала и дрессировала Настю Заварзину в исполнении обязанностей и функций секретаря по особым поручениям.
Дважды Филипп посетил Павла Семеновича на греческом Родосе, куда тот перебрался из Америки. В Греции по достопамятным местам античных архонтов, где позволяли древние дромосы и современные транспорталы, рыцарь Филипп тоже немало походил, поездил от завтрака и до обеда. Или до ужина вдвоем с Настей, выглядевшей несколько обескураженной и разочарованной в своем свадебном путешествии.
— …Я здесь, Настасья Ярославна, отдыхаю, а ты работаешь в поте умственного седалища твоего. Как говорится, бедная баба из сил выбивается… рой ухажеров за ней увивается…
— Издеваетесь, Филипп Олегович?
— Не-а, шучу и люблю…
— 3 —
В третье посещение рыцарем Филиппом острова Родос прецептор Павел обратился к нему с небольшой просьбой:
— Фил Олегыч, знаете, наша барышня Вероника почему-то стесняется вас отрывать от заслуженных вакаций. Говорит: до сентября время терпит.
Мне же сдается, одно не слишком сложное инквизиторское дело требует принятия незамедлительных мер. Именно вами, мой друг. Прошу вас, рыцарь Филипп…
Воротясь в Ниццу, Филипп незамедлительно разыскал Веронику, плескавшуюся вдвоем с Настей в бассейне. Не долго думая, он тут же собрался составить обнаженным прелестницам соответствующую компанию.
Но почему-то при виде вовсе не чужого ей мужчины, видавшую ее по-всякому, в неглиже и без всего, Настя вдруг засмущалась, зарделась и быстрей-быстрей прикрывать свои прелести полотенцем, выскочив из воды. Потом и вовсе убежала в дом, едва не заплакав.
Отчего тут переполох и девичье замешательство Филиппу объяснила Вероника:
— Твоя Настена, милок, четвертый день делает мне скабрезные намеки и строит лесбийские куры. Я же, сам знаешь, барышня скромная, из серебряного века, при одной лишь мысли об однополой любви в несказанный ужас прихожу.
Как можно! Женщина с женщиной? Извращение и разврат…
Урезонил бы ты ее, Фил, как-нибудь аноптически. Неровен час попадется мне под настроение, полосну ее в сись-пись сгоряча лучиком "ледяного огня", и весь ее девичий пыл пиши пропало. В натуре.
Ты, натурально, обидишься. А мне лечи ее потом. Регенерировать нервные окончания на сосках, на клиторе и малых половых губах — дело муторное, длительное…
— Я ж тебе говорил, Ника. Денежку девочка хочет из-под тебя выцыганить себе на учебу в медицинском колледже.
— Бабки надо не п… зарабатывать, а мозгами. Они у нее есть, но думать не приучены.
— Ладненько. Сегодня за обедом этак небрежно вручу ей карточку на пять-шесть косарей. И ты будешь при этом мудро и покровительственно улыбаться. Можно по-матерински…
— Вот еще что!
— Пожалуй, ничего, кроме нашего дельца в родном Дожинске.
— Ясен перец. Булавин настропалил. Ой не терпится ему, коли речь заходит о политике!
— Об этом я наслышан. Ты давай ближе к телу и объекту.
Вероника, как была, не соизволив опоясать чресла и прикрыть вызывающе напряженные соски, потянулась за ноутбуком.
— Ты бы, сестрица, хоть соблазны свои спрятала.
— Да? Я, милок, так морально готовлюсь к нашей тройственной любви. Кабы после не было мучительно стыдно раздеваться в первую брачную ночь на троих.
Между прочим, твоя любимая Настена мне по секрету поведала: тебя возбуждают пожилые женщины, геронтофил. А без этого ты, мол, в постели никакой.
